Борис Григорьев - Карл XII, или Пять пуль для короля

• Название: Карл XII, или Пять пуль для короля
• Автор: Борис Григорьев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-235-02910-0

Шведский король Карл XII (1682—1718) настолько прочно вошел в русскую историю и русское сознание, что, когда речь заходит о Северной войне или о деяниях царя Петра I, мы автоматически вспоминаем и о его историческом противнике.

Несмотря на широкую известность неординарной, грандиозной личности Карпа и на обилие легенд и мифов, в России о нем до сих пор не появилось ни одной подробной монографии. Автор книги, большую часть своей жизни посвятивший изучению политического развития Скандинавских стран, попытался восполнить этот пробел. В результате читатель получил возможность взглянуть на известные события с другой, шведской, стороны.

---

Вести о неумелой осаде крепости через перебежчиков достигали ее защитников, а это и было нужно хитрому шведскому королю, пишет Ф. Г. Бенгтссон. Осада Полтавы послужила материалом для разыгрывания между Карлом XII и Юлленкруком пьесы в жанре комедии, и актеры не замечали, что на горизонте уже собирались грозовые тучи, а на сцене ставились декорации для трагической развязки. Русская армия тоже расположилась вдоль Ворсклы, только на восточном ее берегу, прямо напротив шведов. Стычки, перестрелки и мелкие бои стали обычным явлением дня.

Шведы предприняли попытку завязать активные боевые действия на восточном берегу Ворсклы. Отряд генерала Крусе удачно начал операцию, зайдя в тыл драгунам Рённе под Соколками, но подслеповатый генерал не сориентировался в обстановке, в результате несогласованных действий трех шведских полков русские не только выскользнули из окружения, но и нанесли при этом значительный урон противнику. Король долго и пристрастно допрашивал участников операции об их действиях и остался ими недоволен. После этого попыток перейти на «русский» берег шведы уже не предпринимали.

Зато Меншиков со своей кавалерией 18 (7) мая переправился на «шведский» берег и наделал там много шума. Его рейд был задуман как демонстрация поддержки осажденной Полтаве, он смял передовые посты шведов и стал сближаться с окопавшимися в Опошне четырьмя полками Рууса. Шведы забили тревогу, из Будищ примчался Карл и привел с собой подмогу, в результате чего русские кавалеристы в полном порядке отступили снова за реку. Но прецедент был создан, в штабе Петра стало ясно, что оборону шведов можно было легко прорвать, и спустя некоторое время операция будет повторена с большим успехом.

19 (8) мая Карл покинул Опошню и двинулся в направлении Полтавы, оставив на месте населенного пункта один лишь пепел. Его встретил обеспокоенный Юлленкрук и стал убеждать его в том, что Полтаву с ее достаточно сильным гарнизоном не то что пятью бомбами в день, но и более интенсивным обстрелом к капитуляции вынудить не удастся. Нужно как минимум предпринимать генеральный штурм, а штурм даже такой крепости, как Веприк, показал, каких жертв может потребовать Полтава. Карл вспомнил, что Юлленкрук считался большим специалистом по минированию, и предложил ему делать под полтавские валы подкопы. Генерал-квартирмейстер возразил, что подкопы займут мною времени, на что Карл ответил, что времени у них в запасе много. Одним словом, король якобы продолжал «ломать комедию», а Юлленкрук — пребывать в отчаянии. Потом, когда шведы начали делать подкопы, отчаиваться, возможно, стал уже король: а вдруг Юлленкрук ненароком возьмет Полтаву и разрушит всю его остроумную комбинацию против русской армии?

Ф. Г. Бенхтссон приводит в своей книге свидетельство еще одного участника осады Полтавы, уже упоминавшегося выше юнкера Р. Петре, в пользу того, что король на самом деле не хотел брать крепость. Р. Петре вспоминает в своих записках, что 25 (14) мая он находился на вахте в траншее и видел, как «гросфатер» Р. Бюнов стал приказывать своим артиллеристам зажечь город калеными ядрами. Но в это время к полковнику подошел его величество король Швеции и попросил своего главного артиллериста обстрел города прекратить, Бюнов был возмущен и удивлен, но король похлопал его дружески по плечу и сказал, что «нельзя быть таким кровожадным». К 11 часам вечера обстрел Полтавы против воли Бюнова прекратился. Р. Петре уже тогда подумал, что король не заинтересован в том, чтобы Полтава пала. Если это было не так, то при ее осаде потребовались бы большие усилия, нежели те, что предпринимались королевским генерал-квартирмейстером.

