Владимир Покровский - Метаморфоза

• Название: Метаморфоза
• Автор: Владимир Покровский
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Чего еще?! - с тревогой вскрикивает Вулкан.

- Повернись, тебе говорят!

Он разворачивает Вулкана к себе спиной, тот в страшной панике оборачивается к Фею, хочет что-то сказать, но петля уже захлестнута вокруг шеи. Вулкан взбрыкивает и обмякает в руках Муруровы.

Не могу пошевелить даже пальцем от слабости или от чего-то еще. Я чувствую себя плохо, ребята, и я понимаю, конечно, что хорошо чувствовать себя в таких обстоятельствах просто неприлично - я только хочу сказать, что мне немножечко хуже, чем можно себе представить. Мои мозги тошнотворная теплая жижа. Мне все время хочется выяснить, весь этот день проклятый хочется выяснить, что же, в конце концов, вокруг меня происходит, от объяснений Фея только еще больший туман, хочется нужные вопросы задать или отдать, я не знаю там, нужные распоряжения, а вместо этого я или молчу, или подаю нужные не мне реплики, совершаю поступки, цель которых мне не ясна, и такое чувство, что впадаю в абсурд, не могу из него выбраться. Только и остается что бить лапками изо всех сил и стараться сбить в масло эту сметану.

Я молча наблюдаю, как довольный Мурурова с гордостью победителя утаскивает за ногу труп Вулкана. Я теперь вижу, куда он уходит, там такая маленькая дверца на кухню. Когда дверца открывается, оттуда доносится шипение, бульканье и пахнет очень аппетитным каким-то варевом. Впрочем, если человек целый день не ел...

Я сглатываю слюнки и говорю:

- Это расправа. Зверская расправа. Для удовольствия.

- Нет, мой дорогой Мурурова, - скорбно возражает мне Фей. - Это казнь. Это жестокая необходимость. Убийцу должна настигнуть кара. Она его настигла.

- Я сомневаюсь, что он убийца.

- Ну и что? У меня тоже сомнения. А как же без сомнений? Очень может быть, что и не он убийца, а вы. Да и было ли оно вообще, это убийство? Ведь мы о нем только с ваших слов знаем. К тому же сейчас развелось на Галлине столько совершенно похожих людей. Тут, пожалуй, засомневаешься и в себе самом. Но карать-то все-таки надо!

- Что-то я вас чем дальше, тем больше не понимаю.

- У нас с вами, дорогой Вальграф, видимо, разные парадигмы. А вы задавайте вопросы. Я ведь ничего не скрываю.

Но я не хочу задавать вопросы. Я хочу разобраться сам.

- Ну, если вы не знаете, с чего начать, то я вам с вопросами помогу. Вот например. Был ли убит Виктор Коперник? И подозреваю - два раза.

- Как два раза? Я не убил его. Я уверен, я знаю!

- Когда мы закончим, вы сможете посмотреть, дорогой Хлодомир, на свою собственную работу.

- Этого не может...

- Вопрос второй. Жив ли Виктор Коперник? Ответ - не знаю. Очень может быть, что и жив, но очень может быть, что и умер. Задаем третий вопрос, который вам, наверное, и в голову не пришел. Кто, скажем, напал на вас во время погони за Муруровой?

Мне этот вопрос в голову очень даже приходил, но я никак не отвечаю Фею. У меня две задачи - набрать побольше информации, при этом не запутавшись, и что-то сделать с собственным самочувствием, потому что болезнь прогрессирует. Что за болезнь? Тоже, между прочим, вопрос.

- Вы, конечно, думаете, что это все - банда преступника Фея, ведь так? Ну согласитесь, согласитесь, пожалуйста, что вы именно так думаете!

Я нехотя соглашаюсь.

- И вот тут вы оказываетесь абсолютно не правы. Слов нет - инициатива была моя, потому что надо же было как-то обогнать вас, когда вы гнались за моим подчиненным. Но нападали на вас совсем не мои люди. Я вам скажу кто местная хулиганствующая золотая молодежь, это их обычные шутки. Причем нападали не сами они, конечно, а только их изображения.

- А? - говорю я.

- И-зо-бра-же-ни-я. Это шутка была, спектакль. Такой же спектакль, как и крики у костра, как инсценировка гибели Муруровы в пастях разъяренных бовицефалов.

- Такая же, как и вообще вся эта инвестигация, - продолжаю я саркастически. - Вы, дорогой Фей, поставили странный, но не ли... мне трудно говорить, извините... не лишенный интереса спектакль...

- В котором и вы сыграли роль, и вы сыграли ро-оль, дорогой Хлодомир!

- Меня не очень интересует театр, - говорю я. - Мне только хотелось бы знать...

- Ему только хотелось бы знать, - перебивает меня высунувшийся из кухни Мурурова (он красен), - было ли убийство Коперника запланировано сценарием?

- Предположим, было, дорогой Вальграф, - отвечает Фей.

- Ему не терпится спросить, куда подевали труп? - высказывает предположение один из цветастых, сидящих у стенки. Я замечаю, что они тут все красномордые. И глаза налиты. Даже Фей, само изящество Фей, несколько розоват и как бы немножечко не в себе.

