Николай Погодин - Кремлевские куранты

• Название: Кремлевские куранты
• Автор: Николай Погодин
• Жанр: Русская классическая проза

---

Л е н и н. Что скажете, молодой человек?

Р ы б а к о в. Нахальная старуха, и больше ничего.

Л е н и н. Суть не в старухе, товарищ Рыбаков, но она в чем-то права. Если сейчас сесть на воздухоплавательный аппарат и подняться над нашей землей, то под нами окажется черное без огней пространство, подобное огромной пустыне. Как разорена Россия! Деревня вернулась к началу девятнадцатого столетия, к лучине. На заводах Урала, в Златоусте например, люди вынуждены ручным способом приводить в движение механизмы. Донбасс затоплен белогвардейцами. (Длительная пауза.) Вы умеете мечтать, товарищ Рыбаков?

Р ы б а к о в (вначале невнятно). Я?.. Мечтать?

Л е н и н. Надо мечтать... Надо. Но имеет ли право мечтать большевик, марксист? А? По-моему, он имеет это прекрасное право, и он должен мечтать, если он понимает мечту как рост новых задач его партии, его народа... И еще, Саша Рыбаков, не надо бояться разлада между мечтой и действительностью, если вы серьезно верите в свою мечту, внимательно вглядываетесь в жизнь и работаете не покладая рук, страшно, адски работаете над осуществлением своей мечты. Еще в девятисотых годах мы в нашей партии мечтали о будущем России и строили планы электрификации... Нам приходится урезывать пайки, проводить жестокую экономию во всем, жить бедно, скупо, тяжело, но мы будем проводить в жизнь электрификацию России. Иначе невозможно. Сомнут, задавят, будет столетнее рабство, иностранное иго, позорная жизнь, гнет. Как, по-вашему, Саша Рыбаков, пройдет теперь у нас электрификация?

Р ы б а к о в. Владимир Ильич, вы за тысячу верст вперед видите, а что же я могу сказать?

Л е н и н. С нашим народом можно мечтать, можно дерзать!

Занавес.

Действие второе

Картина первая

Бульвар у памятника Гоголю. На скамейке сидит с т а р у ш к а, рядом

детская коляска.

С т а р у ш к а. Вот и уснул мой мальчик. Спи, спи, милый, спи, мой ангел! (Успокоилась, задремала.)

Вбегает Р ы б а к о в. Осматривается вокруг и сник.

Р ы б а к о в. Ушла! Вот тебе и Гоголь! (Вынул часы.) Гоголь остается Гоголем, а я опоздал на целых пятнадцать минут. При ее характере - это катастрофа. (Быстро, старушке.) Товарищ нянюшка!

С т а р у ш к а (обиделась). Молодой человек, почему вы думаете, что я нянюшка?

Р ы б а к о в. Простите, мне все равно.

С т а р у ш к а. Вам все равно, а мне нет.

Р ы б а к о в. Ну вижу - люлечка, ребеночек... Я хотел у вас спросить...

С т а р у ш к а. Не шумите, видите, он спит.

Р ы б а к о в. Простите, не буду. Я хотел у вас спросить: до моего прихода здесь не прогуливалась ли одна молодая особа?

С т а р у ш к а. Ступайте, ступайте, ничего не слышу, что вы там бормочете.

Р ы б а к о в (берет старушку за руку). Я очень прошу вас дать мне ответ.

С т а р у ш к а. Куда вы меня тянете? Я подыму крик.

Р ы б а к о в (увлекает старушку в сторону от коляски). Кричать бесполезно. Я сыщик. Я спрашиваю у вас: вы здесь у памятника молодую особу сейчас не видели?

С т а р у ш к а. Молодую особу? Да-да... Рядом со мной сидела одна девица и любовалась моим внуком.

Р ы б а к о в. Ради Христа, какая она? Она должна быть очень приятная, просто красивая... Черные перчатки были?

С т а р у ш к а. Были, клянусь вам! Черные.

Р ы б а к о в. Давно она ушла?

С т а р у ш к а. Сейчас, сию минуту.

Р ы б а к о в. В какую сторону?

С т а р у ш к а. В ту сторону.

Р ы б а к о в. Если я ее найду, то буду помнить вас всю жизнь. Благодарю! (Убегает.)

С т а р у ш к а (пробует очнуться). Сыщик! И в безумном состоянии. Вот так, по нашей слабости, с испугу и погубишь чужую душу. Какой ужасный человек! Коршуном налетел. (Отдышалась, мысленно сотворила молитву, перекрестилась, села на свое место. Смотрит в ту сторону, куда убежал Рыбаков.) Нагнал... ведет сюда... Подальше от греха... Спаси, господи, и помилуй! (Уходит с коляской.)

Появляются М а ш а и Р ы б а к о в. Идут порознь.

Р ы б а к о в. Я виноват, но вы хоть внимание на меня обратите, я с ног валюсь. Я тут одну старушку насмерть перепугал.

М а ш а. Довольно, Рыбаков, я знаю все ваши манеры. Этот стиль Циклопа может надоесть. (Садится.)

Р ы б а к о в. Циклоп... Пускай я Циклоп. А вы кто?

М а ш а. Вот уж не знаю, кто я в вашем представлении. Я много думала об этом. С того дня, как у нас в доме узнали о вас, я утратила равновесие в жизни, потеряла силы. Все равно, поймете вы или нет, но я должна вам сказать, что у меня надежда сменяется отчаянием, я ждала вашей помощи, этой ночью не сомкнула глаз, а вам все равно! Великое дело - свидание с барышней! Да и барышня, кажется, раскисла: сама зовет на свидание. За эти пятнадцать минут я этот памятник возненавидела. Именно мне в насмешку его и поставили.

