Юрий Шахбазян - Амбарцумян

• Название: Амбарцумян
• Автор: Юрий Шахбазян
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-235-03437-2

Астрофизик Виктор Амазаспович Амбарцумян (1908–1996) относится к числу тех выдающихся умов, кому оказалось под силу изменить мировоззрение человечества. Его научные концепции совершили революцию в астрономии XX века и признаны учеными всей планеты. Он — основоположник отечественной теоретической астрофизики и национальный герой Армении.

Автор — член Международного астрономического союза, кандидат физико-математических наук Юрий Левонович Шахбазян, долго проработавший в Пулковской астрономической и Бюраканской астрофизической обсерваториях и тесно общавшийся с Амбарцумяном, сделал попытку вникнуть в уникальный творческий мир ученого и, по мере возможности, доступно рассказать о жизни и научных достижениях Амбарцумяна и его научной школы.

---

В 1946 году Виктор Амазаспович впервые был командирован за границу, в Англию, на празднование трёхсотлетнего юбилея Исаака Ньютона. Он любил вспоминать об этой поездке и так описывает свои впечатления в дневнике:

«Ранней весной 1946 года стало известно, что Лондонское Королевское общество[137] хочет устроить празднование юбилея Ньютона. Англичане пригласили все более или менее известные академии участвовать в торжественных заседаниях Королевского общества, назначенных на лето 1946 года в Лондоне. Была приглашена, естественно, и Академия Наук СССР. Президент АН СССР Вавилов имел персональное приглашение. Однако было решено отправить делегацию, состоящую только из четырёх лиц. Главой делегации был назначен А. Е. Арбузов[138] из Казанского университета. В делегацию вошли: выдающийся советский математик Иван Матвеевич Виноградов, радиофизик Борис Александрович Введенский[139] и я. Было решено, что Вавилов пошлёт текст своего доклада через нас.

Состав делегации в точности соответствовал областям научного творчества Ньютона. Ньютон был и химиком, и физиком, и математиком, и астрономом. Я был самым младшим и по годам и по званию (членом-корреспондентом АН СССР), и это была моя первая заграничная командировка. Что касается Виноградова, то он был единственным советским учёным, имевшим титул члена Лондонского Королевского общества (Пётр Капица тоже входил в состав Лондонского Королевского общества, но он был избран действительным членом общества, когда жил вместе с семьёй и работал в Англии). Командировка была интересной.

Советский самолет после двухчасовой остановки в Берлине должен был доставить делегацию в Париж. В Берлинском аэропорту были одни советские военнослужащие, и была слышна только русская речь. В Париже мы провели один день и одну ночь. Война только что окончилась, и материальное положение парижан было довольно плохим. Для Парижа того времени характерным был стук дамских деревянных туфелек по мостовой. На поезде мы добрались до Кале, вокзал которого был разрушен, а оттуда на корабле в Дувр и Лондон.

В Лондоне делегацию разместили в Месфер-отеле в центре города, откуда легко было дойти пешком до Берлингтон-хауса, где располагалось тогда Королевское общество. Состоялись многочисленные торжественные и научные заседания, приёмы, которые были посвящены жизни и научной деятельности Ньютона. Несмотря на то, что Королевское общество приложило немало усилий, чтобы успешно провести юбилей, создавшаяся атмосфера была холодной и формальной. Причина этого была в том, что организаторы не догадались к гостям прикрепить английских учёных той же специальности, а также не подумали о преодолении языковых барьеров. Дело в том, что из членов делегации по-английски говорили только Введенский и я.

Совершенно другая атмосфера царила в Кембридже, куда нас повезли на автобусах. Здесь ко мне и Виноградову прикрепили физика Дирака, королевского астронома Спенсера Джонса[140] и нескольких математиков. Нам показали несколько примечательных мест в кембриджском университетском комплексе, в том числе и ту церковь, которую посещал Ньютон. В Тринити-колледже, в том самом здании, в котором жил Ньютон, был организован обед, на котором присутствовало около ста пятидесяти человек. В знак особого уважения к советской науке рядом с председателем посадили только одного гостя — академика Ивана Виноградова. Всех присутствующих одели в мантии членов колледжа.

Как положено, на столе перед каждым местом стояла карточка с фамилией гостя. Сев на своё место, я обратил внимание, что на карточке моего соседа справа, которого ещё не было, написано — "князь Оболенский"[141]. Я подумал, что это могло быть сделано, чтобы причинить мне неприятность. Ведь из титула следовало, что это — белогвардеец, покинувший нашу страну в 1917 году после революции. Я ждал, что придёт старик, но пришёл молодой человек лет тридцати, прекрасно говорящий по-русски. Его родители действительно были эмигрантами, но сам он в 1917 году был младенцем. Выяснилось, что он сотрудник кафедры русского и славянских языков. На меня произвели огромное впечатление совершенство и сочность его русского языка. Как бы то ни было, подумал я, родители этого молодого человека были влюблены в свой язык и много внимания уделили обучению сына русскому языку. В глубине души я сожалел, что такие люди из-за непонимания происходящего или под влиянием страха покинули свой народ.

