Имбер Де Сент-Аман - Жозефина

• Название: Жозефина
• Автор: Имбер Де Сент-Аман
• Жанр: Биографии и Мемуары

…Конец XVIII века. Наполеону двадцать шесть лет.

Он стремительно движется вперед, к завоеванию Европы и к французскому трону, захватывая территорию за территорией. Он одерживает невероятные победы, а на устах его имя единственной — Жозефина. Честолюбие, слава, богатство — это лишь одна сторона его жизни. Другая — любовь.

Эта книга о начале отношений Наполеона и Жозефины, о бурной страсти, не знающей логики и доводов разума, — страсти человеческой на фоне потрясений нации, охваченной революцией. Это рассказ о женщине, без труда покорившей сердце великого полководца, о котором мечтали тысячи женщин.

Книга рассчитана на широкий круг читателей.

---

В тот момент, когда Жозефина переправлялась через По, она получила от Бонапарта письмо от 4 августа, в котором, предвосхищая будущее, он сообщал ей, как об уже свершившемся факте, о знаменательной победе, которая будет одержана на следующий день.

Глава VI ОТ КАСТИЛЬОНА ДО АРКОЛА

При приближении армии Вюрмсера Бонапарт воскликнул: «Мы в пределах видимости, горе тому, кто плохо рассчитает!». Бонапарт все рассчитал хорошо. В его армии было всего лишь около сорока двух тысяч человек, а противник прибыл с шестьюдесятью тысячами. Враги Франции заранее испускали крики радости. В Венеции славянские солдаты спешили на площади и, протягивая руки к прохожим, предлагали назначить цену за кровь французов, которую они прольют. В Риме надругались над представителями Франции. Неаполитанский двор нарушил перемирие. Поговаривали, что Италия становится могилой для французов. Узнав, что австрийцы готовы форсировать Адидж во всех пунктах, что путь к отступлению на Милан перекрыт, что позиция Риволи преодолена, как и позиция Короны, Бонапарт собрал 30 июля военный совет. Генералы высказались за отступление. Один Ожеро настаивал на том, чтобы испытать судьбу армий. Таково было, впрочем, и мнение Бонапарта.

Город Кастильон, расположенный в десяти лье северо-восточнее Мантуи и в трех лье южнее Лонато, находился в радиусе досягаемости двух исходных рубежей Тироля, исходного рубежа Адиджа на востоке от озера Гарда и исходного рубежа западного берега того же озера. Хоть неприятель и форсировал линию Адиджа и обошел линию Минико и озеро Гарда, плацдарм был все же удачным и давал большие возможности для гения Бонапарта. Он отказался от осады Мантуи, сознавая, что в критических ситуациях желание все сохранить ведет к потере всего, и сконцентрировал свои войска на оконечности озера. Затем, следуя своей обычной тактике, он быстрым натиском одержал верх повсюду, несмотря на то, что везде, где он вел сражения, неприятель был либо равен ему по силе, либо превосходил его. Одержав победу при Лонато 3 августа и 5 августа при Кастильоне, 8 августа он написал Директории, что австрийская армия исчезла как сон и Италия усмирена. Но Вюрмсер лишь отступил, оставив после себя девяносто орудий и двадцать пять тысяч человек убитыми и взятыми в плен. 9 августа из Вероны Бонапарт направил письмо с выражением благодарности городу Милану, который оставался верен ему. «Проявленные им рвение и характер, его любовь к свободе снискали ему уважение и любовь Франции. Его все более решительный народ по-настоящему становится свободным. Нет сомнений, однажды он со славой проявится на мировой сцене». Мармон писал своему отцу: «За неделю я не спал и четырех часов. У нас больше нет неприятеля, и я надеюсь, что мы превосходно воспользуемся результатами наших побед».

Возвратившись в Брешиа 10 августа, Бонапарт в тот же вечер написал оттуда Жозефине, которая после победы при Кастильоне смогла спокойно возвратиться в Милан: «Я прибыл, мой обожаемый друг, и первой мыслью было написать тебе. Твой образ и мысли о твоем здоровье всю дорогу не выходили у меня из головы. Успокоюсь только тогда, когда получу письмо от тебя. Жду с нетерпением. Ты даже не можешь представить, как я беспокоюсь. Я оставил тебя удрученной, грустной и полубольной. Если бы самая глубокая и самая нежная любовь могла сделать тебя счастливой, ты должна была уже испытывать счастье… Я завален делами… Прощай, моя нежная Жозефина, люби меня крепко, не болей и почаще думай обо мне».

