Ольга Дрёмова - Иллюзия любви. Ледяное сердце

• Название: Иллюзия любви. Ледяное сердце
• Автор: Ольга Дрёмова
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2008

Надежда Тополь, оставшись одна, посвящает всю себя единственному ребенку. Много лет она сознательно отказывается от собственной личной жизни. Но её самый верный поклонник согласен ждать сколько угодно. И вот, когда сын сам собирается жениться, Надежда наконец принимает предложение. Её новая семейная жизнь начинается неожиданно…

Каждой женщине рано или поздно приходится выбирать: между страстью и одиночеством, между удовольствием и долгом, между спокойствием и сердечной болью… Каждую из нас хоть раз томило сомнение в правильности выбранного пути, когда хочется, чтобы кто-нибудь рассказал похожую историю, помог, утешил… Книги Ольги Дрёмовой не позволят вам заскучать и отчаяться. Её — одну из самых читаемых российских писательниц — недаром называют «непревзойдённой рассказчицей», а её романы — «самыми правдивыми любовными коллизиями».

По роману-трилогии Ольги Дрёмовой «Дар божий» снят один из самых рейтинговых сериалов.

---

— А ты что, правда, что ли, надумал на ней жениться? — понизил голос Семён и с опаской покосился в сторону большой комнаты. — На фиг она тебе сдалась? Щи готовит, носки стирает — и ладно.

— Понимаешь, какое дело… — Тополь сощурился и улыбнулся одной стороной рта. — Квартирка, в которой я сейчас живу, неприватизированная. Если поставить штамп в паспорт, пожить вместе, к примеру, годок-полтора, а потом приватизировать всё это добро, то как ни верти, а совместно нажитое имущество получается. А если старенький жигулик продать, а новенький купить, только опять же вовремя, так какая разница, на чьё имя он будет зарегистрирован?

— Ох ты!.. — Семён коротко выдохнул и, выражая своё одобрение сообразительностью отца, чуть слышно цокнул языком. — У тебя, пап, не голова, а Дом Советов. И как же ты думаешь всё это провернуть?

— Как?.. — Неожиданно Тополь осёкся на полуслове и замолк. Застыв, он какое-то время напряжённо прислушивался к звукам, доносившимся из комнаты. — Давай об этом поговорим как-нибудь в другой раз.

— В другой так в другой, — понимающе кивнул Семён. — Ладно, пап, уже совсем поздно, мать там небось икру мечет. Я, пожалуй, пойду. — Протянув руку, он пододвинул деньги к себе, аккуратно сложил их в стопочку и собрался убрать её в карман, как вдруг услышал: — Не стоит так торопиться.

Мягкий голос Леонида заставил Семёна поднять глаза. Рука с деньгами застыла в воздухе.

— Ты о чём?

— Разве порядочные люди так поступают? — Леонид растянул губы тонкой резиночкой и укоризненно посмотрел в глаза сына.

— Прости, я не понял… — Семён удивленно уставился на отца.

— Что ж тут непонятного? Ты оказался в трудной ситуации, я помог тебе советом, и не только советом… — Он сделал многозначительную паузу.

— Что ты этим хочешь сказать? — Стопка денег в руках Семёна дрогнула.

— Я хочу сказать, мой дорогой, что жадность — не лучшее человеческое качество. Даже Бог, который, как известно, на ветер слов не бросал, говорил, что люди должны делиться.

— Делиться? — Семён улыбнулся одними губами. — Пап, а это ничего, что я твой сын?

— А при чём здесь это? — совершенно спокойно поинтересовался Леонид.

— Ну как же… — Семён опустил руку с деньгами, но в карман убрать их не посмел. — А как же отцовские чувства и всё такое?

— Давай не будем путать божий дар с яичницей. Ты сегодня заработал денег, и заработал очень даже неплохо, но без меня ты этого сделать бы не сумел, а значит, часть того, что ты заработал, по праву принадлежит мне. Разве не так?

— Так-то оно так… — Семён посмотрел на согнутые пополам купюры и нервно дёрнул щекой.

— Тогда в чём дело?

— Ты же знаешь, как мне нужны деньги.

— Покажи мне хоть одного человека, кому бы они не требовались, — усмехнулся Леонид. — Мальчик мой, деньги не нужны только дуракам и святым, а в нашей семье ни тех ни других сроду не было.

— Но ты же знаешь, что произойдёт, если через неделю я не соберу всей суммы. — Семён подкупающе улыбнулся. — Между прочим, Станислав тоже участвовал в этой авантюре, но в отличие от тебя вошёл в моё положение и не стал требовать своей доли.

— Это личное дело Станислава, — пожал плечами Тополь.

— Ты меня под корень рубишь, — помрачнел Семён. — И сколько же ты хочешь?

— Половину.

— Сколько?! — От внезапно нахлынувшей слабости тело Семёна стало необыкновенно тяжёлым и непослушным, и, чтобы не упасть, он вынужден был прижаться к стене. — Пап, скажи, что ты пошутил.

— Какие могут быть шутки, когда дело касается денег?

— Ну ты и жила! — С трудом оторвавшись от стены, он отсчитал половину суммы и, всё ещё не до конца веря в происходящее, протянул деньги отцу. — Правду мать говорила, что ты за копейку кого угодно удавишь.

