Алла Сурикова - Любовь со второго взгляда

• Название: Любовь со второго взгляда
• Автор: Алла Сурикова
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-264-00730-6

Женское ли дело — быть режиссером-постановщиком? Казалось бы, профессия сугубо мужская — без сильной воли, напористости, а порой и непарламентских выражений со съемочной группой не совладать. Так думают многие. Но так же думали и те, кто не представлял себе женщину-летчика или женщину-политика… Существует и другое расхожее мнение: те, кто профессионально занимается юмором, в жизни, как правило, мрачные мизантропы с тяжелым характером. Алла Сурикова ломает все стереотипы. Женственная, обаятельная, она не только знаменитый кинорежиссер, но и работает в таком трудном жанре, как комедия.

Ее фильмы любят зрители, а такие замечательные актеры, как Леонид Куравлев, Наталья Гундарева, Николай Караченцов, Сергей Юрский, Олег Табаков, Армен Джигарханян, Михаил Боярский любят Аллу Сурикову и с удовольствием у нее снимаются.

А теперь все они стали героями ее книги.

И книга получилась под стать своему автору — веселая, озорная и увлекательная. Хотя рассказывает подчас о вещах далеко не веселых. Но так уж принято у настоящих комедиографов — с улыбкой о грустном, с легкой грустью о смешном…

Алла Ильинична Сурикова родилась в Киеве. Окончила филологический факультет КГУ, затем — Высшие режиссерские курсы. В 1976 году сняла свой первый полнометражный фильм «Предположим, ты капитан…», а в 1979 году — фильм «Суета сует», с которого и началась блестящая череда комедий Аллы Суриковой.

«Ищите женщину», «Человек с бульвара Капуцинов», «Московские каникулы», «Дети понедельника», «Хочу в тюрьму» — этот список далеко не полный, тем более что она вовсе не собирается останавливаться на достигнутом.

Режиссер Алла Сурикова неоднократно получала призы на различных фестивалях — на родине и за рубежом, — а в 2000 году ей было присвоено звание народной артистки России.

Фильмы Суриковой по-настоящему смешны, остроумны, в них есть и забавные трюки, и великолепно поставленные драки — но вместе с тем в них всегда присутствует подлинно человеческое тепло и доброта. Наверное, в этом и заключается главный секрет их успеха.

В книге использованы фотографии из личного архива автора, а также работы А. Виснапа, А. и Л. Гришиных, И. Гнеушева, Г. Кмит, Е. Кочеткова, В. Майкова и Пресс-службы Президента РФ.

---

— Ай да Армен! Ай да молодец!

Снимается эпизод в фойе. Армен, Ролан Быков, Соломин, Варпаховская и другие… Ролан везде ищет высший смысл, не забывая при этом обязательно оказаться лицом на камеру. Армен — великодушно снисходителен… Спиной — так спиной… Хотя спина иногда играет и… выигрывает. В одном эпизоде навстречу Армену спиной к камере идет моя восемнадцатилетняя дочь Кира… Смущается… Армен полушутя подсказывает ей: Пошевели органикой!..

Ну, она и нашевелила…

Маэстро

После долгого перерыва в общении я снова встретилась с Роланом Быковым… На съемочной площадке…

Я — как бы на сцене… Маэстро — как бы в восьмом ряду…

Хотя Ролан конечно же не тот человек, который, даже снимаясь у других режиссеров, может «сидеть в восьмом ряду» и с умилением смотреть «на сцену». Приглашаешь Ролана на роль — расслабься насколько можешь и получи удовольствие: от напора таланта, от ста пудов предложений, от фонтанирования без конца, от перетягивания на себя всех одеял сразу…

Но он был такой! — и другим быть не мог, и его можно и нужно было воспринимать и любить Таким. Или не соприкасаться и тогда не воспринимать вовсе… Талантливые люди редко бывают удобными…

Ролан сыграл роль, точнее, большой эпизод — театрального режиссера, который ставит детский музыкальный спектакль, а мечтает о «глобалке». Но ставит честно, истово, поскольку для него нет мелочевки… И еще у него запись на телевидении, интервью для журналистов, театральный курс, прослушивание «девочек по протекции», и еще, и еще… Он сыграл себя — ярко, задиристо и… горько.

