Элоиза Джеймс - Поцелуй герцога

• Название: Поцелуй герцога
• Автор: Элоиза Джеймс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-271-46308-2

Оливия Литтон готова принести себя в жертву, выйдя замуж за герцога Кантервика, лишь бы этот великосветский брак открыл возможность ее младшей сестре обвенчаться с блестящим и красивым Таркуином, герцогом Сконсом.

Однако не все так просто. Оливия и не подозревает, сто сама является предметом обожания Таркуина.

Так начинается история двух женихов и двух невест, история удивительно смешных и невероятно опасных приключений, запутанных интриг и, конечно, любви — страстной и обжигающей, необыкновенной и счастливой!

---

— Если бы только первой родилась Джорджиана, — говорила мужу миссис Литтон в моменты отчаяния. Оливия была не единственной участницей образовательной программы родителей. Опасаясь неприятностей, которые могли бы угрожать их старшей дочери, таких как лихорадка, бешено несущийся экипаж или падение с башни, они благоразумно обучили и вторую дочь.

К несчастью, всем было ясно: Джорджиана была достойна звания герцогини, а вот Оливия… Оливия оставалась Оливией. Конечно, она могла вести себя с изысканным изяществом, но с близкими была язвительной, слишком остроумной для истинной леди и совсем не любезной.

— Стоит мне лишь упомянуть «Зеркало комплиментов», она на меня так смотрит, — жаловалась миссис Литтон. — А ведь я просто хочу помочь.

— Когда-нибудь эта девочка станет герцогиней, — мрачно отзывался мистер Литтон. — Тогда она будет нам благодарна.

— Но если бы… — задумчиво произносила миссис Литтон. — Милая Джорджиана стала бы прекрасной герцогиней.

Сестра Оливии рано усвоила нелегкое искусство сочетать благородные манеры с безупречной скромностью. С годами у Джорджианы появилось множество черт, присущих истинной герцогине: манера ходить, говорить и держать себя.

— Достоинство, благочестие, любезность и осанка, — повторяла миссис Литтон снова и снова как заклинание.

Джорджиана бросала взгляд в зеркало, чтобы удостовериться в своей величественной осанке и любезном выражении лица.

Оливия же отвечала матери:

— Слабость, тщеславие, нелепость и… глупость!

К восемнадцати годам Джорджиана выглядела, говорила и даже благоухала благодаря французским духам, с огромными расходами доставленными контрабандой из Парижа, как настоящая герцогиня. Оливию же это почти не трогало.

Литтоны были счастливы. Любой здравомыслящий человек сказал бы, что они воспитали настоящую герцогиню, хотя ей и не было суждено стать невестой высокородного наследника. По мере взросления дочерей Литтоны убеждали себя, что Джорджиана станет прекрасной женой любого знатного человека. Однако со временем они перестали мечтать о возможном избраннике своей дочери.

К сожалению, так похожая на герцогиню девушка вовсе не была идеалом молодых людей. Несмотря на то, что в свете только и говорили о добродетелях Джорджианы, особенно престарелые вдовы, редко кто приглашал ее на танец, не говоря уже о замужестве.

Мистер и миссис Литтон объясняли это по-своему. По их мнению, любимая младшая дочь, скорее всего, потеряется в тени герцогини и не сумеет выйти замуж из-за отсутствия приданого.

Литтоны потратили все свои средства на учителей, поэтому их младшей дочери достались лишь жалкие гроши.

— Мы всем пожертвовали ради Оливии, — повторяла миссис Литтон. — Не понимаю, почему она так неблагодарна. Она ведь самая счастливая девушка в Англии.

Оливия же себя таковой не считала.

— Я выхожу замуж за Руперта лишь по одной причине — я смогу дать тебе приданое, — сказала она Джорджиане. Оливия прикусила кончики перчаток, чтобы стянуть их с руки. — Честно говоря, сама мысль о свадьбе выводит меня из себя. Я могу смириться с титулом, хотя он мне совершенно не нужен, но вот только мой жених ничтожный и глупый болван.

— Ты используешь жаргон, — начала Джорджиана, — и…

— Ничего подобного. — Оливия швырнула перчатки на кровать. — Я сама выдумала это выражение, и тебе не хуже меня известно, что в «Зерцале деревенщины» говорится о жаргоне. Цитирую: «Грубая речь, используемая самыми низменными слоями общества». И как бы мне ни хотелось стать представительницей этого низменного слоя, у меня нет никакой возможности добиться этого титула.

— И не надо. — Джорджиана уселась на диване перед камином. Оливии отвели самую большую спальню в доме, больше чем у матери и отца, поэтому близнецы нередко скрывались здесь от родителей.

Однако упрек Джорджианы был лишен обычной ярости. Оливия нахмурилась.

— Ты плохо провела вечер, Джорджи? Мой глупый жених постоянно меня отвлекал, и после ужина я потеряла тебя из виду.

— Меня было легко найти. Почти весь вечер я просидела рядом с почтенными вдовами.

