Григорий Чхартишвили - ОН. Новая японская проза

• Название: ОН. Новая японская проза
• Автор: Григорий Чхартишвили
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Современная проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-94145-019-2

Сборник повестей и рассказов современных писателей Японии, «новая японская проза». В нём с исчерпывающей полнотой представлена вся прозаическая литературная карта японского архипелага, произведения самых различных жанров расходятся по трём основным направлениям: классическая эстетика прекрасного, «ваби»; традиционность и постмодернизм; фантастическое в жизни и литературе. Авторы — разного времени и места рождения, пришли к писательству из разных профессий, занятий, увлечений и разных литературных предпочтений, словом: они не только самураи, они — японцы.

---

Пока он, управляя машиной, боролся с чувством нереальности, его стало клонить ко сну. Он утратил всякий интерес к плывущим впереди красным огням. Выиграет он или проиграет, уже все равно. Этак недалеко до беды, подумал он. Казалось, что поле зрения вдруг резко сузилось. Надо передохнуть. На глаза попался указатель следующей сервисной зоны Адатара. Еще два километра. Эти два километра, свернув на левую полосу, он ехал как можно медленнее. Несмотря на это, он постоянно упускал из виду белую разделительную полосу, бегущую по левому краю. Глаза начали учащенно моргать.

Адатара была пуста. Стоянку пронизывал холодный ветер, в торговом комплексе тоже было безлюдно. Еще только вечер, а кажется, что уже глубокая ночь. Он сел в углу ресторана, выпил чашку кофе. Снаружи совсем стемнело. Лампы на потолке, отражаясь в большом окне, уплывали светящимися точками вдаль. Ряды этих точек казались вереницей космических кораблей, выстроившихся в ряд в ночном небе. Вот один, вот другой корабль, направляясь к какой-то дальней цели, пускался в плавный полет. Пустота за окном — это не искусственный вакуум в катодной трубке, это пустота настоящая, ничем не заполненная, не знающая конца и края.

Под действием кофеина он почувствовал себя лучше — но до Токио еще так далеко!

Приободрившись, он уже собрался встать, когда кто-то, подойдя к столику, остановился возле него.

— Прошу прощения… — прозвучало неуверенно.

Кто-то из знакомых, подумал он и поднял глаза. Перед ним стоял среднего роста тучный человек, иностранец. Лицо незнакомо. Медленно, старательно выговаривает слова.

— Разрешите обратиться с просьбой…

Осторожность прежде всего. Первое, что приходит в голову, — бродячий торговец, религиозный проповедник, мелкий мошенник. Но как себя вести с иностранцем? Конечно, встречаются мошенники, не вполне владеющие японским языком, но это явно не то. Судя по одежде — твидовый костюм с красным галстуком, — скорее всего бизнесмен.

Он кивнул. Незнакомец сел напротив. По годам он выглядел старше его лет на десять, но вообще-то мог быть и одного с ним возраста. По-японски говорит вполне уверенно. Благодушный вид. Круглое лицо, густые усы, слегка раскосые глаза. Не европеец, скорее ближе к азиатскому типу. Красноватая кожа.

— Дело в том, что со мной случилась небольшая неприятность… Боюсь показаться неучтивым, но не могли бы вы любезно оказать мне содействие?

Он говорил глядя прямо в глаза, но где-то в глубине его глаз пряталась усмешка. Японский правильный, но излишне вежливый. Жизнерадостный отличник.

— Прошу прощения за забывчивость. Позвольте представиться. — Он достал из внутреннего кармана бумажник, из которого выудил визитную карточку. Толстые пальцы, округлые руки, поросшие черными волосами. Он вручил визитную карточку точно так, как этому учат в школе. На карточке стояло: «Сибирский лесэкспорт. Японское представительство. Павел Иванович Кукин». Адрес представительства — Токио, район Минато. Русский он, что ли?

— Я могу чем-то помочь?..

— Да, понимаете, машина у меня сломалась…

— Ну и?..

— Объясню все с начала. Я работаю в Токио, а именно — занимаюсь экспортом древесины из СССР в Японию. Вчера был в Фукусиме, и вот на обратном пути машина сломалась. Я понадеялся на здешнюю ремонтную мастерскую, — русский сделал жест в сторону темного окна, — но у них не нашлось нужной детали. Говорят, придется ждать до завтра. Я могу без проблем оставить здесь машину, но мне самому непременно нужно быть сегодня в Токио.

Он замолчал вопросительно, а про себя, казалось, посмеивается. Интересно, по-русски он тоже так говорит? Все свои сорок — пятьдесят лет так и прожил, посмеиваясь?..

— Я понимаю, что, с моей стороны, весьма дерзко обращаться к незнакомому человеку с такой просьбой — но если вы едете в Токио, не могу ли я составить вам компанию? Конечно, если это не доставит вам затруднений…

Он не слышал, что ему говорит незнакомец. Схватывал только отдельные слова, которые тот произносил. Наверно, много занимался японским языком. Его собственный английский оставлял желать лучшего.

Внезапно придя в себя, он задумался над просьбой незнакомца.

