Ани Сетон - Очаг и орел

• Название: Очаг и орел
• Автор: Ани Сетон
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995

Трогательная и волнующая история семьи Ханивудов — старожилов Америки с 1638 года. Мужественные женщины и отважные мужчины, составившие костяк американской нации, обрисованы в романе с исключительной полнотой и силой.

---

— Отлично, читай его вслух, если ты сможешь вынуть его из конверта, — велела Эспер, присаживаясь на чемодан и прислоняясь головой к стене.

Девушка низко склонилась над письмом, хмурясь при виде выцветших коричневатых чернил и букв, начертанных в старинном стиле. Она читала медленно, почти угадывая некоторые слова.

«… Никаких новостей из дома нет, поэтому я пишу тебе снова… через капитана корабля «Лев». Я стараюсь мысленно не возвращаться к прошлому, однако… я не могу, к моему стыду здесь многие храбрее меня. В этих местах появилась страшная болезнь, и я молюсь о ребенке, которого ношу… и стараюсь укрепить мою веру в Бога, который привел нас сюда. Он… соизволила быть мне другом. Это некая Фиб Ханивуд, вышедшая замуж за одного из искателей приключений, дочь простого мелкого землевладельца, очень храбрая и добрая девушка… возвышенная, нежная душа, и Бог к ней ближе, чем она об этом думает Эта молодая женщина, почти еще девочка, является для меня источником вдохновения: обладающая высшей степенью выносливости, она, преодолевая любые беды, повсюду следует за своим мужем, в надежде обрести постоянный, прочный дом.

О моя дорогая сестра! Только такие, как она, смогут все вынести… претворить в жизнь нашу мечту о новой, свободной земле, такие, как она, смогут произвести на свет детей, способных дать начало новому народу, — в то время, как я… слишком слаба и малодушна…»

— Это все, — мягко сказала Карла. Ее глаза подозрительно блестели, она сложила письмо и вновь спрятала его в конверт Роджера. — Арбелла вскоре умерла, не так ли?

— Да, — ответила Эспер.

Девушка помолчала немного, затем взорвалась:

— Но почему? Это несправедливо! Ведь видно же — она была замечательным человеком! Почему она не смогла тоже стать счастливой? Почему мы все не можем быть и оставаться счастливыми?

«Ах, я забываю, как она молода! — подумала Эспер, глядя на внучку. — Почему нам всем приходится начинать с бунта и неистовой борьбы? Как много требуется времени, чтобы избавиться от сентиментальных заблуждений в отношении справедливости!»

— Я не знаю, Карли, — сказала она, — но мы не можем. Ты нашла одежду, которую искала?

Девушка покачала головой; она внимательно и с каким-то непонятным волнением рассматривала неровные пыльные половые доски.

— Марни, Тони считает, что Америка скоро вступит в войну. Он сказал мне об этом вчера вечером. И еще… Он хочет выучиться на авиатора и отправиться на фронт.

Эспер осела на своем чемодане. Вот оно! Все начинается сначала! Воспоминания о прошлом завертелись у нее в голове, и внезапно резко она увидела Джонни в его новенькой униформе, стоящего на платформе станции с сотнями других уходящих на войну парней, и своей бранью доводящего ее до слез. Но несмотря на то что он не вернулся, многие другие вернулись. И хотя ход событий повторяется, их внутренние связи никогда не бывают одними и теми же.

— Хорошо, — сказала Эспер с преднамеренной резкостью, — если будет война, он, несомненно, примет в ней участие. Если есть повод подраться, мужчина дерется.

— Но мы только что нашли друг друга. Я не смогу вынести…

— Вздор, Карла. У тебя от природы столько же выдержки, сколько у любого другого. Да, здесь, в этом доме, начиная со времен Фиб и вплоть до наших дней, было полно людей, которым выпало в жизни испытать все. И это помогает думать о других, потому что мы никогда в действительности не оказываемся одинокими: мы являемся частью тех, кто был до нас, а также тех, кто сейчас здесь, с нами, и тех, кто будет после нас. Мне кажется, что ты это поймешь быстрее, чем я в свое время, так как у тебя больше здравого смысла, чем было у меня в твои годы.

— Марни! — Карла нервно рассмеялась. Их взгляды на секунду встретились с той вспышкой взаимопонимания, которая преодолевает барьеры, имеющиеся между человеческими существами; тогда они одновременно обернулись и посмотрели на еще не обследованные ящики, стоящие по углам чердака.

— Хотела бы я знать, находится ли то розовое парчовое платье в большом чемодане из воловьей кожи, который стоит вон там, — сказала Карла и, сделав несколько шагов, встала на колени, чтобы обследовать содержимое чемодана.

