Фелипе Фернандес-Арместо - Цивилизации

• Название: Цивилизации
• Автор: Фелипе Фернандес-Арместо
• Издательство: АСТ
• Жанр: Культурология
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-056644-0; 978-5-403-00426-8

Фелипе Фернандес-Арместо — известный современный историк, преподаватель Университета Миннесоты, лауреат нескольких профессиональных премий и автор международных бестселлеров, среди которых особое место занимает фундаментальный труд «Цивилизации».

Что такое цивилизация?

Чем отличается «цивилизационный» подход к истории от «формационного»?

И почему общества, не пытавшиеся изменить окружающий мир, а, напротив, подстраивавшиеся под его требования исключены официальной наукой из списка высокоразвитых цивилизаций?

Кочевники африканских пустынь и островитяне Полинезии.

Эскимосы и иннуиты Заполярья, индейцы Северной Америки и австралийские аборигены.

Веками их считали в лучшем случае «благородными дикарями», а в худшем — полулюдьми, варварами, находящимися на самой низкой ступени развития.

Но так ли это в реальности?

Фелипе Фернандес-Арместо предлагает в своей потрясающей, вызвавшей множество споров и дискуссий книге совершенно новый и неожиданный взгляд на историю «низкоразвитых» обществ, стоящих, по его мнению, много выше обществ высокоразвитых.

---

От спада американцев спасло то, чего они больше всего боялись: война. В 1945 году союзники были у них в долгу, а враги в тюрьме. Эра злобы сменилась эпохой «больших ожиданий»[1155]. Одним из результатов стала иллюзия, что нынешнее столетие — «столетие американское»; это провозгласил в 1941 году один из основных культурных векторов Америки во всем мире — журнал «Лайф». Генри Р. Льюс, который изобрел эту фразу, хотел заставить Америку вступить во Вторую мировую войну: идея «первого великого американского столетия» должна была разбудить в американцах сознание их принадлежности к мировому сообществу. В своем «видении двадцатого века» Америка отводила себе роль, состоящую из четырех частей: «Америка как центр все расширяющихся кругов предприимчивости, Америка как учебный центр искусных слуг человечества, Америка как добрый самаритянин, искренне верящий, что дающие благословеннее получающих, и Америка как двигатель свободы и справедливости». Пока Америка не вступила в войну, американское столетие оставалось нереализованной идеей. На самом деле получилось пол американских столетия.

Самым неожиданным исходом войны для Америки стало то, что она вошла во вкус. Поняв, что «арсенал демократии» может быть банковским вкладом, она больше никогда не возвращалась к изоляционизму. Она принялась разрабатывать безумные «сдерживающие средства» и ощетинилась обычным оборонительным оружием. Она стала вести войны по всему миру, иногда называя их «миротворческими операциями» и «миссиями». В событиях этого периода соблазнительно увидеть первый этап следующей фазы истории цивилизаций, в которой атлантическая цивилизация станет всемирной: кажется, это можно предвидеть, глядя на воодушевление американцев по поводу своей всемирной роли и на все расширяющееся воздействие американской культуры, которая постепенно нашла свою публику во всем мире.

Европейцы упрекают Америку в заботе лишь о собственных интересах, но это не совсем справедливо: американцы любят статус своей страны как сверхдержавы и, хотя ворчат по поводу цены, которую приходится платить за роль «мирового полицейского», одновременно гордятся этой обязанностью. Но со времен Второй мировой войны Америка нуждается в партнерах для поддержания своего статуса главной державы. Вначале, с 1940-х по 1980-е годы, она была втянута в «холодную» войну с соперничающей сверхдержавой и соревнование с иной системой экономического и социального планирования. Называвшийся вначале «международным коммунизмом», впоследствии враг стал известен как «Советская империя». Когда в 1989–1991 годах эта империя рухнула, задним числом она могла показаться дряхлой и обветшалой.

Но в расцвете сил, с 1940-х по 1970-е годы, она такой не казалась. Россия обзавелась ядерным арсеналом и разработала космическую программу, изначально опередив Соединенные Штаты в «космической гонке». Несмотря на опасность макроэкономических тенденций централизованно планируемой экономики и на неэффективность государственной собственности, казалось, что коммунистическая экономическая система работает. В быстро деколонизировавшемся мире 1960-х годов русская риторика, основанная на антиимпериализме, давала России новых союзников из числа развивающихся государств. Успех русских в установлении своей гегемонии в Восточной Европе и в обретении новых союзников вызвал на Западе возникновение особой формы паранойи, известной как «теория домино», согласно которой мир, часть за частью, будет попадать во власть коммунистов. В попытке подпереть падающие костяшки домино Америка ввязалась в катастрофическую войну во Вьетнаме: поражение, нанесенное небольшим государством, заставило Америку выглядеть уязвимой в потенциальной большой войне. На Западе появилось множество критиков Америки, которые готовы были разорвать связи с ней — даже, по сути, выйти из западной цивилизации и начать новый эксперимент, отказавшись от определяющих идеологий Запада. Но они всегда оставались в меньшинстве. Политика холодной войны укрепила трансатлантические узы. Общее чувство опасности стимулировало взаимные контакты.