В небольшом эпизоде в роли актрисы снялась жена Ролана — актриса Лена Санаева. Пустой зал, на сцене уставший гений, которого донимает очередной проситель… А в зале она — его жена, его актриса, его Баба-Яга — одинокая, влюбленная, незаслуженно задерганная режиссером… Глаза влажные от набегающих и невыплаканных слез.

Меня вы знаете так слабо,
Во мне вы видите врага.
А я, во-первых, просто баба,
И только во-вторых — Яга…

— поет она самоотверженно куплеты, написанные Юрием Энтиным. А режиссер на репетиции неистовствует (почти весь текст Ролан импровизирует — для виду согласовывая его со мной. А я для виду соглашаюсь, понимая, что проще снять, чем вступать в длинную дискуссию):

— Ну какая вы Баба-Яга?! Это же роль! Это тебе не Дездемона, которая подставила шею — и зритель твой, потому что жалко! Ты должна увлечь зрителя! Это же сегодняшняя Баба-Яга! Когда сегодня пугают — это не страшно. Когда завлекают — вот ужас! «Меня вы знаете так слабо…» — чтобы кошмар, чтобы мороз по коже! Обратитесь к своему жизненному опыту… Вы же красивая барышня… Вы же понимаете, о чем я говорю… Ведь не один холостяк при взгляде на вас холодел от ужаса! Еще раз сначала!

Из маленького проходного эпизода Ролан создает фильм в фильме, но сопротивляться этому нерентабельно, потому что получается интересно…

А монолог о панихиде для меня по сей день звучит особенно пронзительно… И на панихиде по Ролану я все время вспоминала его слова и его голос…

— Дорогой мой, — обращается герой Ролана к своему прохиндею-директору (Армен Джигарханян), — наша жизнь состоит не только из дней и вечеров, когда мы работаем… В ней есть ночи, когда мы думаем… И думаем не о бифштексах и ставках, а думаем о гражданской панихиде, о своей, о том, кто на нее придет и что скажет. И что НЕ скажет. В молодости я хорошо спал. Я легко себя растрачивал. А сейчас у меня нет времени… Так что уж вы меня извините… (Звонит телефон. Герой Ролана хватает трубку и говорит о себе в третьем лице): ОН УМЕР. Вчера.

На сдаче картины генеральный директор чуть не вырезал этот монолог Ролана, обращенный к себе. Я никак не могла понять, почему… Топталась вокруг, сопротивлялась, обижалась. Тогда Сизов мне объяснил — наедине: нынешний генсек К. У. Черненко при смерти… — о чем он сейчас должен думать? О панихиде? О своей? — и далее по тексту…

Мы снимали в Театре им. Пушкина. Снимали по ночам — дни и вечера были заняты театром — нам давали только ночи… На одной из съемок, запрыгивая на сцену, Ролан сильно подвернул ногу. Но не ушел, просто часть роли прохромал, так аккуратно и артистично, что в кадре этого не видно.

Два варианта

В одну из таких ночей снимался эпизод, когда герой Виталия Соломина приходит к герою Ролана — уладить кое-какие делишки, не для себя — для кое-кого, чтоб тот, в свою очередь, — кое-что для кое-кого следующего…

Ролан, как я уже говорила, усиленно рекомендовал мне другого актера. А у Виталия какая-то сумасшедшая чувствительность на искренность отношения к себе… и всегда тигриная выжидательная готовность к прыжку.

Напряжение повисло сразу, как только актеры встретились на репетиции. Но как интеллигентные люди — никаких внешних признаков, никаких прямых выпадов, никакого резкого проявления. Только мне — свои прямо противоположные предложения. Оговариваем сцену.

