Протопресвитер Михаил Польский - Новые мученики российские

• Название: Новые мученики российские
• Автор: протопресвитер Михаил Польский
• Издательство: Свято-Троицкий монастырь, Типография преп. Иова Почаевского
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1957

"Никто не может быть безразличным к славе Церкви Христовой. Страдания за нее не могут быть забыты. Да не изгладится, но да прославится память о наших мучениках из рода в род. Собирая материалы о жизни, страданиях и мученической кончине за веру или просто в вере умученных и убиенных в российской смуте от большевицкого безбожного гонения, мы полагаем только начало этому делу. Всех, кто только может дать имена мучеников и свои хотя бы краткие сообщения о них, или указать на материалы о них и фотографии, а также дать дополнения и поправки к тем сообщениям, которые есть в этой книге, мы приглашаем их непременно сделать это и помочь этому начинанию."

Протопресвитер Михаил Польский

---

Летом 1917 г. отцу Иоанну удалось даже выпускать еженедельную газету.

Захват власти большевиками не ослабил его противореволюционной деятельности. Он всегда за службами говорил обличительные проповеди, отлично зная, что в переполненном храме находятся и чекисты. По воскресеньям в 4 часа он служил молебен на Красной площади, опять громил большевиков, что всегда слышали ходящие на Кремлевской стене чекисты. Он прекрасно сознавал, что его ждет мученическая смерть.

Летом 1918 г. протоиерей Восторгов был арестован. Большевики в тот момент боялись настолько влиявшего на народ человека убить за одни проповеди и искали других контрреволюционных действий. Советскому провокатору удалось получить согласие отца Иоанна на продажу Московского епархиального дома, который уже являлся социализированным. Горячо любящие его прихожане напрасно собрали двадцать тысяч рублей на наем адвоката, а отец Иоанн также напрасно дал из тюрьмы в письменных показаниях исчерпывающие доказательства полицейской провокации.

Сначала он сидел на Лубянке, а потом был перевезен в Таганскую тюрьму. Прихожане все время снабжали его съестными припасами, хотя сами в то время очень нуждались. Ему разрешено было служить в тюремной церкви, и многие ходили туда помолиться.

Перед самым расстрелом его снова перевезли на Лубянку, в главное здание ЧК. Он ясно сознавал, что надвигается смерть. Исповедовал находившихся с ним и их же напутствовал на месте расстрела.

Смерть есть экзамен нашей веры, и смерть отца И. Восторгова свидетельствует о его мужественном исповедании веры и твердости того упования, которому он служил всю свою жизнь. Умер он доблестной смертью христианского мученика.

Вот рассказ о расстреле русских министров, с которыми был расстрелян и отец Восторгов.

«… С полгода тому назад привелось мне встретиться с одним лицом, просидевшим весь 1918 г. в московской Бутырской тюрьме. Одною из самых тяжелых обязанностей заключенных было закапывание расстрелянных и выкапывание глубоких канав для погребения жертв следующего расстрела. Работа эта производилась изо дня в день. Заключенных вывозили на грузовике под надзором вооруженной стражи к Ходынскому полю, иногда на Ваганьковское кладбище, надзиратель отмерял широкую в рост человека канаву, длина которой определяла число намеченных жертв. Выкапывали могилы на 20–30 человек, готовили канавы и на много десятков больше. Подневольным работникам не приходилось видеть расстрелянных, ибо таковые бывали ко времени их прибытия уже «заприсыпаны землею» руками палачей. Арестантам оставалось только заполнять рвы землей и делать насыпь вдоль рва, поглотившего очередные жертвы ЧК.

Мой собеседник отбывал эту кладбищенскую страду в течение нескольких месяцев. Со своей стражей заключенные успели сжиться настолько, что она делилась с ними своими впечатлениями о производившихся операциях. Однажды, по окончании копания очередной сплошной могилы-канавы, конвойцы объявили, что на завтрашнее утро (23 августа 1918 г.) предстоит «важный расстрел» попов и министров. На следующий день дело объяснилось.

Расстрелянными оказались: епископ Ефрем, протоиерей Восторгов, ксендз Лютостанский с братом, бывший министр внутренних дел Н.А. Маклаков, председатель Государственного совета И.Г. Щегловитов, бывший министр внутренних дел А.Н. Хвостов и сенатор С.П. Белецкий. Прибывших разместили вдоль могилы лицом к ней…

По просьбе отца Иоанна Восторгова палачи разрешили всем осужденным помолиться и попрощаться друг с другом. Все встали на колени и полилась горячая молитва несчастных «смертников», после чего все подходили под благословение преосвященного Ефрема и отца Иоанна, а затем все простились друг с другом. Первым бодро подошел к могиле отец протоиерей Восторгов, сказавший перед тем несколько слов остальным, приглашая всех с верою в милосердие Божие и скорое возрождение Родины принести последнюю искупительную жертву.

