Сергей Смирнов - Дети выживших

• Название: Дети выживших
• Автор: Сергей Смирнов
• Жанр: Фэнтези

Роман-фэнтези о том, что случилось после войны. Боги перевоплощаются в героев, чтобы продлить их поединки. Но есть другие боги, — и их сила кажется необоримой… Поэтому в последний бой вступают мертвые герои.

---

— Все очень просто, Астон. Я тоже бог.

Астон вздрогнул, повернул красивую голову и вгляделся в лицо Нгара.

— Может быть, — медленно сказал он, — ты и не смеешься надо мной. Может быть. Тогда, как ни печально, придется проверить тебя. Человек отличается от бога многим, но есть совершенно определенное и простое отличие. Ты знаешь, какое?

Он помедлил, хмурясь.

— Человеку, в отличие от бога, иногда бывает очень больно…

* * *

Нгара привели в подземный зал с глухими каменными стенами. Усадили в железное кресло, и пристегнули обручами.

Одним нажатием рычага кресло раскинулось, превратившись в подобие кровати — слишком большой кровати, так, что Нгар, даже при его росте, почувствовал острую боль в суставах.

Орудовал рычагом некто по имени Скорр, а Астон и его секретарь Ваде, неотступно писавший что-то на диковинных желтоватых листках, сшитых в книгу, находились поодаль: Астон сидел, полуразвалясь, и попивая золотистое вино, секретарь стоял чуть позади и сбоку, ловко управляясь и с толстой, пудовой книгой, и с черной угольной палочкой, которая бегала по страницам.

— Не больно? — спросил Астон.

— Больно, бог, — отозвался Нгар.

— Но терпимо, как я вижу, — и Астон кивнул Скорру.

Скорр, невысокий человек в кожаной одежде и кожаном фартуке, с перчаткой на левой руке, снова потянул за рычаг. Кровать стала разъезжаться со скрипом, — видимо, ею слишком давно не пользовались.

На этот раз боль была почти невыносимой. Сухожилия — старые, одеревеневшие от бездействия сухожилия и хрящи Нгара вытянулись, и заскрипели почти так же громко, как железная несмазанная кровать.

Нгар молчал. Кровь отхлынула от лица и шрам, похожий на третью губу, стал светлее губ.

— Еще чуть-чуть, Скорр, — сказал Астон. — Ты же видишь, он терпеливый. Пусть закричит.

Легкое нажатие на рычаг.

Нгар стал длинным, неестественно длинным. Позвонки почти отделились друг от друга, суставы почти выскочили из предназначенных им впадин; теперь Нгар ростом сравнялся бы, пожалуй, с гигантом Шумааром.

Нгар внезапно вспомнил Шумаара; понадобилось всего мгновенье — и Шумаар предстал перед его внутренним взором как живой. Гигантский воин в непробиваемых доспехах, с конским хвостом на плече, с грудью, которой он мог заслонить упряжку из двух лошадей… Шумаар. Защитник. Верный, как пес.

— Шу-ма-ар! — прокричал Нгар; и хотя вместо крика вышел лишь стон, Астон и Скорр вздрогнули.

Астон подался вперед, от неожиданности расплескав вино и вопросительно взглянул на Скорра.

— Он без сознания, — сказал палач. — По-видимому, он бредит…

— Нет, — качнул головой Астон. — Шумаар — это аххумское имя. Я не понимаю, что оно означает, но в нем есть женский слог… Возможно, это название какого-то цветка или дерева.

Он снова качнул головой — на этот раз повелительно, — Скорр повернул рычаг. С пронзительным визгом обе половины кровати съехались. Тело Нгара подбросило вверх, и он открыл глаза.

Астон поднялся и приблизился к нему. Заглянул в лицо.

— Ты жив?.. — спросил он. И добавил удовлетворенно: — Жив. И даже не покалечен. Это странно, очень странно…

Он мельком глянул на Скорра, который лишь развел руками.

— Впрочем, — продолжал Астон, снова усаживаясь, — я знаю случаи, когда ваши воины из так называемых бессмертных могли продлевать свою жизнь. Например, продолжать сражаться, когда им отсекали руку или даже поражали прямо в сердце… Эти случаи описаны в наррийских хрониках, а хронисты у нас платили своими жизнями за записи, если их нельзя было подтвердить. Каждый факт проверялся трижды — с помощью разных свидетельств. Но… — Астон сделал паузу, допивая вино. — Я понял, что ничего сверхъестественного в этих случаях нет. Возможно, в одном из аххумских горных монастырей жрецы научились извлекать из мозга живых людей особое вещество. Чтобы это вещество появилось, человека следовало подвергнуть чудовищным пыткам. Потом они умирали, конечно — им же буравили черепа… Насколько мне известно, одной капли этого вещества достаточно, чтобы превратить любого воина в неистового зверя, совершенно нечувствительного к боли.

Астон остановился, взглянул на Ваде — все ли тот успел записать, — и снова посмотрел на Нгара.

