Макс Гурин - Я-1

• Название: Я-1
• Автор: Макс Гурин
• Жанр: Контркультура

---

Или вот классицизм! Основной конфликт, блядь, во внутренней борьбе между Чувством и Долгом!

Да на протяжении всей истории у средних способностей и запросов европейцев, каковых всегда было 90 %, весь конфликт состоял в борьбе двух мотивов: с одной стороны, это то, что на самом деле хочется сделать, а с другой — мучительный вопрос, что скажут люди (вдруг не одобрят, блядь!), если позволить себе, не приведи господь, конечно, быть самим собой! Вот и всё! А настоящие собаки едят мясо! А европейцы уже две тысячи лет жрут «Pedigreepal». Вот и всё! Вот и вся религия европейцев! Всё. Ничего больше она не содержит, кроме, поощряемых всеми без исключения правительствами, скудоумия, лжи и трусости.

Да, чуть не забыл о жестокости. Это ещё одна отличительная черта! Если это европейское говно тронуть пальцем, оно завоняет так, что любой проходящий мимо немедленно проблюётся. Вонь распространяется мгновенно и на многие тысячи километров, что мы сейчас наблюдаем на примере истерики г-на Буша.

Ведь именно эти уроды придумали такую вещь, как атомная бомба. Неужели же неясно, что только лживые и трусливые люди могли придумать такое! И ведь всегда к этому стремились! И газовые атаки в Первую Мировую — всё одно и то же, та же задача: предать «неверных» адским мучениям, и чтобы с собственной головы не упал ни один волос.

Вот и весь, блядь, конфликт! Одни делают то, что считают нужным, а другие нет. Одни активны, другим всё «по барабану» — лишь бы сытно жрать! Одним больно и грустно смотреть на убожество мира, а других не ебёт чужое горе! Вот и всё!

Когда жрёшь очень много «Pedigree» и «Вискаса», неминуемо рано или поздно превращаешься из человека в травоядную тупую скотину. А настоящие собаки должны есть мясо!

(FOR MUDAK’S ONLY!!! Я, конечно, выражаюсь фигурально, ибо ничего не имею против вегетарианцев. Я имею очень многое против инертной массы так называемых человеков).

Я тут всё время называл этот вышеописанный мудизм «европейским» и «американским», но это тоже условное определение, основанное исключительно на принципе территориального расселения тварей, которых мне нисколько не жаль. И не хуй врать самому себе! Мне не жаль погибших в Нью-Йорке и Вашингтоне обывателей, эту малую толику тех 90-та % скудоумных и самодовольных ублюдков, которые мешают нормально дышать моим друзьям и мне.

Во мне нет ни миллиграмма азиатской крови. По крайней мере, за последние пятьсот лет её точно не поступало в мой генофонд. Мой генофонд — это русские, хохлы, евреи, поляки и немцы.

Я ненавижу лишь 90 % человечества потому, что они балласт, а дрессировке не поддаются. И тут не имеют никакого значения ни национальность, ни формальная принадлежность к трём мировым религиям.

Это война религии обывателей и религии Героев, творческих людей, великанов Духа. Это война 90-та% и 10-ти. Это война количественного меньшинства с большинством. Но несомненный качественный перевес на стороне меньшинства!

Если у Буша ещё сохранились в мозгу остатки здравого смысла (а способен ли он вообще умножать дважды два — вот в чём вопрос!), он не начнёт войну, ибо обязательно её проиграет, потому что он ставленник мировых обывателей.

Это ж ясно как божий день! 286-й IBM ни в чём не может соперничать с 4-м «Пентиумом». Дохлый номер! И даже если этих 286-х будет тысяча на один «Пень» — они всё равно проиграют, потому что изначально не хватает мозгов. Нужен upgrade. Вот и всё.

А лучше и вовсе выкинуть 286-й на свалку и приобрести более «продвинутую» модель. Кстати, дешевле обойдётся. А это ведь так важно для обывателей…

15

После того, как 10 февраля 1999-го года я вышел из «депрессивного» отделения НИИ Психиатрии при больнице имени Ганнушкина, мне на целых полгода стало абсолютно всё похую. Даже оный хуй я дрочил не чаще одного раза в неделю. Я уж не говорю о полном тогдашнем своём безразличии к музыке, литературе, искусству, а тем более — к банальному заработку.

Что же до творчества, то после «дурки» мне стало казаться, что любая умственная деятельность, равно как и душевная — это безмазовый инфантилизм и ничего более.

Вдохновение, если так можно назвать мои редкие посиделки с синтезатором «KORG», посещало меня только если удавалось как следует закинуться «Циклодолом». Оптимальной дозой для меня было 5–6 колёс за раз, но иногда я позволял себе и 8 и 10. Никаких «глюков» у меня от «циклы» не случалось ни разу, что, вероятно, странно, но факт.