«Я готов», — заключил он, обращаясь к конвою. Все стали на указанные им места. Палач подошел к нему со спины вплотную, взял его левую руку, вывернул за поясницу и, приставив к затылку револьвер, выстрелил, одновременно толкнув отца Иоанна в могилу. Другие палачи приступили к остальным своим жертвам. Белецкий рванулся и быстро отбежал в сторону кустов, шагов 20–30, но, настигнутый двумя пулями, упал и «его приволокли» к могиле, пристрелили и сбросили.

Из слов конвоя, переданных нам рассказчиком, выяснилось, что палачи, перекидываясь замечаниями, пока они «присыпали» землею несчастные жертвы, высказывали глубокое удивление отцом Иоанном Восторговым и Николаем Алексеевичем Маклаковым, видимо поразившим их своим хладнокровием пред страшною ожидавшею их участью. Иван Григорьевич Щегловитов, по словам рассказчика, с трудом передвигался, но ни в чем не проявил никакого страха»…

Так смертью своей отец Иоанн доказал верность заветам, которым служил в своей жизни.

«Не отыдет память его, и имя его поживет в род и род, премудрость его повествуют языцы и хвалу его исповесть Церковь».

Он принял мученическую смерть, уйдя в горний мир к горячо им любимому тоже мученику митрополиту Владимиру.

На место его убиения — недалеко от Братского кладбища — пришли потом пасомые отца Иоанна. Канава была полна кровью жертв. Положили сироты цветы и со слезами вспоминали этого воистину пастыря доброго.

23. Кунцевич Лев Захарович, воронежский епархиальный миссионер

Окончивший два высших учебных заведения, университет и духовную академию, он в светском звании проходил служение Церкви в качестве противосектантского миссионера последовательно в двух-трех епархиях и известен был своею огненной ревностью в изобличении еретических заблуждений врагов святого Православия. Он выпускал свои печатные издания.

О его мученической кончине рассказывает один свидетель, его соузник, следующее.

Вся трагедия произошла в городе Черный Яр, на Волге, куда он пробрался со своей женой в надежде на то, что близость белых (ибо фронт тогда проходил сравнительно недалеко от Черного Яра, где оперировал отряд Корвин-Круковского) даст ему возможность перейти на их сторону и таким образом избежать всех большевистских ужасов. Но Господь ему судил совсем другое.

От церковных властей он имел распоряжение в одно из воскресений прочитать послание Святейшего патриарха Тихона, в котором последний анафематствовал большевиков. Об этом было широко оповещено среди населения, и в день, когда он читал послание, народа собралась такая масса, что ему пришлось читать не в церкви, а на паперти перед всем народом. Среди собравшихся было, конечно, много большевиков, которые донесли об этом в центр.

Фронт перебросился под Царицын. Большевики бушевали, свирепствовали повсюду чрезвычайки. Приехала ЧК и в Черный Яр. Населению было запрещено выезжать куда бы то ни было без особого разрешения последней. Но некоторым удавалось, после тщательной проверки со стороны большевиков, выезжать из города. Об этом узнала жена Кунцевича и, желая помочь своему мужу выбраться из Черного Яра, тоже пошла в ЧК за получением пропуска.

Надо сказать, что его жена была просто святая женщина, в полном смысле этого слова «не от мира сего». При своей святой простоте она не могла себе представить, что такое большевики. Она всем и всему верила, как может только верить самый чистый ребенок. Попав же в руки искусных мастеров сатанинского дела, она, бедняжка, и не представляла себе, что ожидает впереди ее мужа. Большевики, выслушав от нее просьбу и узнав от нее, кто ее муж, обрадовались такой находке. Они сказали ей, чтобы он сейчас же пришел и они сразу ему дадут пропуск. На самом же деле большевики имели из центра специальное распоряжение о его розыске и аресте. Ввиду того, что супруги жили скромно и уединенно, редко показываясь на улицу, большевики не могли их обнаружить.

Жена, обрадованная таким заявлением большевиков, прибежала к мужу сообщить об этой новости. После небольших колебаний они вдвоем отправились в ЧК, откуда Лев Захарович больше уже не вернулся. Это было приблизительно в 20-х числах июля 1918 г.

В тюрьме он просидел около двух месяцев. Говорить о тех издевательствах и глумлениях, которым он подвергался во время своего пребывания в тюрьме, не приходится, — это и так понятно, самая же большая подлость и изуверство были в том, что за час до его расстрела чекисты дали его жене свидание с ним, обнадеживая ее в благополучном исходе его сидения в тюрьме. Она плакала от радости, веря в возможность его скорого освобождения, а через час после этого свидания, проходя по площади, увидела своего мужа привязанного к столбу и расстреливаемого красногвардейцами. Видя эту ужасающую картину, она сошла с ума. Крестьяне села Старицкого взяли ее к себе и кормили все по очереди.