— Надька всегда трезво смотрела на вещи, этого у неё не отнять.

Тополь взял деньги из рук сына, тщательно, безо всякой торопливости пересчитал и, аккуратно перегнув пополам, убрал в карман.

— А ты и в голодный год не пропадёшь, — неожиданно бросил Семён, и по его голосу сложно было понять, презирает он отца за его прижимистость или восхищается его мёртвой хваткой.

— Яблоко от яблоньки недалеко падает, — усмехнулся Леонид. — Не удивлюсь, если через годок-другой ты переплюнешь папу по всем статьям.

— Очень надеюсь, что так оно и случится, но гораздо раньше.

Семён мило улыбнулся, посмотрел отцу прямо в глаза, и Тополь-старший абсолютно точно понял, что ученик уже превзошёл своего учителя и что из сына он больше не сможет выудить ни единой копейки.

* * *

Уже давно Надежда собиралась почистить столовые приборы, по совершенно непонятной причине вдруг потемневшие все разом, причём потемневшие настолько, что создавалось впечатление, будто они сделаны из какого-то специального сплава буро-желтого цвета. Почему так произошло, было неясно, ведь ложки, вилки, да и вообще всю посуду Надежда приводила в божеский вид регулярно, используя для этого обыкновенную пищевую соду или зубной порошок, а иногда, когда в доме не оказывалось ни того ни другого, просто доставала деревянный бочоночек с солью, припрятанный специально для такого случая в самом дальнем углу хозяйственного стола.

Обычно, если ложки темнели, она не откладывала дело в долгий ящик, и вовсе не из-за своей необыкновенной хозяйственности, а из-за того, что ещё с детства верила в странную примету, по которой выходило, что потемневшие кольца на руках — к болезни, а мутные ложки — к несчастью или, на худой конец, к неприятностям в доме. Возможно, всё это было самой настоящей глупостью, даже не возможно, а скорее всего, и суть суеверия состояла вовсе не в какой-то мистической особенности почерневшего металла, а в том, что неприятности сыплются на голову исключительно по лености и нерадивости хозяйки. Но твёрдой уверенности в том, что старая примета — пустые выдумки и только, у Надежды не было, да и запускать посуду до такого состояния, чтобы глаза на неё не смотрели, тоже никуда не годилось.

Конечно, полгода назад, до случившегося с ней инфаркта, она была совершенно другой. Сейчас любое движение давалось ей с великим трудом, и, заставляя себя что-то сделать, Надежда чувствовала, как руки и ноги наливаются чем-то тяжёлым и всё её тело становится чужим и будто деревянным. Если бы кто-нибудь сказал ей до болезни, что совсем скоро она будет сидеть в кресле, откинув голову на мягкую спинку, и раздумывать, стоит ли вставать ради того, чтобы включить пылесос и снять из угла паутину, или лучше отложить подобные мелочи на потом, она бы рассмеялась. Но теперь силы были не те, и часто, глядя на мутный хрусталь фужеров или запылившиеся листья комнатных растений, она не могла себя заставить, как в былые времена, немедленно схватиться за тряпку, а только делала мысленную пометку, разделяя дела на те, что не могут ждать ни секунды, и те, ради которых не стоит ломать копий. Чайные ложки, хранившиеся в выдвижном ящичке обеденного стола, как раз относились к тому разряду дел, которые откладывались уже не единожды именно из-за того, что не являлись первостепенными.

Сложно сказать, когда до них дошла бы наконец очередь, если бы не Инуся, лучшая подруга Надежды и соседка по лестничной площадке, с которой они были знакомы уже лет двадцать или что-то около того. Решив отметить свой очередной день рождения на широкую ногу, та пригласила огромное количество народа и, только после того как её приглашения были приняты, удосужилась пересчитать имеющиеся в доме табуретки, вилки, ложки, ножи и прочие незаменимые атрибуты любого застолья.

Удивительно, что эта здравая мысль вообще пришла в Инусину легкомысленную голову, потому что подобные житейские мелочи её не интересовали в принципе. Заниматься какими-либо подсчётами было вообще не в её характере, независимо от того, что требовалось считать: тарелки с вилками или деньги в кошельке. Утруждать себя подобной ерундистикой Инуся не желала, предпочитая тратить своё время на что-то более ценное, поэтому её бдительность, проявленная за несколько дней до нужной даты, по сути, приравнивалась к героическому подвигу, правда, совершённому по чистой случайности.

Разложив вафельное полотенце на столе, Надежда до блеска начищала приборы и, улыбаясь, думала о суматошной Инке, вдруг ни с того ни с сего надумавшей устроить у себя в доме застолье. Почему вдруг абсолютно не круглую дату в сорок один ей вздумалось отмечать столь помпезно, было неясно, возможно, потому что на сорок она не собирала народ из суеверия и теперь хотела наверстать упущенное. Как бы то ни было, Надежда даже радовалось этой Инкиной фантазии, волей-неволей сподвигнувшей её совершить в доме ещё одно полезное дело.

Сегодня Семёна дома не было, как, впрочем, и вчера, и позавчера, и в любой из предыдущих вечеров, мало чем отличающихся друг от друга. Находиться дома с матерью один на один было выше его сил, вероятно, поэтому, изыскав очередной предлог, он предпочитал исчезнуть с самого раннего утра и вернуться глубоко за полночь.