Всю субботу дом был охвачен волнением, так как Карла и ее помощники готовились к приему, намеченному на тот же вечер. Дилли, приехавшая из Клифтона, привезла с собой сестру, тут же был и Уолт, которого, несмотря на его нежелание, привлекли к организации праздника. Карла, обратив внимание, насколько бледной и измученной выглядела ее бабушка, настояла на том, чтобы Эспер удалилась в свою комнату и отдохнула. Но отдых старой женщины прерывался каждые несколько минут — требовались консультации. Использовались ли в прежние времена живые цветы в качестве декораций? Определенно не в декабре, ответила Эспер. Что нужно сделать с жиром и соком, капающими с индейки при ее жарении на вертеле? Собирать ли их в какую-нибудь посуду, находящуюся в изобилии на большой кухне? Дядя Уолт забыл развести огонь в кирпичной плите, как обещал. Не слишком ли поздно сейчас закладывать бобы? Нет, ответила Эспер, к полуночи они будут готовы.

Через приоткрытую дверь она слышала, как Карла передает ее слова Уолту, и угрюмый бас сына, недовольно ворчавшего в ответ.

— Ради чего ты так суетишься? Нельзя ли приготовить что-нибудь другое? В этой проклятой печи имеется трещина.

— О, пожалуйста, дядя Уолт! Жареные бобы очень вкусные, а я обещала Тони, что они будут прямо из печки.

— Тони! — повторил Уолт с отвращением. Его благодушие пошло на убыль, и нежность по отношению к племяннице уравновешивалась воздействием рома, выпитого им с начала вечера.

— Уолт! — властно позвала Эспер.

Он вразвалку подошел к двери и встал, нахмурясь, на пороге.

— Ты знаешь, как нужно закрепить эти кирпичи. Ты отлично делаешь это для меня. Значит, ты сможешь сделать это и для Карлы. Она вложила все свои силы в устроение этого праздника, который мне напоминает давно прошедшие дни.

— Как же! — пробормотал Уолт. — Она хочет приготовить тушеное мясо, чтобы отправить своих гостей в уборную, как в старые добрые времена.

— Делай, как я говорю, — резко сказала Эспер. — Я тебя слишком редко прошу сделать здесь что-нибудь.

Уолт ссутулился, посмотрел на мать рассеянным и пустым взглядом. Уходя, он споткнулся. Эспер посмотрела ему вслед с тихой жалостью, понимая, каким болезненным для него должен казаться контраст между теми двумя людьми, которых он семь лет назад выловил из воды. Счастье Карлы с Тони должно усилить горечь его неудачи с Марией. Позднее она видела, как сын, покачиваясь, нес дрова из сарая. Предчувствие неприятностей довольно часто проявляется у людей со слабым сердцем, как утверждают доктора, и никаких более зловещих причин для предвидения в этом случае не наблюдается. Но как знать?! Невеселые мысли одолевали Эспер, пока наконец усталость и преклонный возраст не погрузили ее в короткий старческий сон. Проснувшись, Эспер почувствовала, что силы ее восстановились.

Гости прибыли к шести часам. И старый дом Ханивудов, чистый и по-праздничному нарядный, весело их приветствовал. Уютно выглядели горящие свечи и огонь в очаге. Двери были украшены гирляндами и венками, а в комнатах витал хвойный аромат. Желая воссоздать атмосферу старины, Карла не обратила внимания на то, что елки стали появляться на рождественских праздниках только после Мировой войны, и в гостиной стояла роскошная семифутовая елка, сверкающая золотыми и серебряными шарами, ее темная зелень была украшена многочисленными игрушками, лентами серпантина и усыпана пушистыми белыми хлопьями воздушной кукурузы. На конце каждой ветки была закреплена маленькая свечка.

Весь дом освещался свечами, аромат которых смешивался с хвойным ароматом кедровых поленьев, горевших в очаге, а также запахами жарившихся бобов и индейки. Золотисто-коричневая, ароматная, она все еще медленно вращалась на вертеле, приводимом в действие старым часовым механизмом, который по просьбе Карлы наладил и запустил Уолт.

Дом приветствовал гостей нежной рождественской музыкой, но не пискляво-скрипучей скрипки и не растрескавшихся старых клавикордов — уважение Карлы к старине не зашло так далеко. Она взяла напрокат небольшое пианино и пригласила пианиста из Линна. Пианино поставили в пивном зале, освобожденном от столов для танцев.

Около дюжины молодых людей из Нека прибыли с первыми гостями. Карла предоставила девушкам одежду, взятую из сундуков и чемоданов ее прабабушек, и они с энтузиазмом принялись примерять на себя украшенные вышивкой стеганые юбки, парчовые корсеты, сережки, заколки и гребни для волос. Результат этого переодевания превзошел все ожидания Карлы: юные дамы выглядели на редкость живописно и неизъяснимо привлекательно.