Энгус Уэллс - Повелители Небес

• Название: Повелители Небес
• Автор: Энгус Уэллс
• Издательство: АРМАДА
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1996
• ISBN: 5-7632-0115-9

В увлекательном романе Э. Уэллса «Повелители Небес» странствующий сказитель Давиот, претерпевая невероятные приключения, испытывая всевозможные превратности судьбы, оказывается спасителем враждующих народов. Любовь и магия, могучие драконы и отважные воины, долг и предательство — на этом фоне происходит становление и трагедия ярких и неповторимых судеб героев.

---

Во рту моем все высохло. Я знал, что Рвиан «видит» меня и совершенно точно осознает мое присутствие. Этого я перенести не мог. Я увлажнил губы свои вином, сердце мое молотом кузнеца ударяло в наковальню моей груди. Я поднялся и открыл было рот, но… Пиррин опередил меня.

— Рвиан, — сказал он не то чтобы очень спокойно, — у нас тут еще один гость. Сказитель, Давиот. Вы, я полагаю, знаете его.

Я увидел, как пальцы Рвиан крепче сжали руку слуги, она обратила свое лицо в ту сторону, откуда раздавался голос, как обычно поступают в таких случаях слепые. В результате этого ее движения глаза наши встретились, я взирал на свою любимую в совершенном смятении.

Она сказала:

— Давиот?

В голосе ее слышалось что-то такое, чего я никак не мог определить. Радость? Удивление? Тревога? Все, что я мог сделать — это сказать:

— Рвиан.

Сам Пиррин лично подвинул ей стул. Я наблюдал за темноволосым слугой, который внимательно проследил за тем, как она села, и встал за спинкой стула. Тут изумление мое возросло сверх всякой меры, Рвиан вела себя с ним как с самым настоящим слугой. Я просто не мог поверить, чтобы моя красавица-Рвиан так могла обходиться с любовником, разве что она не совсем испортилась на своем острове.

Колдунья моя сказала:

— Сколько воды утекло с тех пор, Давиот. Вы здоровы?

Голос — все тот же, мелодичный, мягкий, но в нем я не мог не почувствовать обескураживавшей холодности. Что там говорить, разве она не «видела», что я здоров? К чему такие игры? Я было хотел спросить ее об этом откровенно при всех, но подумал, что пусть будет так, и если (теперь мне даже стыдно вспоминать об этом) она играет со мной, я должен подыграть. У меня все-таки есть достоинство, я сумею показать ей свое безразличие.

Я сказал:

— Благодарю, а как вы?

Она ответствовала мне:

— Если не считать того, что приходится пользоваться услугами поводыря в незнакомых местах, можно сказать, что все в порядке.

Как ни был я смятен в чувствах, как от горестных мыслей моих, так и от ее поведения, все же я сумел распознать в словах моей колдуньи предостережение. Я-то знал, что никакой поводырь ей не нужен, значит, возможно, для того, что она опиралась на руку неизвестного мне человека, существовала какая-то причина. Мне бы очень хотелось отвести Рвиан в сторону и расспросить обо всем, но я не мог позволить себе этого. Что, в конце концов, связывало нас, кроме стародавних воспоминаний? Да будь они прокляты!

Мириады вопросов теснились в моей голове. Обвинения? Слова любви? Что бы я там сам себе ни говорил, я знал, что люблю эту женщину, как прежде. Сейчас, глядя на нее, я почувствовал это с особенной силой. Кем бы ни был этот парень, стоявший рядом с ней, я все равно люблю ее. Я сомневался, точно человек, умиравший от жажды, который подполз к ручью и стал вдруг размышлять: не отравлена ли в нем вода? Я смотрел в лицо своей богини и сгорал от желания коснуться ее, поцеловать, прижать к себе. Воспоминания о днях, проведенных вместе с ней в Дюрбрехте, выступили словно соль на разбереженных ранах. Я проклинал эти правила вежливости, предостережение, полученное от моей любимой, обязанность поддерживать беседу. Я ел, не понимая, что за куски кладу себе в рот. Я смотрел на Рвиан, вспоминая вкус ее поцелуев, в то время как она, к ужасу моему, оставалась холодной как лед.

Она сказала мне, что возвращалась в Дюрбрехт по вызову своей школы, а человек, бывший рядом с ней, являлся ее слугой и поводырем. А я? Где я и что я? Куда иду?

Уже позже, когда я обрел способность замечать то, что происходило вокруг меня, я обратил внимание на то, что Рвиан, со свойственной скорее моим коллегам тонкостью, сделала так, что говорил в основном я, а она, склонив голову, слушала, внимательно «разглядывая» мое лицо. По сей день не могу понять, осознавал ли Вариус то, что Рвиан может «видеть», или оказался, так же как и все остальные, введен в заблуждение. Впрочем, никого я тогда вокруг себя не видел, кроме своей любимой.