Нгар молчал. Его рубец вновь налился кровью — и внезапно все три губы растянулись в улыбке.

— Не знаю, о чем ты говоришь, — прохрипел он; звуки клокотали в его растянутой гортани.

— Разве? — удивился Астон. — Я-то думал, что ты посвящен в тайны ваших жрецов.

— Наши жрецы не пробуравливают черепа живым людям, — сказал Нгар.

Астон пожал плечами.

— Значит, ты даже этого не знаешь… — с сожалением сказал он. — Тогда придется либо убить тебя, либо посадить в клетку и поместить в триумвирский зверинец. Кстати, там уже содержатся некоторые из твоих соплеменников. И даже размножаются в неволе, что характерно лишь для низкоорганизованных существ…

Астон вздохнул, кивнул писцу и направился к выходу из каземата.

Скорр открыл было рот, но Астон тут же бросил ему на ходу:

— Потренируйся на нем. Возможно, он расскажет что-нибудь интересное. И если останется в живых — доложи мне.

* * *

Все, что было потом, Нгару виделось как бы со стороны. Он не боялся боли — теперь он знал, что больно не ему, а всего лишь этому большому, полумертвому, пережившему себя телу. Главное — суметь сосредоточиться и вынести сознание за пределы тела, даже не стараясь слишком удалиться от него. Сознание становилось оболочкой, второй кожей — но невидимой и неощутимой. Нгар знал, что с ним делают, видел даже, как, хотя и не мог уже видеть заплывшими, спрятавшимися в синие щели глазами.

Он видел иначе. Он видел, как Скорр, пыхтя, пытается что-то сделать с его ногами, вытягивая из голеней красноватые нити. Нити растягивались и прятались в разрезы с обожженными краями. Он видел, что Скорр, роняя Нгару на живот капли соленого пота, орудует каким-то инструментом, похожим на бурав.

Наконец, Нгар ощущал запахи: крови, мочи, кала. И горелого мяса. И вонь давно не мытых подмышек Скорра; его мешковатое одеяние пропиталось почти лошадиным потом. И все эти запахи приносили Нгару куда большие страдания, чем изобретательная работа палача.

Он знал, что все это вот-вот кончится. Он чувствовал это.

Наконец, его сознание раздвоилось.

Туманные горы

И вот он уже видел себя, стоящим на бастионе, с громадным мечом в руке. Из тьмы, поглотившей все вокруг, на него лился поток стрел. Некоторые пробивали защитные доспехи; несколько стрел он уже обломил, чтобы они не мешали сражаться — окрашенные кровью обломки торчали из его рук, ног, плеч, и даже из шеи.

Снизу волна за волной накатывали штурмовые колонны хуссарабов. Рядом, во тьме, сражались невидимые защитники. Нгар видел их, когда над ними пролетали горящие стрелы, на миг освещая гребень стены. Да еще где-то позади мерцал красноватый огонь; оттуда доносился запах жженой кожи. Но огонь не успевал разгораться, потому, что кто-то — возможно, жены и дети защитников — гасили огненные стрелы войлоком, водой, или просто затаптывали ногами.

Нгар знал, что крепость обречена. Двое суток непрерывного штурма измотали защитников. Стена еще не была пробита, но враг уже подкатил осадные башни и перебрасывал переходные мосты с крюками.

По ним на стену бежали воины, и казалось в тьме, что это были не люди, а звери, потому, что у них были звериные головы и звериные покровы, и вместо рук у них были лапы, а в лапах — невидимая во тьме, разящая изогнутая смерть.

Потом он почувствовал, что его теребят, тащат куда-то сзади, и чей-то голос кричит ему в самое ухо:

— Они прорвались, Шумаар! Они уже в крепости! Пора уходить!..

Нгар обернулся и все понял. В разгорающемся огне он увидел, что бой кипит уже во дворе, и ряды защитников тают, а ряды звериноголовых наливаются плотностью и неодолимой силой.

Он выронил меч — снизу громадный дротик попал ему в незащищенную часть предплечья. Рука безжизненно опустилась и повисла, как плеть. Он снова оглянулся. Вгляделся в того, кто тащил его со стены вниз, туда, где были потайные ходы; он пытался вспомнить его имя. Кажется, это был сотник бессмертных — один из немногих, переживших поход на запад, резню в заповедном лесу и схватки под стенами Нуанны.

Впрочем, имя — это неважно. Он уже догадался, что сейчас его зовут Шумаар, но одновременно знал, что все еще остается Нгаром — распятым на железной кровати, там, за горами, далеко на юге, разделенным с гибнущей крепостью не только расстоянием, но и временем. Может быть, неделями. Может быть, месяцами.

Он поднял дротик и почти не оборачиваясь, одним неуловимым движением вогнал его до половины в грудь набежавшего по перекидному мостику хуссарабу. Звериная голова свалилась с его плеч. Под ней обнаружился бритый человеческий череп.