Р ы б а к о в. Маша, вы не даете мне слова сказать.

М а ш а. Я вам говорю, а вы ничего не понимаете.

Р ы б а к о в. Если я дуб, то нечего со мной и толковать.

М а ш а. Как вы могли не прийти в такой день?!

Р ы б а к о в. Как же я не пришел, когда я пришел!

М а ш а. Поймите, что это не простое свидание. Там, у нас дома, отец, и вы должны к нему явиться, представиться, говорить с ним. Вы не знаете, что это значит. Он страшный человек, он может вас выгнать - и тогда конец.

Р ы б а к о в. А я не уйду.

М а ш а. То есть как?

Р ы б а к о в. Не уйду, и все.

М а ш а. Вот тебе и раз! С вами действительно рассыпаются все ужасы. Вам все легко, радостно. Вас ничто не тянет назад. Я же не все рассказала вам про моего отца. Он назло всем торгует спичками! Инженер Забелин ходит по Москве и продает спички!

Р ы б а к о в. Чудак!

М а ш а. А мне он дорог, он мой отец, я его люблю. И если бы вы знали его, как я, то и вы полюбили бы.

Р ы б а к о в. В чем же дело? Давайте его вместе любить и приводить в христианскую веру.

М а ш а. В том-то и горе, что на него страшно трудно влиять. Да что я говорю - влиять?! Он может высмеять вас зло, оскорбительно, и вообще я не знаю, что будет. Я думала, раз вы не пришли, - значит, судьба...

Р ы б а к о в. Я третий день на ногах. Я часовщика искал.

М а ш а. Так. Нашли причину! Лучше уж придумали бы что-нибудь другое. У вас была одна забота - починить часы!

Р ы б а к о в. Совершенно верно, одна.

М а ш а. Благодарю.

Р ы б а к о в. Будет вам, Маша, сердиться на меня. Я сюда рвался через дикие препятствия. Сажусь в трамвай - остановка. Почему? Току нет. Прыгаю на грузовик - в Котлы едут. Сажусь на пролетку, квартал проезжаю свисток. Что такое? Извозчик без номера. В Трамоте не зарегистрирован.

М а ш а. Что вы говорите? "Трамот", "пролетка"...

Р ы б а к о в. Трамот - это транспортный отдел, пролетка - транспорт. Поймите, Маша, что мне поручено найти часового мастера, чтобы пустить в ход кремлевские куранты...

М а ш а. Рыбаков, вы чудак. Неужели вы воображаете, что все люди должны знать об этом. Я же ничего не знаю!

Р ы б а к о в. Ничего не знаете, а обиделись. За что же тут обижаться?

М а ш а. Ну хорошо, а мастера вы нашли?

Р ы б а к о в. Нашел. Но если б вы знали, чего это мне стоило. Кому не скажешь, какие часы требуют ремонта, - все пугаются... Один древний, неслыханной древности часовщик в колпаке сел на пол, накрыл голову руками и сказал: "Стреляйте, но я не пойду!" От Марьиной рощи до Пресни я прощупал старую Москву и наконец нашел такого часовщика, что сам прихожу в недоумение. Он сегодня будет в Кремле, но боюсь, волнуюсь...

М а ш а. Почему?

Р ы б а к о в. Я скрыл от него, какие часы требуют ремонта. Он думает, это вот, а это во... а там - башня, стопудовые гири... цепи... Если бы вы знали, Маша, под каким впечатлением я хожу! Случайно ночью, когда Москва спит, я встретил Ильича. Я не могу постигнуть, откуда берутся мысли у этого человека. Я хожу какой-то удивительный самому себе, будто и я куда-то далеко вперед залетел, где еще никто не бывал. И мне неловко. Это же ничуть не я, а Ленин. Теперь я знаю, на всю жизнь, что есть люди, которым ничего не далеко, ничего не страшно, ничего не удивительно.

М а ш а. Саша! Милый... с вами очень легко. Почему, не знаю, но вся моя драма окончательно расплылась. Что же вы, помните, сегодня суббота? Вас ждут у нас. Придете?

Р ы б а к о в. Обязательно.

М а ш а. А если на вас отец накинется, найдетесь?

Р ы б а к о в. Найдусь!

М а ш а. Я накинулась, вы не сразу нашлись.

Р ы б а к о в. С вами... с вами я ручной.

М а ш а. Так ли?

Р ы б а к о в. Люблю я вас. Я вам по ночам письма пишу, а утром рву их на части!

М а ш а. А вы их не рвите. Вы бы их посылали по адресу.

Р ы б а к о в. Слов не хватает. Я думаю о любви, чувствую, что истинно люблю вас... Понимаете, истинно, без единой посторонней мысли... А выразить это все настоящими словами не могу! Слов не хватает...

М а ш а. Вот вы и выразили. Я верю - и достаточно. Сегодня я почему-то особенно вам верю. Но пора домой.

Р ы б а к о в. Маша, позвольте проводить вас?

М а ш а. Я бы рада, да боюсь, что нас встретит отец.

Р ы б а к о в. Что у вас за отец такой? Неужели это такая неприступная твердыня?

М а ш а. Подождите, сами увидите. Ну, будь что будет! Не хочу думать. Берите меня под руку.