В конечном счете Америка победила Россию в «состязании расходов», потому что только капиталистическая экономика смогла обеспечить «и пушки, и масло». Между тем, однако, Америка никогда не ощущала себя в безопасности настолько, чтобы вернуться к изоляционизму. Крепость, в которой Запад отбил нападение коммунизма, покоилась на «столпах атлантической солидарности». Западноевропейцы в неохотно, но позволили превратить большую часть своей территории в первую линию американской обороны; ее усеяли американские базы, она ощетинилась американским оружием. Задним числом последний великий век атлантической солидарности может показаться фактическим признанием слабости.

Вначале крах Советов не ослабил атлантическую систему, хотя в конечном счете он несомненно сделает это, поскольку без общей угрозы у Америки и Западной Европы не будет общих интересов. Теперь европейские партнеры стали нужны Америке не для борьбы с коммунизмом, а для участия во всемирных полицейских операциях. В последние годы XX века, по мере того как доля Америки в мировой экономике уменьшалась, росла стоимость миротворческих операций. Теперь мир, «безопасный для демократии», потребовалось защищать от мирового терроризма иррациональных культов и фракций и от государств под властью непредсказуемых диктаторов, таких как Ирак Саддама Хусейна или Сербия Слободана Милошевича. Общественное мнение требовало усиления вмешательства для защиты прав человека и решения экологических проблем. Теорию справедливых войн пришлось расширить до искажений, чтобы оправдать новую роль атлантического альянса как «гуманитарного» воина, бомбежками заставляющего согласиться с набором нравственных догм, который по существу не менялся с того момента, как Вудро Вильсон впервые вовлек Америку в войну: самоопределение, демократические формы управление, неагрессивность.

К концу XX века евро-американское сотрудничество по-прежнему выглядит обманчиво впечатляющим. Бомбежки НАТО позволили силой навязать юго-восточной Европе два радикальных новых направления политики: вначале эффективное разделение Боснии на три с кровью отрезанных куска, каждый из которых стал участником гражданской войны. Новые бомбежки потребовались, чтобы заставить Сербию передать власть в Косово сепаратистам. В некоторой степени эти две операции, сомнительные с точки зрения морали и двусмысленные по последствиям, заставили американцев и их европейских союзников и дальше действовать вместе. Миротворческие силы, направленные в этот регион, застряли здесь на неопределенное время: как швы, наложенные в полевых условиях, они не поддаются удалению. С другой стороны, операциями так плохо руководили, они оказывались настолько неуспешными, что вызвали у американцев и европейцев взаимную настороженность. Операция в Косово лишь усугубила войну, увеличила количество жертв и вознаградила террористов. Она вызвала негодование у жертв натовских бомбежек в Сербии и Черногории, а также принесла счет на сто миллиардов долларов. Хотя пропаганда НАТО пытается оправдать эти операции как «войну за цивилизацию», на самом деле их целью было избежать позора.

Если НАТО отступит, оно потеряет свой хваленый «мандат». Оно объявило, что будет бомбить, и теперь вынуждено действовать, невзирая на последствия. Пентагон, однако, выступил против… Так же поступили и европейские дипломаты, занимающиеся балканскими проблемами. В ответ только: «Наш мандат»[1156].

Когда атлантический союз расколется и западную цивилизацию разорвет политическая пропасть, покажется, что эти действия оправдывают подобный исход, продемонстрировав все пороки, подорвавшие «мандат» цивилизации.

Западная цивилизация: границы и ограничения

В самом широком понимании, с включением всех стран, подпавших под сильное влияние Западной Европы и Америки, атлантическая цивилизация получила название «западной». Одно это свидетельствует о том, с какой точностью и верностью Европа и Америка воспроизводят друг друга. Технологии распространяют цивилизацию; то же самое делает ее способность привлекать подражателей. Мы видели много цивилизаций, способных распространяться на другие территории из места своего возникновения, но западная цивилизация в этом отношении особенно преуспела. В XIX веке промышленная изобретательность позволила ей занять степи, которые прежде не поддавались возделыванию; военная и экономическая мощь навязала ее стандарты и некоторые черты культуры почти повсюду, где обитает человек; в XX веке ее экономика позволила завалить всю планету отходами. Влияние западной цивилизации в мире превосходит все, что было при ее предшественниках; эта цивилизация распространилась на все среды обитания, что ранее было невозможно. Причем она стала такой не только благодаря своему техническому и экономическому превосходству, но и потому, что тем, кто находится за ее пределами, она нравится и они тоже хотят воспользоваться ее преимуществами.