Лидия Ульянова - Размах крыльев ангела

• Название: Размах крыльев ангела
• Автор: Лидия Ульянова
• Жанр: Детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-17-073899-1, 978-5-9725-2026-8, 978-5-17-073896-0, 978-5-9725-2027-5

Судьба заносит наивную и не приспособленную к трудностям горожанку Машу Мурашкину в глухую сибирскую деревню. Приехав туда вместе с мужем, она и не подозревает, какие испытания ей предстоят.

Общение с местными мафиози и бывшими уголовниками, знакомство со старообрядцами, неожиданные экстремальные события и предательство близких закаляют ее характер. В Петербург она возвращается в надежде начать новую жизнь, но таежное прошлое не оставляет ее в покое…

---

– Как это греть?

– Ну, это называется у них так. «Греть»—значит поддерживать материально. Места здесь такие. Кругом зоны. Половина местных из тех, кто отсидел и тут остался. Что в Норкине, что в Лошках. А люди они нормальные.

– И в Лошках? – переспросила Маша. Оказывается, она живет бок о бок с уголовниками. Это тебе пострашней, чем волки из леса.

– Ну да. Кстати, твой дружок, Степаныч, шесть лет отмотал.

«Слава богу, что я раньше не знала, – решила Маша, – а с виду такой дедок славный, незлобивый».

– Он ведь из Ленинграда сам. Он иностранцам иконы продавал, которые раньше по церквям грабили. Он сам не грабил, только торговал, но за это больше всех и получил – незаконные валютные операции. Если бы сам грабил, то дали бы меньше, в те времена церковь ограбить большим злом не считалось. Его, значит, сюда, а имущество конфисковали.

Маше теперь до слез стало жаль Степаныча, хоть тот и оказался уголовником. Оказывается, земляк он Машин, то-то он так хлеб «Столичный» питерский нюхал, говорил почти такой же…

Мужики в стороне допили одну на всех бутылку пива, открыли еще одну и снова пустили по кругу. Сидели они на корточках прочно и твердо, не заваливаясь и не теряя равновесия. Были похожи на сбившихся в стаю королевских пингвинов. Нет, скорее даже на стаю скворцов, у пингвинов в одежде белое есть, а эти…

– Ладно, пошли, – скомандовала Александра, – за харчами пора. За курицей тебе. А то скоро Николай приедет. Кстати, кофе хочешь?

– В «Якоре»? – с видом знатока спросила Мария.

– Почему в «Якоре»? «Якорь»—шалман, а мы в «Сказку» пойдем, там цивильно, местных не пускают. Там иностранцев обедом кормят.

Кафе «Сказка», умело стилизованное под русскую старину, вписывалось в норкинский ландшафт так, как вписывается заплата из добротного английского сукна в прореху ветхих рабочих брюк. Тротуар вымощен плиткой, кругом чистота, перед дверью нарядный комфортабельный автобус, а чуть поодаль проходящая коровенка уронила прямо на тротуар лепешку, в ней жадно ковырялись проныры-воробьи.

Александру в «Сказке» знали, они сели в уголке и заказали кофе. За дальними столиками чинно обедали старики со старушками, негромко переговаривались на французском о том, что да, очень вкусно, но все ж таки небезопасно есть в этих варварских местах.

– Завтра у нас будут, – уверенно сообщила Александра.

– Откуда ты знаешь?

– Маршрут у них такой. Посмотришь. Не веришь, так запомни вон того, на гриб похожего.

Кофе им принесли с густой, ровной пенкой, с легким ароматом ванили. «Французский завтрак»—безошибочно угадала сорт Маша, именно такой часто заказывала она на Невском. Маша непроизвольно вздохнула, задержала дыхание, чтобы не вылез наружу предательски подкатывающий к горлу комок.

«Французский завтрак». Невский проспект. Шум, толчея, запах мегаполиса…

«Потерпи, Маша, – сказала сама себе, – Македонский тему замутит, провернет, и вернемся обратно. Иначе… Иначе я просто умру».

Знала бы она, сидя летним погожим днем в местном островке цивилизации, что тему себе замутила на долгих пять лет. Ровно столько, сколько предстояло отсидеть на зоне мужу Александры.

Глава 5. Другая деревня

Потихоньку-полегоньку втягивалась Маша в жизнь Лошков, познавала лошковский уклад. То, что ужасало и возмущало поначалу, со временем теряло остроту, становилось обыденным и вполне приемлемым.