— Милая! — Оливия присела рядом с сестрой и крепко обняла ее. — Подожди, пока я не стану герцогиней. Я обеспечу тебе такое приданое, что каждый джентльмен будет падать на колени при одной мысли о тебе. Они станут называть тебя «золотая Джорджиана».

Джорджиана даже не улыбнулась, и Оливия продолжала:

— Лично мне нравятся вдовы. У них всегда столько историй, например, о лорде Меттерснатче, который заплатил семь гиней, чтобы его высекли.

Джорджиана нахмурилась.

— Знаю, знаю! — не дала ей заговорить Оливия. — Это вульгарно. Но мне все равно понравился рассказ про костюм кормилицы. Радуйся, что не оказалась на моем месте. Кантервик весь вечер расхаживал по залу и таскал за собой меня с Рупертом. Все перед нами расстилались, хихикали у меня за спиной и спешили сообщить другим, какой счастливец мой глупый жених, потому что у него есть я.

Между собой Оливия и Джорджиана обычно называли Руперта Форреста Г. Блейкмора, маркиза Монтсуррея, будущего герцога Кантервика, глупым женихом. Иногда он же был глупым мужем и безмозглым суженым на итальянском и французском языках, которыми девушки свободно владели.

— Чтобы необратимо испортить вечер, не хватило только непорядка в одежде, — продолжала Оливия. — Если бы кто-нибудь наступил на шлейф моего платья и оторвал его, предоставив всему свету любоваться моим задом, я чувствовала бы себя по-настоящему униженной. Но так скучно мне бы уж точно не было.

Джорджиана не ответила, лишь запрокинула голову и уставилась в потолок. Вид у нее был несчастный.

— Не надо огорчаться. — Оливия попыталась придать голосу бодрости. — Глупый жених танцевал с нами обеими. Слава Богу, ему достаточно лет, чтобы посещать балы.

— Он считал шаги вслух, — заметила Джорджиана. — И сказал, что в платье я похожа на пухлое облако.

— Тебя ведь уже не должно удивлять, что Руперт не в состоянии поддержать светскую беседу. Если кто-то и похож на пухлое облако, то только я, ты же была похожа на весталку. А это куда благороднее облака.

— Благородство никому не нужно, — возразила сестра Оливии, отворачиваясь. Ее глаза были полны слез.

— Ах, Джорджи! — Оливия снова обняла сестру. — Прошу, не плачь. Я вот-вот стану герцогиней и тогда принесу тебе приданое и закажу такие красивые наряды, что тобой будет восхищаться весь Лондон.

— Это мой пятый сезон, Оливия. Тебе не понять, как это ужасно, ведь ты никогда не выходила в свет ради поисков мужа. Сегодня ни один джентльмен не обратил на меня внимания, как, впрочем, и в последние пять лет.

— Это все из-за платья и приданого. Мы обе были похожи на привидения, только не прозрачные. Ты, конечно же, была стройным привидением, а я более плотным.

На Оливии и Джорджиане были похожие платья из тонкого белого шелка с лентами на груди, украшенными мелким жемчугом и кистями. Такие же ленты украшали платья с боков и сзади, волнуясь от малейшего ветерка. В альбоме выкроек мадам Уэллбрук этот наряд выглядел изысканно.

Им пришлось усвоить тяжелый урок. Трепещущие ленточки могли красиво выглядеть на платье худой дамы с картинки, но в реальности они не были так уж хороши.

— Я видела, как ты танцевала, — продолжала Оливия. — Ты была похожа на веселое майское деревце с развевающимися лентами. У тебя и кудряшки подпрыгивали.

— Это не имеет значения, — отрезала Джорджиана, смахнув слезу. — Все из-за нашего воспитания, Оливия. Ни один мужчина не захочет жениться на чопорной девице, которая ведет себя как девяностопятилетняя вдова. А я просто не могу вести себя иначе. — Джорджиана судорожно разрыдалась. — Не верю, чтобы кто-то мог хихикать за твоей спиной, если только от зависти. Я же для них как овсянка. Я вижу, как их взгляд тускнеет всякий раз, когда им приходится танцевать со мной.

В глубине души Оливия понимала, что во многом виновато обучение. Однако она крепче обняла сестру и продолжала:

— Джорджиана, у тебя прекрасная фигура, ты очень мила, а то, что ты умеешь накрыть стол на сто человек, не имеет никакого значения. Брак — это соглашение, и все дело в деньгах. У женщины должно быть приданое, иначе никакой мужчина не женится на ней.

Джорджиана шмыгнула носом, давая понять, как она расстроена, потому что обычно ни за что бы не снизошла до столь низменного поступка.

— Я не могу без зависти смотреть на твою талию, — добавила Оливия. — Я похожа на маслобойку, а ты настолько изящна, что могла бы устоять на острие булавки, как ангел.

Большинство молодых девушек, готовых к замужеству, в том числе и Джорджиана, действительно были необычайно стройны. Они порхали из комнаты в комнату, окутанные прозрачным шелком.