Наверное, мы по-настоящему поговорим потом. Когда я смогу встретиться с ней один на один и заставить ответить на некоторые мои вопросы. Если ей так хочется унизить меня, я не покажу никому своего горя. Вместо того я, услышав просьбу наместника приступить к выполнению своих обязанностей, так и сделал, проклиная свое призвание.

Я не слишком-то старался, но меня наградили аплодисментами, а к тому времени, когда я закончил, солнце перевалило за полдень. Тогда мне позволено было исчезнуть, и я, оказавшись свободным, подумал было о том, чтобы навестить Рвиан в ее комнате. Но я решил, что не стоит делать этого, и отправился в конюшню. Если я собирался найти утешение в обществе своей кобылы, то я ошибся. Лошадь приветствовала меня ржанием и оскалом зубов, точно то, что она попала в уютное стойло, снова испортило ее характер. Пообщавшись с ней, я снова вышел во двор.

Там я нашел Робирта, обучавшего некоторых обливавшихся потом солдат приемам фехтования. Я постоял, посмотрел на них и попросил разрешения принять участие в упражнениях.

Сотник окинул меня совершенно равнодушным взглядом и кивнул головой. Он выдал мне обмундирование и деревянный тренировочный меч и предложил стать моим противником.

Когда я завязал на себе шнурки своих кожаных доспехов, Робирт произнес, обращаясь ко мне:

— Мои симпатии на твоей стороне, Сказитель. Все еще любишь ее, а?

— Что, так заметно? — спросил я.

Он ответил с достоинством:

— Любому парню с глазами.

«А ей?» — Я выругался и вскинул меч.

Робирт сказал:

— Тренировочный бой, Давиот.

Вот уж не думал, что у меня все так на лице написано. Я кивнул и встал в позицию.

Когда день начал склоняться к закату и неясные тени поползли по двору, Робирт объявил окончание занятий. Я насквозь промок от пота и покрылся синяками, которых было, кстати сказать, меньше, чем у сотника, что заставило меня считать себя неплохим фехтовальщиком. Этот человек напоминал мне Андирта. Он заставил меня посетить замкового травника, от которого я вернулся к бедолаге Рилу, протягивая ему свои пропыленные башмаки и донельзя грязную рубаху. Тот принял все это от меня со скромностью и смирением и позаботился о том, чтобы мне принесли ванну. Я приложил к набитым мечом Робирта синякам мазь, посылая к чертям свои душевные переживания. Еще раз встретиться с Рвиан за столом среди культурных людей? Нет, это слишком. Надежды мои ослабевали.

Чего я еще хотел от этого сумасшедшего дня, я не знал. Я был и оставался Сказителем, которому долг и обязанность предписывали направить стопы свои в северном направлении к Треппанеку, к Дюрбрехту. Она завтра сядет на корабль, который отвезет ее туда же. Да, да, в Дюрбрехт. Но есть ли у меня возможность встретиться с ней там вновь? Она окажется в своей школе, я — в своей, а потом меня вновь отправят в странствия. Если, конечно, не явятся Повелители Небес. В противном случае вспомнится наша прежняя связь и каждое наше движение станут отслеживать. Я даже и не знал, любила ли меня все еще Рвиан или просто смеялась надо мной. Все выглядело безнадежным, а глупой юношеской веры в себя у меня более не существовало. В лучшем случае, если она просто не отвергнет меня, у нас будет еще одна ночь, которая сделает второе расставание еще более болезненным.

Я сжал зубы от страшной безысходности, ощущая состояние, близкое к паническому безумству. Я никак не мог решить, прийти ли мне в зал раньше всех или, наоборот, позже. В любом случае мне было известно, что вечер я должен провести, рассказывая свои легенды. Останется ли Рвиан слушать меня? Наверное, это станет такой мукой — стоять рядом с ней, в непосредственной близости от нее, не имея возможности ни коснуться ее, ни спросить о том, что так волновало меня.

Тут пришел Рил, который принес начищенные башмаки и заверил меня, что завтра я получу свежевыстиранную рубашку. Я поблагодарил слугу и принял решение.

— Рил, — спросил я Измененного. — Где остановилась колдунья, Рвиан?

— Тут рядом, — ответил он. — Третья дверь по коридору.

— А ее слуга?

Если Рил и знал о том, что двигало мной, когда я задавал этот вопрос, то не показал виду. Он только сказал:

— Он в соседней, меньшей по размерам, комнате, четвертая дверь.

Отдельные комнаты ничего, конечно, не значили, но все же это была соломинка для утопавшего. Я расплылся в улыбке, кивнул и сказал:

— Благодарю, ты мне больше не нужен.

Едва дождавшись, чтобы двое «быков»-Измененных унесли ванну, я пригладил свои мокрые волосы и вышел из комнаты.

«Третья дверь».

Я ступал по плитам пола, и лихорадочное биение моего сердца, как герольд, казалось мне, предвосхищало мое появление. Я возносил хвалы Богу, в существование которого не слишком-то верил, за то, что в коридоре никого не было. С пересохшим ртом остановился я у двери комнаты Рвиан и, занеся свой сжатый для стука кулак, засомневался.