Радий Погодин - Бабник Голубев

• Название: Бабник Голубев
• Автор: Радий Погодин
• Жанр: Прочая детская литература

---

- Вы ее ударили, - сказал Бабс. - Вы бессовестный садист. Отдавайте наше варенье, оно не вам предназначалось.

- Захлебнись своим вареньем, - сказал Голубев. Вынес вазочку и, протянув ее Бабсу, спросил: - Бабс, ты серьезно думаешь, что я ее ударил?

- Ну, не ударили. - Бабс опустил глаза. - Но смертельно обидели. Можете варенье съесть, только вазочку не разбейте.

- Подавись своей вазочкой, - сказал Голубев и ушел к себе в комнату.

"Конечно, она мещанка, кокетка, простофиля, но и я хорош. Набросился. Надо быть сдержанным".

Голубев набрал номер ее телефона. Никто не взял трубку.

"Еще не приехала. А может, пошла в буфет. Сосиски ест и глазищами на мужиков зыркает". Голубев представил оранжерейный взгляд Аллы Андреевны, ее улыбку, хрупкую и как бы неприкосновенную. "Да-да. Именно как бы..."

Позвонила Инга.

- Что у тебя стряслось? - спросила она. - Гадаю, за что ты меня фифой назвал? Кто-то, но я никакая не фифа.

- Это только тебе так кажется. Замуж тебе надо.

- Теоретик, - сказала Инга и повесила трубку.

Голубев убрал со стола и залез в постель. Телефон поставил рядом.

- И все-таки жаль, - сказал он.

Ему действительно было жаль Аллу Андреевну, можно даже сказать - жаль до слез. По крайней мере в носу у него щипало.

"И ни к какой чертовой матери жалость не унижает человека. Алексей Максимович любил фразочки запузыривать: "Человек - это звучит гордо". Человек груб, и злобен, и пуст, как скорлупа, если он не жалеет другого человека. Жалость вырастает из сострадания, из чувства вины, из любви, наконец". На последних словах Голубев поперхнулся. "Ишь, как закручиваю... Мое дело - тишина под водой". Он лег на спину и как бы подключился к акустическому приемнику. В идеале, чтобы не пугать треску, шумы аппарата должны быть в частоте естественных шумов моря. Но каким образом? Впрочем, один чудак, его приятель из дизельщиков, утверждает, что можно плавать совсем неслышно, планируя в подводных течениях. Голубев представил, как беззвучно парит в глубоководном течении аппарат с ихтиологами. Как подходят они к треске, как идут рядом...

Голубев сел на диване, набрал номер Аллы Андреевны.

- Где это вы были? - спросил.

- В буфете, - ответила она радостно. - Сосиски ела. А вы голодный, сердитый и одинокий.

- Я извиниться хотел. Извините, невежливый я.

Она помолчала. Потом засмеялась нежно.

- Поцелуйте меня.

А за окном висела луна, как неоновая реклама захватывающей трагедии. Она навела Аллу Андреевну на мысль о лице Данаи, обезображенном кислотой сумасшедшего.

- О, господи! - в томлении прошептала Алла Андреевна. - Какой кошмар...

Лаборантке Инге луна казалась громадной, как, наверно, серебряный царский поднос. На нем все навалено: фрукты, цветы, частично сласти, шампанское, зубочистки, салфетки охлаждающие "de Luxe", визитные карточки флотских офицеров и докторов наук.

- Было, - сказала Инга. - Черт побери, было!.. И почему это везде есть рестораны "Восток", но ни в одном городе нет ресторана "Запад"?

Восьмикласснику Бабсу, который сидел у окна в кухне и курил потихоньку от мамы и папы, луна представлялась фонарем у входа в шалаш любви, в котором он, Бабс, когда-нибудь обретет рай.