Алексей Мороз - От легенды до легенды (сборник)

• Название: От легенды до легенды (сборник)
• Автор: Алексей Мороз
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-51424-3

Что кушает за обедом Минотавр? Какие костюмы в наше время предпочитает дьявол? Откуда взялось проклятие императора, если император никого не проклинал, и как снять порчу с целой деревни, если о ней никто не знает? Можно ли с помощью големов обуздать революцию? Есть ли связь между вспыхнувшим талантом и упавшей звездой? Поймет ли оборотень оборотня, а человек — человека? Бесконечны линии легенд, и в этом они сходны с дорогами. Столь же прихотливы, столь же причудливо пересекаются… Иные легенды хватают не хуже капканов, иные, подобно маякам, указывают путь, но легенды не возникают из ничего.

Нынешний сборник вобрал в себя многое, так или иначе связанное с круговоротом дела и слова как в нашем мире, так и в мирах, порожденных воображением писателей-фантастов.

---

Только убедившись, что девушка жива, маг дал волю чувствам:

— Будь ты проклят, Ар!

Подойдя к зеркалу, висящему на стене, маг достал кинжал, полоснул себя по запястью и брызнул кровью на стекло, вложив всю Силу в призыв.

Связь на расстоянии считалась весьма истощающим видом чар, но Ок хотел видеть Архимага, его глаза, когда тот будет отвечать на его вопросы.

Да и общая кровь должна была помочь. Мало кто знал, что Окьед — единоутробный брат Верховного Мага.

Алые капли словно бы впитались в зеркало, и оно ожило. Вместо отражения профессора Гиате в нем появился Ароскэл ар-Данкол собственной персоной.

— Ты знал, — бесцветным шипящим голосом проговорил Ок, — если уничтожить книгу, погибнет и Глэкири.

— Да, знал.

— А зачем тогда писал: «Девицу беречь как зеницу ока»?

— А то я тебя не знаю, — стало заметно, что и Архимаг вне себя от злости. — «Лучшая ученица», «моя воспитанница», — елейным тоном цитировал он. — Думаешь, не понятно, как ты к ней относишься? К «зенице Ока»? — Ар ехидно подчеркнул последнее слово. — Эх, лучше бы ты тогда, семь лет назад, принял факультет Общей магии, раз уж тебе так нравится преподавать азы, чем отправился в Рамеду…

— Мы сто раз это обсуждали, Ар, Совет сгнобил бы меня, не прошло б и семестра, причем на словах восхищаясь «самым юным деканом за всю историю Академии». И ты не лучше их, зачем ты меня обманул, брат?

— Я не врал, я только скрыл некоторые факты… — За эту улыбку Окьеду захотелось его убить. — Но ты все равно ведь не уничтожил книгу?

— И не надейся!

Именно тогда и очнулся предмет их спора, но Глэкири не стала обращать на себя внимание, прислушиваясь к перебранке братьев.

— Ты же знаешь, — продолжал Ар, — что девчонка — наследница Эшшанты хар-Носебег, а ее не просто так сожгли три сотни лет назад, хотя до того маги не всходили на костры чуть менее полутысячи лет…

— Я знаю историю, Ар, — в раздражении перебил его Окьед, — ты боишься, что Глэкири способна отыскать и подчинить себе все Девять Книг Эшшанты? Что тогда она станет могущественней тебя?

— Да, Ок, боюсь. Но еще больше я боюсь, что ее саму подчинят оджхарцы и Сила Книг будет в руках врага. Я вот теперь думаю, не задержать ли мне немного армию…

— …чтобы, когда вы подошли, от нас бы и места мокрого не осталось? — закончил за него Ок. — Это плохая мысль, Ар: во-первых, Книга тогда достанется оджхарцам, а во-вторых, родителей учениц, знать трех королевств, лучше не настраивать против себя даже тебе, господин Архимаг, — ехидно выделив титул брата, пригрозил Окьед.

Маг провел ладонью по зеркалу, разрывая контакт, и обернулся. На него смотрели широко распахнутые глазищи Глэкири.

— Это все правда?

Маг в ответ только кивнул.

Глэкири ар-Эшшанг.

16 ноября 838 г.

Вот тогда и ударили оджхарцы. Я еще не успела прийти в себя ни после разговора Ока с Архимагом, ни после его попытки уничтожить Книгу.

Это место, план бытия, реальность, куда меня занесло оджхарским колдовством, было сродни пустоте Арнэм-тьйях Ваэрт, но здесь клубились зловещие тени, отливающие фиолетово-багряным.

Я не сразу поняла, что эти тени, числом шесть, — оджхарские колдуны, пришедшие по мою душу. Если они надеялись на то, что Книга меня подчинит или заговорит голос крови, то я их сейчас разочарую.

Когда они поняли, что выражать покорность я не намерена, то не замедлили оказать давление. Но Книга, которую я теперь ощущала как часть себя, тут же подсказала контрчары.

В тот же миг заговорил и голос крови. То есть это я считаю, что голос крови нашептал мне нужные слова, ибо оджхарского я не знала.

— Хар Носебег аэ Эшшанта тамераддин, аэлкистэ! — говорила я злым и уверенным тоном. — Тахирг анэ! Кааш-на иданнэ, нур а-таннэ[107].

Давление все усиливалось, а я окончательно разозлилась.

— Тахирг анэ! Оэ нур ват'тан-на![108]

Моим угрозам и предупреждениям не вняли. Что ж, тем хуже для них.