- Простите, какой труп вы имеете в виду, дорогой Вальграф? Чей именно корпус вас заинтересовал?

- Ну ясно чей - Коперника, чей же, - подает голос еще кто-то. Я, оказывается, веду весьма оживленную беседу.

- Я не то хотел уточнить, - досадливо морщится Фей. - Я хотел узнать, какой из двух предположительных трупов Коперника вы хотели бы локализовать?

Тут я успеваю вклиниться и задаю свой вопрос уже своим собственным голосом:

- Но разве у одного человека может быть два трупа?

- Хороший вопрос! - радуется Фей. - Вопрос просто великолепный. У человека одна жизнь, один труп, как сказал как-то великий. Это очень тонкая и очень глубокая мысль. Если есть два трупа, значит, были два человека. Но - акцентирую! Но если оба трупа похожи только на одного из этих бывших людей, то как определить принадлежность останков? Ответ прост. Современная наука отвечает совершенно определенно - определить принадлежность никак невозможно, поскольку открытие механизма метаморфозы...

- Да что вы плетете. Фей? - говорю я. - Какая там еще метаморфоза? Вопрос кристально...

- Стоп! - восклицает Фей. - Стоп-стоп-стоп. Я, кажется, догадался. По-моему, друзья, он не знает, что такое метаморфоза.

- Да знаю я!

- Конечно, не знает, тут и догадываться нечего, - встревает Мурурова. Технически очень отсталая личность. Куаферы, что с них возьмешь?

- Милый Хлодомир, - вкрадчиво говорит Фей. - Признайтесь, прошу вас, это очень важно для обобществления парадигм. Может быть, вы и вправду не слышали слова "метаморфоза"?

- Слышал, - устало отвечаю я. - Как вы мне надоели. Конечно, слышал.

- Может быть, вы слышали его в каком-то другом, древнеримском сенсе и с современными тенденциями его никак не отождествляли?

- В современном, в самом что ни на есть современном. Да что вы, меня за олуха принимаете?

- Фей, - говорит Мурурова. - Он, похоже, не посвящен. Вот дубина!

- Не грубите, Мурурова, непосвященных очень много на свете. В таком случае вам, дорогой мой Хлодомир, придется немножечко потерпеть и выслушать ма-аленькую такую историю.

Прежде чем мы перейдем к самому главному.

И гранд-капитан Эрих Фей, возмутитель куаферского спокойствия, явно не дурак-человек, но какой-то все же придурковатый, с нелепыми ужимками и староанглийскими словечками, начинает с увлечением излагать свою маленькую историю, начинает пробивать себе путь сквозь мои недомогания, зачем-то желая, чтобы я обязательно его понял. Он повторяет одно и то же по нескольку раз, он вглядывается в меня пристально, он с блеклой, мучнистой веселостью дразнит меня, вымогает из меня кивки понимания. А последнее, между тем, все так же недостижимо - вот что удивляет меня и даже начинает пугать. Какая-то промозглая, нелепая чушь. И дышу-то я с болезненным хрипом.

Фей, оказывается, большой любитель всласть потрепаться и не меньший любитель исторических экскурсов. Сколько же ему лет? Он начинает с того, что пересказывает мне историю молодежных движений за два последних десятилетия, иногда забирается в староанглийские дебри, в которых несколько плавает, потому что Старая Англия оказывается у него вовсе не уютной морщинистой планеткой, где обитали в древности рыцари космических комиксов, а заштатным островком Метрополии, и островок этот то увит у него хмельными лианами и утопает в жаре немыслимой, то мрачен, как ночная Луна, то болотист и гноен, то морозен и сух, и люди у него говорят изречениями, и эскапируют - то бишь убегают - все время куда-то, и все время против чего-нибудь возражают - очень сомневаюсь, чтобы Фей понимал, против чего. Старая Англия! Как же! Но каждый раз он не без усилий выбирается из нее и возвращается в современность, все ближе и ближе к сегодняшней, а цветастые устали от его речей и время от времени тихо снуют мимо нас по комнате, все в каких-то своих делах. Мне пока не становится лучше, хотя и набираюсь я сил стремительно - я уже чувствую их в животе, в ногах, в грудной клетке, я разбухаю от этих сил, они меня деформируют, и ярость зреет во мне, я делаю вид, что спокойно слушаю эту абракадабру... эбрэкэдэбру, если уж по-староанглийски. И наконец добирается он до метаморфозников.

Нельзя сказать, чтобы я не слышал о них - тут он не прав. Ты помнишь, как мы с тобой бреднями упивались, и в кого только мы не превращались в мечтах, помнишь? Но те метаморфозные течения с небольшим генетическим изменением черт лица, превращающих его в маску всегда непредсказуемого уродства и только в мифах - в маску непредсказуемой красоты, - те метаморфозные сумасшествия, которыми стали увлекаться пятилетней давности аналоги сегодняшним цветастым, - все это было сущим пшиком по сравнению с чудесами, услышанными от Фея, когда пришло время к нему прислушаться.