По крайней мере, никакие ящики у меня из живота не выдвигались, что, в свою очередь, если верить Ване, происходило с ним в период его бурной юности от 3–4 таблеток. Надо полагать, он решил тогда, что он письменный стол. (Весьма похоже на правду. На весьма лестную правду).

И так я примерно 2–3 раза в неделю жрал «циклу», пока она не кончилась, да и слава богу. Кстати, под «циклой», если кто не знает, охуительно прикольно срать или дрочить. Так странно начинаешь всё чувствовать! Как будто даже не сам дрочишь, а тебе дрочат. И срёшь тоже как будто не ты. Ну да не суть.

Помимо всего прочего, мне очень не нравилось выходить зачем бы то ни было из дома, ибо даже от 5-10-минутной ходьбы я очень уставал и начинал желать лишь одного — принять «Сонапакс» и прилечь.

Ещё меня очень раздражал мой дом. В то время Катя Живова переехала жить к папе, и мы стали соседями. До её нового места жительства как раз было пять минут ходу. И я к ней стал частенько, прямо скажем, ежевечерне, приползать. В процессе этих визитов выяснилось, что граница между говном моей квартиры и раем её пролегает ровно по бывшей улице Качалова. Именно перед церковью Большого (будто бывает малое!) Вознесения, где, как многие считают, венчались литератор Пушкин и г-жа Гончарова, меня отпускала депрессуха. Соответственно, когда я шёл в обратном направлении, то сразу после Вознесения, прямо перед особняком Рябушинского (последний земное обиталище Алексея Пешкова), всё говно наваливалось на меня с новой силой. Когда же я добредал до своего подъезда, мне и вовсе становилось так худо, будто я и не был ни у какой Кати.

Таким образом, как я уже сказал, мне всё было по хуям, но никакого зла ни на кого конкретно я не держал ((1-c) Я — бог не потому, что я всё могу, а потому что такой же хороший гусь в человеческом плане) и потому понимал, что надо бы устроиться на любую работу, и там тихо затухнуть, чтобы в конце концов незаметно для себя самого умереть. Да и почему, собственно, моя мама должна меня кормить, спрашивается!

Однако работа наруливалась как-то оченно вяло. В первую очередь, конечно же потому, что вялым был я сам. Поэтому-то, когда мама сказала, что наш родственник Женя Шпаков, замглавного в «Независимой газете», готов взять меня на работу в качестве корреспондента в отдел информации за 100 $ в месяц, я сразу же согласился. Опять же потому, что всё было похую.

И вот где-то в середине марта злополучного 99-го года я принёс документы в отдел кадров «Независьки», написал заявление и отдал его злобной сухонькой и, конечно же, молодящейся старушонке. Она прочитала его и к моему ужасу сказала, что я могу немедленно приступать к работе, для чего надо пройти в комнату 307, соответственно, на третьем этаже.

Я приплёлся туда, поздоровался с будущими коллегами, и тупо просидел до шести часов вечера на стуле, время от времени идиотски улыбаясь окружающим меня девушкам и отвечая им что-то скучное на вопрос, откуда, мол, я такой взялся.

Из всех девиц, с которыми мне предстояло работать, более всех мне понравилась девочка по имени Аня, полненькая миловидная брюнетка с короткой стрижкой и довольно озорными карими глазками. Сколько её помню, она всегда сидела в чатах интернета, переживая по 2–3 бурных романа в неделю. От этого занятия, которому она предавалась совершенно самозабвенно, девушка Аня отвлекалась только затем, чтобы перекурить или съездить в какую-нибудь «ментовку», ибо на нашей полосе она занималась уголовной хроникой. В «ментовках» с ней тоже случалось по 2–3 романа в неделю, но по моим наблюдениям, это меньше её развлекало, чем интернет.

Другой забавной девушкой была временно исполняющая обязанности начальника отдела некто Юля двадцати девяти лет от роду и с хорошей фигуркой, но, по-моему, слегка глупенькая, что, конечно, её нисколько не портило. Её журналистским коньком было составление «коротков», колонки сухих новостей, напизженных из информационных агенств. Ещё она умела «убирать хвосты». И, надо сказать, до тех пор, пока, спустя полтора года после описываемых событий, я не стал работать в приложении к той же «Независьке» «Ex libris», где уже сам составлял целую полосу под остроумным названием «музыка», мне казалось, что «убирать хвосты» — это поистине недосягаемый уровень редакторского мастерства.

Однако со временем я втянулся во всю эту никчёмную кутерьму. Каждый день я ездил по пресс-конференциям, митингам, спортивным соревнованиям, а то и вовсе по детским утренникам, после чего возвращался в свой отдел и в течение примерно получаса обрабатывал нарытую информацию.