Но чтобы для русских создавать видимость искренних усилий, надо все-таки было делать что-то похожее на серьезную осаду. Между защитниками крепости и каролинцами то и дело происходили стычки и перестрелки. Меткие выстрелы казаков очень часто попадали в цель. Запорожские казаки, копавшие рвы и минные ходы, иногда тоже брали ружья в руки и отвечали такими же выстрелами по защитникам крепости. Карл заходил время от времени в траншеи и в обществе упомянутого Р. Петре с интересом наблюдал за перестрелкой или развлекался тем, что выставлял над бруствером чучело каролинца и дразнил им защитников крепости. Во время одного из таких развлечений полтавцы забросали короля и генералов Стакельберга (Штакельберга) и Левенхаупта дохлыми кошками и собаками — настолько близко отстояли шведские окопы от стен крепости[149]. Юнкер рассказывал королю о сражении под Лесной, в частности, он поведал ему в деталях о том, как убил из мушкета Гессен-Дармштадтского принца. Несколько вечеров Карл провел с юнкером в дискуссиях о том, насколько опасным оружием были ручные гранаты. Король высказал мнение, что они причиняют личному составу не так уж много вреда, с чем Петре позволил себе не согласиться и привел многочисленные примеры обратного. Впрочем, вспоминает Петре, король остался при своем мнении.

28 (17) мая гарнизон Полтавы во главе с бригадиром Головиным сделал вылазку. Тремя днями раньше Головину с двумя батальонами, переодетыми в шведские мундиры, и запасом пороха и свинца удалось прорваться в крепость, в то время как Меншиков со своей кавалерией за Ворсклой производил демонстрацию перехода через реку. Вылазка оказалась неудачной, русским в спину зашла каролинская гвардия, она взяла в плен Головина и несколько его офицеров и нанесла большой урон осажденным.

Но все чаще и чаще верх над шведами стали брать русские. Вскоре после пленения Головина русский отряд Яковлева в районе Переволочны, в нижнем течении Ворсклы, разгромил запорожский лагерь, а затем и саму Запорожскую Сечь. Запорожцы поплатились за свою беспечность большими потерями, и все это было бы для шведов не так уж и страшно, если бы не негативные отголоски этого эпизода в Константинополе и Бахчисарае. Желание выступать на стороне шведов там поуменьшилось, а царскому послу в Стамбуле П. А. Толстому удалось представить шведскую армию в довольно неприглядном виде. Разгром запорожской базы на Переволочне скоро аукнется шведам, когда им понадобятся средства переправы через Днепр, а их там не окажется.

Очередной удар шведским интересам царь Петр нанес в Польше: как мы уже упоминали, он послал на границу с Польшей сводный отряд кавалерии X. Гольца и пехоты Д. М. Голицына, который перечеркнул все обещания короля Станислава собрать войско и прийти на помощь своему патрону. Под местечком Подкамень объединенные русско-польские силы преградили путь армии короля Станислава, и тот, не дожидаясь подхода фон Крассова, пошел в наступление, но был разгромлен «в пух и прах» и бежал в Варшаву. А за два дня до Полтавы генерал X. Гольц разбил отряд самого ярого сторонника шведов и Лещинского — бобруйского воеводы Сапеги. Вся польская политика Карла XII, проводившаяся в течение шести лет, демонстрировала свою несостоятельность. В войне с русскими шведам пока так и не удалось заручиться хоть одним реальным союзником, и всю тяжесть ее приходилось нести каролинцам, а их число неуклонно сокращалось из-за ежедневных потерь.

Внешние обстоятельства и внутренний ход событий в самой шведской армии все яснее и определеннее указывали на то, что многое будет зависеть от комбинационных возможностей шведов под Полтавой. Причем в любом случае и победа, и поражение могли быть полными и чреватыми самыми серьезными последствиями. Король завязал под Полтавской крепостью крепкий узел, который можно было разрубить лишь решительным и рискованным ударом. И ждать с этим шведы долго не могли, потому что катастрофически таяла их непобедимая армия и осложнялась ситуация с ее снабжением.

«Если сражение окончилось бы победой, — пишет Э. Карлссон, — то шансы на спасение вряд ли бы кардинально улучшились — настолько изолированной и слабой стала теперь шведская армия, — но повысился бы ее престиж и, возможно, ей удалось бы перебраться через Днепр. В случае поражения положение шведов ухудшилось бы ненамного, но зато, по крайней мере, они дорого продали бы свою жизнь и сделали бы все для утверждения славы шведского оружия». Таков или примерно таков мог бы быть ход мыслей короля накануне сражения. Но думал ли он так?

Напряжение в обоих воюющих лагерях достигло своего пика, и это понимали и в штаб-квартире Петра I. Обе армии сосредоточились на сравнительно небольшом пятачке земли, и решающее сражение логически вытекало из их противостояния на Ворскле: шведам не было смысла уходить, а русским уже не было смысла избегать решающей баталии. Им нужно было только выбрать для нее благоприятный момент, потому что время работало уже на русскую армию.

В расчеты царя не входила потеря Полтавы, ибо она отозвалась бы негативными внешнеполитическими последствиями для России. Прежде всего это спровоцировало бы на активные военные действия Османскую империю. Между тем в результате обмена письмами в полых бомбах царю стало известно, что гарнизон испытывает серьезные трудности и вряд ли сможет продержаться дольше, чем до июня, так что в ближайшее время нужно было оказать Полтаве действенную помощь, а это означало переход через реку. Шведам это тоже было известно, и они готовились встретить русских на своем берегу.