Я использовала самое сильное из известных мне заклятий, то самое, которое так давно — и всего месяц тому назад! — не дал мне использовать Окьед, а именно название Книги. Секрет и впрямь был спрятан под самым носом, в названиях Девяти Книг содержалось страшное могущество.

— Ар Носебег Змар Ихитэ'а Нгаррасун, Нойрэ-та Кхирэ… А-кхирэ! Шеул-на Кроаг, Оэсаор Золайи…

Багряно-фиолетовые тени разметали ветры пустоты, не думаю, чтоб даже души оджхарцев спаслись. Шесть душ вернула с Порога, шесть швырнула за Него, странное равновесие… Об этом подумаю позже…

Только сейчас я поняла, как много Сил ушло на поединок с колдунами. Вот вечно так с нами, магами: скажешь три с половиной фразы, помашешь ручками, творя пассы, — и все, готов, добро пожаловать в обморок истощения…

Тот же голос, что нашептал оджхарские слова, теперь говорил, что обморок в этой пустоте смертелен. Но сил не осталось даже на то, чтобы позвать на помощь, хотя что толку звать в пустоте?

Впрочем, я обнаружила, что я здесь не одна, ко мне приближался силуэт… странно знакомый… это был…

— Ок? — окликнула я.

Человек подошел вплотную. Точно, Окьед собственной персоной. Что он здесь делает? Да и Ок ли это? То есть, конечно, Ок, но… вот терзают меня смутные сомнения…

— Ты ведь не Ок, да? — веря — не веря, спросила я.

— Я Смерть, — ответил не-Ок, и голос это подтверждал, такого голоса не может быть у живого человека… да вообще у человека.

— Почему я вижу тебя такой? — Я знала, что Смерть ответит правдиво, она не умеет лгать.

— Я прихожу в облике того, кого умерший больше всего любит. Иначе почему вы, люди, так охотно со мной уходите?

Я пропустила мимо ушей слово «умерший», не оно потрясло меня.

— Я? Люблю… Окьеда!

Как же я могу мертвой, если там, в мире живых, он, я там нужна, мне там место… Я не могу быть мертвой! И Смерть, пришедшая меня забрать, пусть уходит. Мне есть ради чего — а главное — ради кого жить! И все равно, что таинственный голос шепчет, что в плату за одно из великих Девяти заклятий Эшшанты надо отдать жизнь…

Кто-то настойчиво меня звал:

— Глэкири… Кирь, очнись… Да очнись же ты! — C последним воплем меня начали трясти за плечи, спасибо хоть по щекам не съездили.

Волей-неволей пришлось открыть глаза.

Тряс меня Окьед, кто ж еще. Как я обнаружила, он вынес меня из библиотеки, видимо, на свежий воздух…

Я поднялась, огляделась — мы были на стене. Площадь опустела: никаких оджхарцев… Господин бургомистр деловито что-то втолковывал уцелевшим главам цехов, начиналась мирная жизнь…

Что-то холодное и мокрое коснулось носа. Первая снежинка в этом году! Я чихнула — будь проклят мой насморк! Окьед повернулся на громогласный звук.

Повалил снег.

— Они ушли, — все еще словно не веря, сказал Окьед.

— Ага, пока я разбиралась со Смертью… Что-то я долго… — протянула я.

— Со Смертью?!

— Я вам… тебе потом как-нибудь расскажу, — сказала я, наверное, глупо улыбаясь. Искренне надеюсь, что любовь красит человека, ибо без ужаса на мою идиотскую ухмылку смотреть нельзя.

— Знаешь, если ты еще хоть две минуты будешь думать, бросаться ли мне на шею, то я сам брошусь, — с улыбкой предупредил он.

Я со смехом выполнила требуемое действие, и тут же в нас попал снежок, пущенный меткой рукой Заэле из внутреннего двора Института. Мы обернулись и посмотрели вниз: Заэле, глядя на нас, счастливо улыбалась, а стоящая рядом с ней Аэтта радостно завопила:

— Ой, как я за вас рада! — потом осеклась, приняла строгий вид, более приличествующий «святой», но не выдержала, усмехнулась и шутливо-серьезным тоном провозгласила: — Благословляю вас, дети мои.

И общий смех был ей ответом.

Вдали раздалось пение рогов подходящего отряда Затнала, конница ударила в тыл беспорядочно отходящей армии Оджхара, довершая разгром.

А Кхор с искренней и радостной улыбкой (чего за ним уже да-а-авно не водилось) отложил зеркало.

16 ноября, много-много лет спустя

(отрывок из сочинения «День Памяти» одной из воспитанниц Рамеданского Института благородных девиц)

Какая же красота — этот памятник на Ратушной площади! Изваянные из серебристо-серого гранита девушки уже много лет украшают собой главную площадь Рамеды. Это — три защитницы Рамеданского Института благородных девиц, сработанные Грэгдой ар-Пекк, их современницей.

Заэле ар-Олскрок замахивается копьем, ее лицо дышит праведным гневом. Справа от нее Глэкири ар-Эшшанг одной рукой прижимает к себе книгу, другая указательным пальцем показывает направление на Нокопахир, столицу Оджхара. Откуда бы ни глядели на памятник, лицо волшебницы всегда скрыто тенью капюшона. Сзади и чуть выше их — святая Аэтта Рамеданская, покровительница Института. Ее руки простерты над головами подруг и украшены алмазной пылью, что сверкает под солнцем, заставляя руки святой светиться мягким переливчатым сиянием.