Юрий Коротков - Дикая любовь

• Название: Дикая любовь
• Автор: Юрий Коротков
• Издательство: Дрофа, Лирус
• Жанр: Короткие любовные романы
• ISBN: 5-7107-0287-0

Остросюжетные повести Юрия Короткова стали бестселлерами. По ним сняты популярные фильмы «Авария, дочь мента», «Дикая любовь», «Абрекъ» и другие.

В сборник «Абрекъ» вошли самые популярные из остросюжетных повестей Ю. Короткова: «Авария, дочь мента», «Спас Ярое Око», «Седой», «Абрекъ», «Абориген» и «Дикая любовь». Их герои — современные молодые люди, волей судьбы преступившие Закон.

Юная американская школьница прилетает в Киев и начинает учиться в обыкновенной средней школе. Там она влюбляется в лучшего ученика класса, настоящего красавца и подающего надежды программиста. Но вот беда, у героя девичьих грез уже есть возлюбленная — воспитанница детского дома и она никак не хочет отпускать от себя единственного в этой жизни близкого ей человека…

---

Они проехали Сергиев Посад, морозно посвечивающий золотыми куполами, по ухабистой грунтовке добрались до низеньких ворот богадельни. Прогнивший, щербатый забор был прислонен к стволам деревьев. За воротами был голый старый парк и обшарпанная каменная усадьба с пузатыми колоннами на крыльце.

Максим медленно подъехал к усадьбе. Было послеобеденное время, и обитатели богадельни, древние старики и старухи в торчащих из-под засаленных пальтишек халатах и бесформенных брюках, выползали на свет. Подслеповато щурясь, они молча разглядывали неожиданных гостей. Максим и Сью в ярких пуховиках и шлемах казались здесь инопланетянами…

— А вы кто им будете? — настороженно спросила заведующая, сама похожая на своих подопечных, только чуть поживее и поприличней одетая. Максим и Сью сидели перед ее столом в кабинете.

— Да, в общем, никто, — пожал плечами Максим. — Просто мы давно их разыскиваем…

— Нет у нас таких, — отрезала тетка. Она суетливо перебирала на столе какие-то бумаги, стараясь не смотреть на гостей.

— Но нам дали точный адрес, — сказал Максим.

— Где дали?

— В американском консульстве.

— Что происходит? — негромко спросила Сью по-английски.

— Не понимаю, — так же негромко ответил Максим.

Услышав иностранную речь и слово «консульство», тетка съежилась, испуганно глядя на них.

— Так это… умерли оба… — пролепетала она. — Мы просто документы не успели еще оформить…

— Когда? — упавшим голосом спросила Сью.

— Да вот весной. В марте Анциферов, и Антонов за ним сразу… Знаете, очень они друг друга не любили, — зачастила тетка, торопясь перевести разговор на другое. — У нас контингент особый, сами понимаете, люди старые — обижаются легко и по пустякам, и надолго, но у них не так, у них с той жизни, — махнула она за окно, — что-то было…

Максим и Сью переглянулись.

— Да-да. А что было?

— Я, конечно, точно сказать не могу, — понизила голос заведующая. — Оба ведь долго сидели — и до войны, и всю войну, и до самой амнистии… И говорят, что это один другого в НКВД сдал как американского шпиона — то ли Антонов Анциферова, то ли наоборот, а другой его по тому же делу за собой потянул. И вот представьте, сидели в одном лагере и в одной бригаде работали — фамилии-то по алфавиту рядом… И до того они друг дружку не любили, что, когда Антонов к нам поступил и узнал, что Анциферов здесь — так просто уйти хотел. Но, сами понимаете, выбирать-то не приходится… Так и жили в одной комнате и, не поверите, за двадцать лет друг другу слова не сказали! Больные оба, легкие на Севере отморозили — я думала, года не протянут. А они, честное слово, будто на этой нелюбви и держались двадцать лет. Будто пережить один другого хотели… А в марте Анциферов загрипповал — сами помните, какой грипп-то ходил — и за три дня сгорел… И вот к чему я это все говорю, к чему начала: как Анциферов умер, так Антонову будто и жить стало незачем. В тот же день лег и уже не вставал. Так и похоронили рядом…

— А что-нибудь осталось? Фотографии?

— Да нет, — пожала плечами заведующая. — Родных-то нет. А нам хранить ни к чему… Вот только, — встрепенулась она, — когда вещи разбирали — да какие там вещи! — у обоих одинаковую фотографию нашли. Артистка, что ли, тогдашняя, вроде Веры Холодной? Я помню, удивилась, оставила, все спросить у кого-нибудь хотела… — она пошарила в ящиках стола, в шкафу и достала, наконец, две пожелтевшие фотографии юной барышни в шляпке с вуалью, протянула одну Максиму, другую — Сью.

Сью осторожно стерла пыль с лица семнадцатилетней Пра.

— Может, вы знаете? — спросила заведующая. — А то мы тут с завхозом поспорили даже.