Так, выяснилось, что отсутствие магазина вполне компенсируется наличием в Лошках «подворья»: в любой момент можно было заглянуть в трактир с черного хода, разжиться за соответствующую плату хлебом, маслом, сахаром и даже мясом. Здесь же приторговывали и спиртным. Зачем он нужен здесь, магазин, если существует завпрод Нюся? Нюся, тетка под пятьдесят возрастом и под сто весом, с «химией» мелким бесом на не обремененной волосами голове, маленькими поросячьими глазками на заплывшем жиром лице, несмотря на занимаемую высокую «хлебную» должность, обладала тонкой душой и не заплывшим жиром сердцем. Регулярно входила в положение бесхозяйственных лошковских молодух – знамо дело, люди творческие, – ссужала бакалею и гастрономию, не обходя вниманием и собственный карман. От этого хозяйство у самой Нюси было справным, зажиточным, сплетничали, что в доме у нее аж три телевизора и два холодильника. Маша же поражалась не столько Нюсиному достатку, сколько ее лицу: каждый раз при встрече с изумлением отмечала, что никогда прежде не видела лица в целлюлите. Нюся живо напоминала Маше Луну – совершенно круглое и плоское, блестящее лицо ее было словно изрыто кратерами, один в один как в книжке про Незнайку на Луне.

Нюся приехала в Лошки на завидное место при продуктах из Норкина и жила вместе с дочкой, окончившей год назад норкинскую школу, да так и застрявшей на перепутье в выборе жизненной стези. Нюся дочку не торопила, та же слонялась по поселку и регулярно ездила в Норкин за свежими газетами с брачными объявлениями. Сильно вводя мать в разор практически оптовыми закупками конвертов и бумаги, Светка одна, похоже, выполняла план норкинского почтового отделения по движению корреспонденции.

– Ему двадцать лет, – сильно растягивая слова, нажимая на букву «а», рассказывала она Маше об очередном своем почтовом избраннике, – он олигарх…

– А не олигофрен, ты точно запомнила? – иронично переспрашивала Маша, сама себя ругая за недоброту, дивясь, как это взрослая девица может верить во всякий бред про двадцатилетнего олигарха с обратным адресом, прямо указывающим на места лишения свободы.

– Я же тебе говорю, олигарх, – тянула Светка, – у него всякие заводы и фабрики, он меня обещал в Москву пригласить… Потом, когда освободится.

Однажды Машка, решив заняться самообразованием и узнать побольше об истории края, попросила Светку привезти ей из норкинской библиотеки что-нибудь про старообрядцев. Так вот, Светка просьбу выполнила, привезла. Привезла выцветшую, потрепанную книжицу «Советские обряды и традиции»—советская эпоха ассоциировалась у Светки со временами старыми, а из слова «старообрядчество» выхватила она вторую часть, касающуюся близких ее молодому, трепетному сердцу гаданий и обрядов.

Между прочим, Степаныч в глаза называл Светку Эллочкой-людоедкой. Против благородного имени Элла никто ничего не имел, но за людоедку Степаныч был раз и навсегда отлучен Нюсей от продуктовых запасов, полагалась ему от Нюсиных щедрот лишь выпивка.

У Марии же Нюся, когда пришел контейнер с вещами, с радостью выменяла на продукты бесполезную стиральную машину – у Нюси, как у живущей прямо на «подворье», всегда рядом с провиантом, был водопровод! Машину посудомоечную, такую же бесполезную, Маша отдала Александре, в музее водопровод тоже был.

Разбирая вещи из контейнера, Маша как чуждое и неуместное повертела в руках прежние свои вещи: кожаные туфельки с бантиками от «Бали», сапоги на шпильке «Тодс», розовое пальтишко «Макс Мара», да еще много всего… Повертела и убрала в чемодан, чемодан засунула подальше на чердак.

Про Машу быстро пошли по Лошкам слухи, что она врач из Петербурга, – Македонский постарался. Здесь, в отсутствие квалифицированной медицинской помощи, врач был на вес золота, хоть и без врача научились выкручиваться: простуды, несложные травмы лечили самостоятельно, а более серьезные случаи везли в Норкин, в райбольницу или же привозили врача оттуда. Но это не зимой, зимой часто и дороги заносило так, что не пройти, не проехать.

Машины возражения, что она никакой не врач, а фармацевт, да еще и третий курс даже не окончила, в расчет не принимались. Фармацевт, он кто? Аптекарь. Вот видите, почти что врач. Да еще из Петербурга! «Инкогнито из Петербурга» называла себя Мария, безумно страшась чьей-нибудь очередной болезни.

Врачом Маша не хотела быть никогда. Сама себе не отдавая отчета, всей душой противилась стремлению бабушки пристроить ее в медицинский. Ну и что, что семья потомственных врачей? Ну и что, что уже много лет? В конце концов, не Маша первой нарушила традицию, Машина мама медицинский закончила, а по специальности не работала никогда. Сначала Машку родила, а потом устроилась техничкой в геологическую экспедицию, чтобы быть поближе к Машиному отцу. Так и ездила с ним до последнего их дня.

Машиным коньком всегда была химия, она почитала ее за лучшую из наук. Приходила в восторг от стройности кристаллических решеток, выверенности логических формул, беззаветно поклонялась таблице Менделеева. Как орехи щелкала она безумные уравнения и словно «Отче наш» почитала любимую присказку школьной химички Аллы Игоревны: «Окисление и восстановление – две стороны единого процесса». Поступать Маша хотела только в «Техноложку». Но в одиннадцатом классе под уговорами бабушки все же сдалась, пошла на компромисс. В самом деле, химико-фармацевтический, если разобраться, тоже сплошная химия и к медицине близко.