— Вы русский?

— Да, из СССР.

— Давно в Японии?

— Уже десятый год пошел. Десять лет.

Он задумался об этой протяженности — десять лет. Очевидно, чтобы до такой степени овладеть японским языком, потребовались громадные усилия. И, должно быть, оттого, что он подумал об этих десятилетних усилиях, на него навалилась усталость. Он вернулся мыслями к себе, вспомнил, как далеко еще до Токио.

— Ну что ж, — сказал Фумихико, — до Токио я вас подброшу, но только два условия…

Незнакомец внимательно глядел ему в глаза.

— Первое — не курить. Второе — вести будете вы. Я очень устал.

Русский расхохотался. Кончики глаз опустились, все лицо занял рот.

— О, вы просто спасли меня. Принимаю оба условия. Я не курю и вожу прекрасно. С тех пор как приехал в Японию — ни одной аварии, ни одного нарушения дорожных правил.

Оба поднялись и вышли наружу.

На противоположной стороне широкой стоянки — бензозаправочная станция. Там же делают несложный ремонт.

— Вон моя машина, — сказал русский, указывая пальцем в сторону станции. В дальнем конце стояла зеленая малолитражка.

— Ремонтировать будут завтра?

— Да, так мне сказали. Обещали завтра пригнать.

Машина Фумихико не имела автоматического привода, но русский, вначале пару раз опробовав сцепление, переключил передачу и повел машину ровно, точно свою. Плавно выехали на скоростную магистраль.

— Так как вас зовут? — спросил Фумихико после нескольких минут езды, когда его спутник привык к управлению.

— Кукин. Павел Иванович Кукин.

Даже русские слова он произнес как японские. Вот как хорошо он знал язык!

— Вам, господин Кукин, наверно, часто говорят, что вы превосходно владеете японским языком…

— Да, так точно. Но ведь я здесь уже десять лет, так что ничего странного в этом нет. К тому же я родился в городе, где впервые в мире была основана школа с преподаванием японского языка.

— И где же это?

— Иркутск. Слыхали?

— Место приблизительно представляю, но, конечно, бывать не доводилось. Восточная Сибирь?

— Точно. Возле Байкала. Там уже в середине восемнадцатого века существовала японская школа. Учителем был японец, потерпевший крушение на море и прибитый к русскому берегу. — После этого Кукин заметил, что по очертанию озеро Байкал почти совпадает с японским островом Хонсю, есть даже полуостров, соответствующий Токийскому заливу.

— Если бы туда передвинуть ваш остров, получилась бы отличная насыпь[11], — он засмеялся. Чувствовалось, что он уже не раз произносил эту фразу в разговоре с японцами.

— Позвольте узнать, как вас зовут?

— Ах да, извините. Такацу Фумихико.

— Господин Такацу… — повторил он.

Некоторое время оба молчали. Похоже, что Кукин, после того как они представились и обменялись любезностями, решил, что разговор исчерпан. Фумихико тоже ничего не говорил. Машина ровно катилась по шоссе.

Вскоре Фумихико стал засыпать. Кукин вел машину уверенно и спокойно, в салоне было тепло, усталость постепенно брала верх. Дремать, откинув голову на подголовник, — как это приятно! Как будто видишь сны, но образы встают перед глазами смутные и без всякой связи друг с другом. Кажется, что прошло уже много времени, но может быть и это иллюзия.

Приоткрыв глаза, он вдруг вспомнил, где находится и почему рядом с ним сидит этот странный русский. Посмотрел вперед. Задние огни едущих впереди машин расплывались радужными кругами. Более дальние огни едва виднелись.

— Туман, — сказал Кукин, должно быть заметив, что он проснулся.

— В это время года туман редкость, — сказал Фумихико, все еще плохо соображая.

В лучах передних фар туман расходился клубами. Еще не очень густой. Кукин немного сбавил скорость. Фумихико показал ему, как включить противотуманные фары.

— Как-то раз я едва не погиб в тумане, — сказал Кукин.

— Давно? — Голова немного замерзла.

— В детстве, мне было лет десять. Мы часто ходили кататься на коньках. В то время коньки достать было трудно, не то что сейчас. Но за год до этого мне подарили на день рождения конькобежные ботинки, а коньки выточил токарь у отца на заводе, из куска железа с поломанного трактора. Я очень ими гордился.

— Я тоже катался на коньках, — вставил Фумихико.

— Вот как? — сказал Кукин, но тотчас продолжил свой рассказ. — Обычно мы ходили на городской каток, устроенный на берегу реки, но как-то раз, в воскресенье, мы с друзьями, втроем, взяв бутерброды, поехали на электричке к Ангаре. Вторая станция от города. Оттуда и до самого Байкала река сильно расширяется, становится почти что частью озера. И вся затянута льдом. В отличие от катка, лед на реке неровный, и скользить по нему нелегко, но нам-то как раз и нравилось мчаться на коньках, лавируя между ухабами и буграми. И разумеется, мы были в восторге от открывшегося нам простора. Стоял ясный, погожий день. Кататься одно удовольствие!