Евгений Витковский - Век перевода (2006)

• Название: Век перевода (2006)
• Автор: Евгений Витковский
• Издательство: Водолей Publishers
• Жанр: Поэзия
• Год: 2006
• ISBN: 5-902312-75-2

Перевод с английского, африкаанс, белорусского, грузинского, датского, древнегреческого, иврита, идиш, исландского, испанского, итальянского, квенья, латинского, мальтийского, немецкого, нидерландского, новогреческого, норвежского, польского, португальского, словацкого, старопровансальского, турецкого, украинского, французского, чешского, шведского

Жанр поэтического перевода не знал подобных изданий за всю историю: без Интернета сделать такую книгу было бы невозможно. Успех первой антологии «Век перевода» (2005) лишь раззадорил и поэтов-переводчиков, и читателей: потребовалось издание новой. На этот раз в ней пятьдесят участников, переводы выполнены с двадцати семи языков, появился солидный раздел литературного наследия. По объему книга превосходит предыдущую в полтора раза. В конце размещен указатель переведенных авторов (для обеих книг) — почти 300 имен.

Хочется надеяться, что эта антология не будет последней.

---

ИЕГУДА ГАЛЕВИ{108} (до 1075 — после 1141)

«Моя душа на востоке — я в закатной стране…»

Моя душа на востоке — я в закатной стране.
Найду ли вкус я в еде и наслажденье в вине?
И как обеты мои смогу исполнить, когда
Раб Идумеев — Сион, Араба узы — на мне?
Презрел бы я все сокровища Испании, коль
Узрел бы пепел святыни, что сгорела в огне.

«Исполненный прелести, краса земель, град царя…»

Исполненный прелести, краса земель, град царя,
Его я взалкал душой, от запада, чрез моря!
И жалости полон я о славе минувших дней,
Грущу об изгнаньи, о гибели алтаря.
Я прах напоил бы твой горькой слезой, когда
Умел бы достичь тебя, на крыльях орлов паря!
Радею о граде я, что днесь в запустении,
Дом царский, где змеи лишь кишат, в нем пути торя.
Развалины, сладостью меду подобные,
Ах, как бы припал я к вам, любовью в душе горя!

«К живому Богу страстию объята…»

К живому Богу страстию объята,
Душа моя взалкала града свята,
И я не обнял даже домочадцев,
Жену свою, друзей своих и брата,
Свой сад не оросил своей слезою,
Чтоб уродились в нем плоды богато,
Не вспомнил Иегуду с Азарелем —
Две лилии красы и аромата,
Не вспомнил об Ицхаке, что как сын мне —
Мой урожай восхода и заката.
И я почти забыл про дом молитвы,
Что был моей отрадою когда-то,
И праздников забыл великолепье,
Забыл про наслаждения Шаббата,
И свой почет я уступил невеждам,
Другим дана хвала моя, крылата.
Я променял свой дом на тень деревьев,
Был бурелом лесной — моя палата,
Постыли благовонья мне, и запах
Репья был вместо мирра и муската.
И перестал я ползать на коленях,
И в море устремился без возврата,
Чтобы узреть Всевышнего подножье
И там излить всё, чем душа чревата,
Врата свои раскрыть вратам небесным,
Встав у горы святой, что ввысь подъята,
Чтоб нард мой цвел от влаги Иордана,
Силоам силы дал корням граната.
Господь со мной — чего же мне страшиться?
Он охранит меня от супостата!
И вечно буду славить имя Божье,
Пока душа моя к Нему не взята.

ИММАНУЭЛЬ РИМСКИЙ (МАНОЭЛЛО ДЖУДЕО){109} (1261? - 1332?)

Похвала супруге

Спросили, как я стал мужам державным
Подобен славой мудрости толикой.
Друзья, благодаря прекрасноликой
Я всё, что сокровенно, сделал явным.

Подумал я: не как неблагонравным,
Во власти похотливой страсти дикой —
Моей жене к лицу супруг великий!
И, мудрость накопив, я стал преславным.

Чтоб не сказали про меня: колода,
Лицом как человек, а ум — бараний,
Взял в жены лань, чья прелесть безгранична,

Но чтоб сказали: солнце небосвода
Соединилось с Аш, звездою ранней,
Что паче всех светил ему прилична.

«Коль рок слепой, а мы — его сыны…»

Коль рок слепой, а мы — его сыны,
То будем же и мы — подобье рока,
Ведь из-за доброты мрачится око
И щеки справедливого — бледны.

Богаты злые, добрые — бедны,
Так, поневоле встав на путь порока,
Быть может, мы поднимемся высоко,
Ведь щедростью во прах мы сведены.