Я использовал своё знакомство с Джонсом и попросил его помочь мне купить для Бюракана наилучший в то время атлас звёздного неба, который был составлен и издан Королевским Астрономическим обществом. Для этой цели я намеревался использовать сэкономленную мною английскую валюту. Но Спенсер Джонс устроил так, что общество подарило мне этот атлас, который использовался в Бюракане до тех пор, пока не появился Паломарский атлас. Теперь Джонса уже нет, но он навсегда остался в моей памяти».

Бюраканская астрофизическая обсерватория

До переезда Амбарцумяна в Ереван, да и в первые годы его работы в Армении армянские астрономы ютились в Ереванской университетской обсерватории, которая находилась в черте городе, в сквере между университетом и политехническим институтом. К сожалению, она находилась в очень жалком состоянии. В составе сотрудников обсерватории не было ни одного кандидата наук. Наиболее трудоспособными людьми были Г. С. Бадалян и Б. Е. Маркарян. Бадалян наблюдал сравнительно яркие переменные звёзды, цефеиды. Маркарян прошёл в Ленинграде аспирантуру у Амбарцумяна и готовился в Ереване к защите диссертации. Было ещё четыре или пять сотрудников, которые выполняли чисто техническую работу. Единственным инструментом, взятым на время в Ленинграде, был девятидюймовый телескоп. Было ясно, что проводить хоть какие-нибудь серьёзные астрофизические работы в такой обсерватории невозможно. Амбарцумян решил, что надо начать строительство новой современной обсерватории, в Ереванском университете надо готовить астрономические кадры и командировать молодых астрономов перенимать опыт астрономических наблюдений в других обсерваториях, а также необходимо было получить работоспособный телескоп сравнительно большого размера. Осуществление этих планов опиралось на поддержку руководством республики и АН СССР.

Прежде всего нужно было определить область и направление исследовательских работ будущей обсерватории. Было ясно, что каковы бы ни были открывшиеся финансовые возможности для оснащения обсерватории телескопами, они будут весьма ограниченными, и придётся решать труднейшую задачу — малыми средствами выйти на передние рубежи бурно развивающейся астрофизической науки. Амбарцумян умышленно сузил круг научных задач для обсерватории и сконцентрировал усилие армянских астрономов на исследованиях в чрезвычайно важном направлении астрофизики — изучении нестационарных явлений, происходящих в звёздах, в кратных звёздных системах, в туманностях и во внегалактических объектах — галактиках. В круге интересов остались и злободневные задачи теоретической физики и теории переноса излучения. Впоследствии стало ясно, что такое сужение задач было абсолютно оправдано.

Естественно, что для будущей обсерватории нужно было найти место с хорошим астроклиматом. Это означало, что прозрачность атмосферы должна быть очень высокой, количество ясных ночей большим, а освещённость от искусственных источников света близлежащих больших населённых пунктов минимальной. Требовались также относительная близость к Еревану и наличие хоть каких-то дорог.

Выбор был остановлен на селе Бюракан, расположенном на склоне горы Арагац, на высоте около 1400 метров. Была создана экспедиция, которая выехала в Бюракан во второй половине июля 1944 года и разместилась в здании бюраканской школы. Интересно, что секретарь райкома поначалу не рекомендовал Бюракан. Он предлагал столь же пригодные, по его мнению, другие деревни района. Как выяснилось, он считал Бюракан слишком отсталой и нищей деревней, астрономы будут испытывать здесь неудобства. Но в конце концов секретарь райкома согласился, и в Бюракане начались строительные работы.

Наблюдения, выполненные в 1944 и 1945 годах, убедили астрономов, что место выбрано неплохое, а в 1946 году они окончательно остановились на территории, находящейся к югу от деревни. Здесь в 1946 году был построен домик, состоявший из шести комнат. Эти комнаты использовались и как жилое помещение, и как место для работы. Инструменты стояли на улице, без башен и куполов.

В 1947 году в Бюракане начались первые спектральные исследования на только что изготовленном 250-миллиметровом телескопе Мельникова — Ионнисиани[142] АСИ-5. Инструмент имел кварцевую оптику и позволял регистрировать излучение в ультрафиолетовой части спектра. На этом телескопе бюраканские астрофизики Людвиг Мирзоян и Нина Иванова получили многочисленные спектры переменных звёзд.