Возобновив осаду Мантуи, Бонапарт отправился в Милан, где провел возле жены две недели. Скрывшийся в Тироле Вюрмсер готовился вновь начать наступление, и Австрия поднимала новую армию, армию Алвинция. Бонапарт должен был возобновить кампанию. Он оставил Жозефину в Милане и отправился воевать с тем неистовым пылом, который вызывал удивление и чувство безысходности у его врагов. Никакие заботы, никакие опасности, никакие баталии не могли отвлечь его от любви, становившейся с каждым днем все более страстной и пламенной. Это чувство походило на постоянную лихорадку. Прибыв в Брешиа, он написал Жозефине 31 августа: «Тотчас же отправляюсь в Верону. Надеялся получить письмо от тебя; ты сильно беспокоишь меня, во время моего отъезда ты была немного нездорова. Прошу тебя, не оставляй меня в подобном беспокойстве. Ты обещала мне быть более пунктуальной, твой язык тогда был вполне в согласии с твоим сердцем… Ты, которой природа дала столько нежности и приветливости и всего того, что нравится в людях, как можешь ты забыть того, кто так пылко любит тебя? Уже три дня без письма от тебя, в то время как я написал тебе много раз. Отсутствие их ужасно, ночи длинны, утомительны, бесцветны, бессонны, день монотонен. Один на один с мыслями, заботами, записями, людьми и их пышными прожектами, я не имею от тебя даже листочка, который мог бы прижать к своему сердцу. Штаб уехал, я отправляюсь через час. Этой ночью получил почту из Парижа, для тебя было только одно письмо, которое прилагаю: оно доставит тебе удовольствие. Думай обо мне, живи для меня, будь чаще со своим возлюбленным и верь, что для него есть только одно несчастье, ужасающее несчастье — это не быть любимым Жозефиной. Тысяча исключительно нежных поцелуев».

Другое послание из Ала от 3 сентября 1796 года: «Мы в разгаре кампании, мой обожаемый друг, мы опрокинули вражеские посты, мы захватили у них восемь или десять лошадей с таким же количеством всадников. Надеюсь, что, совершив ужасные подвиги, мы войдем в Трент 19-го (фрюктидора). Ни одного письма от тебя, меня это по-настоящему беспокоит. Меня уверяют, однако, что ты чувствуешь себя хорошо и даже совершила прогулку на озеро Ком. Все дни с нетерпением жду почту, где ты сообщишь все свои новости. Ты же знаешь, сколь они мне дороги. Вдали от тебя я не живу, счастье моей жизни лишь возле нежной Жозефины. Думай обо мне! Пиши мне почаще, очень часто, это единственное лекарство от разлуки — она жестока. Но будет, надеюсь, недолгой».

Солдаты Бонапарта по храбрости и проворству сродни были альпийским охотникам. Они карабкались со скалы на скалу до вершин гор, откуда наносили шквальный огонь по противнику. Какая скорость! Сколько подвигов! 4 сентября — победа при Ровередо; 5-го — вступление в Трент, преследование Вюрмсера в ущельях Брента, захват перевала Примолано; 8 сентября — победа при Бассано. Спустя два часа после победы Бонапарт пишет Директории: «За шесть дней мы провели две баталии и четыре сражения, мы захватили у неприятеля двадцать одно знамя, взяли шестнадцать тысяч пленных, среди которых много генералов, остальные были убиты, ранены или распылены. Все время сражаясь в непреодолимых ущельях, за эти шесть дней мы проделали сорок пять лье, захватили семьдесят орудий с полным боевым комплектом, упряжью, значительную часть складов и арсеналов».

10 сентября Бонапарт написал из Монтебелло своей жене: «Мой друг, враг потерял восемнадцать тысяч человек пленными, остальные убиты или ранены. Вюрмсер с колонной из пятисот лошадей и пяти тысяч человек пехоты не имеет больше выхода, кроме как броситься к Мантуе. Никогда еще мы не имели такого большого и уверенного успеха. Италия, Фриул, Тироль обеспечены Республике. Императору придется создавать новую армию. Артиллерия, саперы, обоз — все захвачено. Мы увидимся через несколько дней, это будет самая прекрасная компенсация моих тягот и моих страданий. Тысяча жарких поцелуев любви».

В то время как Бонапарт одерживал одну за другой свои удивительные победы, каково же было душевное состояние Жозефины в Милане? Нужно признаться, что Жозефина скучала. Обена опубликовал письмо, которое она адресовала в тот момент своей тетке, мадам Ренодин, только что вышедшей замуж за маркиза Богарне. Это письмо, сохранившееся в архивах рода Ташер из Пагерии, обнаруживает чувство грусти, которое овладевало Жозефиной вдали от своих детей и парижских друзей. Герцог Сербеллони, отправлявшийся в Париж, имел поручение доставить письмо и был представлен в нем следующим образом: «Господин Сербеллони расскажет вам, тетушка, как меня приняли в Италии, приветствовали повсюду, где я проезжала, все принцы давали в мою честь празднества, даже великий герцог Тосканы, брат императора. Но я. предпочитаю быть простой французской обывательницей… Я очень скучаю. Правда, мое здоровье заставляет меня очень грустить, мне часто не по себе. Если бы счастье могло давать здоровье, я должна была бы хорошо себя чувствовать. У меня самый милый муж, какого можно было бы встретить. Мои желания являются его желаниями. Он боготворит меня, как если бы я была божеством, невозможно быть лучшим мужем. Г. Сербеллони расскажет вам, как я любима. Мой муж часто пишет моим детям, он их очень любит. Ортанс он послал с г. Сербеллони красивые часы с боем, усеянные жемчугом, Эжену — красивые золотые часы… Прощайте, моя дорогая тетушка, моя дорогая матушка, верьте в мои нежные чувства к вам. При первой же оказии постараюсь передать вам немного денег, как вы просите у меня».