О щедрость! Я твое поставил слово
Перед собой, и я не позабыл
И не нарушил твоего завета,

Но день настал — не чаял я такого,
Что было мерзко мне — я возлюбил,
А что любил — мне стало чуждо это.

«Сказали лани грозной небеса…»

Сказали лани грозной небеса:
О, полно тебе, полной благодати,
Очами затмевать небесны рати,
Ведь посрамила нас твоя краса,

И горних звезд мы слышим голоса:
«Мы алчем в сей сокровищной палате
Блистать!» Не зря ваятель этой стати
Творил усердно эти очеса!

И возроптали светочи денницы,
Рекли Кассиль, Кима и Аш: «О, как
Хотим сиять мы на лице юницы!
Ведь сей удел и сладостен, и благ!
А небо зря величием хвалится:
Лишь днем сиянье в нем, а ночью — мрак».

Бесприданница

Из шестнадцатой тетради

…И ответствовал я, и сказал: С нею и с отцом ее я знаком, | и знаю ее дом. | И слышал я, как в доме своем | она оплакивала младость и рыдала о том, | что трех старших сестер ей судьба дала, | и о каждой из них несется хвала, | и каждая прекрасна и мила. | И оне — сладость для мужчин, | могли бы быть супругами глав общин; | да вот беда: не имеют приданого сестрицы, | лишь прекрасные лица, | да сверкающие зеницы, | прямо в сердце мечущие зарницы, | с белизною их плеч лишь лилия сравнится,| а уста их — багряница, | в них же нектар таится. | Но пуста их светлица | и весьма бедны сии девицы. | И в один из дней, вышел я на прогулку, | и через рынок прошел, и вышел к переулку, | и шла моя дорога | мимо их порога. | И увидел я вдруг красавицу-лань, и сияние ее лица | поражает взоры и пленяет сердца. | И сидит она молча, и тихо рыдает, | и в сердце своем горько страдает. | И лютня в ее руке, | чтобы игрою утешиться в тоске. | И вопросил я ее, чем душа ее полна, | и отчего заплакана она, | и сидит молчаливо одна, | так несчастна и грустна. | И сказала она: Да будет тебе от Господа благодать. | А мне как не страдать, | горьких слез не лить и не рыдать? | Ведь нас четыре сестры, и мы бедны | и из чаши горечи пьяны. | Доколе нам скитаться у стад чужих | и завидовать подругам в счастьи их? | И я последней родилась на свет. | Сегодня мне — осьмнадцать лет. | И мой черед выйти замуж — последний. И счастья нет. | А я — стена, и башни сосцов на ней, | и страсть во мне разгорается всё сильней. | А если я девицей умру, тогда | двойною будет моя беда, | ибо слышала я слова мудрецов | и поучения отцов, | что буде женщина умрет девицей, | к миру душ она не причастится. | Итак, приложу к тетиве стрелу напева | и оплачу горькую участь девы. |

Полны сосцы и волос мой возрос,
И сяду обнаженною, срамною,
И женихи все минут стороною,
И скорбь я изолью в потоке слез.

Такую долю кто бы перенес?
Приданого с серебряной казною
За нами не дают. А предо мною —
Сестрицы три. И сердце извелось.

Иссохну ль я в неутоленном пыле,
Иль пощадит меня коварный рок?
Летят года, уносятся, как птицы…

И обо мне мудрейшие твердили,
Что в райский не впускается чертог
И в царство душ не принята девица.

«Речам внимаю я день ото дня…»

Речам внимаю я день ото дня:
В аду огонь, злодеев пожирая,
Пылает, и проказников карая,
И ангел не спасет их от огня.

Мой дух, что отвлекаешь ты меня
Соблазном сладкой суеты от рая?
Но в колесницу блага и добра я,
Исполнясь страха, запрягу коня.

Кто может уберечь меня пред роком?
Великий человек и малый с ним
В свой день прешли, сменились, их не стало.

Ужели суету мне пить потоком,
Не разумея, как зверям лесным
В пустых жилищах разума пристало?

Сатира на врачей

Спеши, о сердце, взять себе в фиале
Иль чудотворной манны полный омер,
Иль гилеадского бальзама хомер,
Чтобы недуг упорный мой прогнали.

С клюкой расставшись, я б не знал печали,
Я был бы словно царь Кедарлаомер:
Он что желал — имел, и старым помер.
Меня же спасшим — слава и так дале.

Но вы, врачи, да сгинете в мученьи!
Лекарства ваши — ложь, и только чтобы
Страдал я больше — ваше попеченье,
Да чтобы ублажить свои утробы.
Обжоры, пьяницы, вкусил леченья
Уже довольно я и пьян от злобы!

О женах глупцов и мудрости мудрецов