Виталий: — Я выйду из этой кулисы и пройду вон туда.

Ролан: — Нет, пусть он выйдет из той кулисы и пройдет вон туда.

Это не имело никакого принципиального и художественного значения. Но каждый из них должен был «поднять заднюю ногу».

Я, как заправский арбитр, сказала:

— Снимем два варианта. Из той кулисы и из этой.

Было три часа ночи. Я понимала, что успеем мы снять только один вариант.

И начала снимать с того, который предлагал Соломин. Да, Ролан был моим учителем и даже более. Но с Виталием мне предстояло снять еще полкаргины, а с Роланом — еще одну сцену, от которой я в крайнем случае могла отказаться.

Сняли вариант Виталия. Шесть утра. Конец смены..

— Всем спасибо. Съемка окончена. Больше не успеем. Извини, Ролан.

Ролан все понял. Говорит Лене:

— Она меня растоптала…

Лена тихонько мне:

— Не обращай внимания. Мы с ним поругались — он взвинчен.

Три месяца Ролан со мной не разговаривал. До озвучания. На озвучании он посмотрел материал. Остался доволен своей ролью и простил меня.

Потом Саша Митта, коллега, режиссер, напишет в журнале об этой работе: «Хвалить Ролана Быкова… все равно, что восхищаться рассветом. Он всегда прекрасен. Проблема в том, чтобы его не проспать. Быков — актер такого уровня, о котором не стыдно писать, заканчивая каждую фразу восклицательным знаком. Ниже уровня большого мастерства он не трудится нигде. Однако роль театрального режиссера, которую сыграл в картине Ролан Быков, выделяется среди его работ. Там есть и точность зарисовки с натуры, и злая острота самоиронии, и серьезная щемящая нота, когда по ходу действия мы мимоходом прощаемся с этим «сжигающим себя творцом» во время привычного для него сердечного приступа. И понимаем, как дорого он оплачивает свою круглосуточную круговерть».

Женщины

Пробовалось много хороших и разных актрис: Женя Глушенко, Лена Проклова… Но поскольку главной нашей задачей было найти Героя, то героиню, партнершу искали для него, единственного.

И так как долгое время этим единственным был Гена Хазанов — ему было комфортно, интересно и радостно с Верой Глаголевой. Мы ее и утвердили.

Потом Гена ушел, а Вера осталась. И сыграла роль театральной актрисы.

Красивая, умная, хрупкая… мастер спорта по стрельбе из лука — это все она…

До конца, до последнего кадра Вера боролась за то, чтоб ее героиня ходила в брюках и была положительной. Идея брюк не была для меня главной. Поэтому я легко пошла навстречу актрисе. А вот что касается «положительности»… Для меня было принципиальным, чтоб возлюбленная Паши оказалась потребительницей, покруче иных откровенных прохиндеев. Чтобы ее внешняя утонченность, интеллектуальный камуфляж, спекуляция на остатках романтизма бывшего астронома оказались бы роковыми для «мастера жизни».

Героиня Веры — это следующее поколение: расчет и выгода — и никакой ностальгии по утраченному

Лариса Удовиченко сыграла небольшую роль — жену героя. Это наша единственная совместная законченная киноработа, если не считать музыкального эксперимента «А вот и я!». Но эта актриса многое может, и, думаю, главные ее роли еще впереди, хотя мне очень нравятся ее работы у Леонида Филатова и Петра Тодоровского.

Кошка, которая гуляет сама по себе, — это про нее. В ней такой изгиб, напускная наивность, обвораживающее жеманство…

Я видела, как мужчины тают рядом с ней.

Художником на картине была Ирина Шретер. Старая школа. Внучка художника Нестерова. Она жила на Сивцевом Вражке в доме с красивой витой лестницей. На стенах висели картины деда. Она была очень естественна во всех поступках, что, как мне кажется, есть глубинное проявление внутренней культуры и высочайшей интеллигентности. Ирина Николаевна искренне и самоотверженно относилась к работе.