— Нет, — ответил Максим. — Наверное, артистка…

Когда Сью вышла из кабинета, тетка придержала в дверях Максима за локоть и негромко сказала, пряча глаза:

— Вы не сомневайтесь, мы документы-то оформим, все что положено… Вы же знаете, какие нам деньги собес дает — на еду старикам не хватает, на белье постельное. И гуманитарка не доходит, всю воруют… А тут две пенсии… Я же не себе в карман…

На голом, сиром кладбище без венков и оград они нашли две соседние могилы. Сью, сдерживая слезы, достала фотоаппарат, отошла подальше, чтобы в кадре уместились оба покосившихся креста, речушка за кладбищем в низине и церковь за рекой.

— Я не понимаю, — сказала она. — Они любили одну женщину, и оба ее потеряли. Они должны были любить друг друга в память о ней, а они всю жизнь ненавидели… Я думаю, отец Пра сделал умно, когда увез ее отсюда. Здесь страшно любить. Еще страшнее, когда тебя любят…

Около Галиного дома Сью отдала ему шлем. Максим, как обычно, потянулся поцеловать ее в щеку на прощание, но Сью покачала головой и указала на окна:

— Не надо, Галя увидит… Бай! — она помахала от двери и ушла в подъезд.

Максим поправил провода на свечах. Уже включив скорость, хлопнул себя по куртке и вытащил из-за пазухи сумочку Сью…

В подъезде какой-то пацан с интересом разглядывал плакат об экономии электроэнергии.

Лифт тотчас открылся перед Максимом. Он удивленно глянул на табло — второй лифт тоже стоял на первом этаже. Максим поднялся на несколько ступенек по лестнице, крикнул наверх:

— Сью!

Тишина.

Он сбежал вниз, тревожно оглядываясь. Толкнул стеклянную дверь в жилой коридор первого этажа — заперто. Шагнул было к обитой жестью двери подвала, и тут пацан неожиданно бросился на него сзади. Максим ударил его локтем. Распахнул дверь, тут же услышал в глубине подвала голоса и побежал, пригибаясь под нависающими сырыми трубами.

В тупичке, тускло освещенном зарешеченной лампой, извивалась на грязном бетонном полу Сью, над ней суетились, толкаясь, мешая друг другу, черные тени. С нее уже стащили джинсы, свитер вместе с лифчиком задран был на голову. Двое раздвигали ноги, прижимая колени к плечам, третий зажимал рот.

Максим с разбега ударил ближнего ногой под ребра. Другой вскочил, щелкнул выкидным ножом. Максим выбил нож, но сзади подоспел пацан из подъезда, и началась молчаливая драка в темноте. Максим упал, тотчас вскочил, прижимаясь спиной к стене.

— Стоять! — рослый парень выхватил наган и медленно двинулся на Максима, прикрывая лицо локтем. — Не дергайся!

Максим медленно отступал в глубь подвала. Один из парней бросился было на него, но тот, что с наганом, перехватил его и отшвырнул назад:

— Тихо! Отвал! — держа на стволе Максима, он пропустил своих за спиной к выходу и последним исчез за дверью.

Максим, сбитый с толку их поспешным бегством, настороженно оглядываясь на дверь, побежал к Сью. Она уже сама шла навстречу в разорванной по швам, перепачканной бетонной пылью одежде, бессильно опираясь рукой о стену.

— Я боюсь! Уведи меня отсюда! — захлебываясь слезами, она вцепилась в Максима.

— Все… Все, успокойся… — Максим обнял ее и торопливо повел к выходу. Нажал было кнопку лифта, но Сью отчаянно замотала головой:

— Я не пойду к Гале! Уведи меня отсюда!

Губан догнал своих в конце двора.

— Разошлись, — вполголоса скомандовал он не оборачиваясь. — Ловите тачку — и быстро в интернат.

— Чего ты рванул? Урыли бы его на месте! — заорал Тарас, держась за разбитую скулу.

— Быстро разошлись, я сказал! Все, вечером увидимся… — Губан, оглядевшись по сторонам, пробежал между домами, прыгнул в машину. Попетляв по переулкам, выехал на проспект, здесь чуть расслабился, достал сигареты, прикурил и несколько раз глубоко затянулся.

— Ну? — спросила Маша с заднего сиденья.

Губан отрицательно мотнул головой.

— Твой мажор приперся… Уехал вроде. Чего забыл, не знаю…

— И что — ничего?!

— Раздели только.

— Подробно рассказывай! — велела Маша.

— Ну, затащили в подвал. Джинсы сняли, свитер…

— Она голая лежала? — допрашивала Маша.

— Да.

— На полу?

— Нет, на ковре персидском, — огрызнулся Губан.

— Он видел?

— Видел.

— Его не трогали?

— Нет.

— Смотри, я ведь узнаю…

Губан затормозил неподалеку от интерната. Вопросительно глянул в зеркало на Машу.

— Ты обещала…

— Ладно, — сказала она, помолчав. — Поехали.

В тесной квартирке Губана стены были сплошь, как обоями, заклеены плакатами с Брюсом Ли и Шварценеггером, обнаженными моделями, вместо люстры посреди комнаты висела боксерская груша, в углу стояла железная качалка со штангой. Из мебели только низкая тахта и столик с телевизором и видаком.

Маша с порога сразу подошла к тахте и встала, опустив руки. Губан, радостно-суетливый, принес с кухни бутылку шампанского и два фужера, поставил в изголовье, включил магнитофон, зажег ночник — сноп светящихся нитей.

— Давай быстрее, мне домой надо, — равнодушно сказала Маша.