Виктория Morana - ПОКОЛЕНИЕ «NET»

• Название: ПОКОЛЕНИЕ «NET»
• Автор: Виктория Morana
• Жанр: Современная проза

"Россия — свободное государство. Тут любой гражданин имеет право получить по голове от ОМОНа в любой момент, когда пожелает" (с) Поколение NET

Эта книга — сборник переработанных историй рассказанных молодыми людьми, принимавших участие в протестной деятельности 2010–2012 года. Национальный вопрос. Манежная площадь. Выборы и наблюдатели. Митинги и задержания.

Добрый, честный и очень оппозиционный роман.

---

(c) Валерий Казанжанц

ЧАСТЬ ПЯТАЯ,

когда политика — это мы, а мы только начинаем

Нет, мы борзые больно — не в Южный Гоа, так под арест.
Впрочем, кажется, нас минует и эта участь —
Я надеюсь на собственную везучесть,
Костя носит в ухе мальтийский крест.

Мы неокончательны, нам ногами болтать, висеть,
Словно Бог еще не придумал, куда девать нас.
Все, что есть у нас — наша чертова адекватность
И большой, торжественный выход в сеть.

© Вера Полозкова, «Точки над i»

Москва. 15 сентября 2012 года. День Й неизбежен

Небольшая группа из пятерых человек сидела в кофейне, недалеко от станции метро «Пушкинская». На круглом столе, слишком маленьком для того, чтобы уместить все их чашки, остывал кофе во французском прессе. Устав переставлять емкости и волноваться, что посуда может разбиться, молодые люди оставили себе одну единственную кружку, которая, заполненная кофе до краев, переходила из рук в руки по кругу.

— Какая ерунда, — Дима наградил Юлю взглядом, выражавшим вселенскую скорбь. — Революция есть ни что иное, как тяжелый труд, пот, кровь и слезы. Ничего сексуального в ней нет.

— Я говорила не про революцию, а про революционеров, — продолжала издеваться девушка, сидя напротив. — С революционером я бы переспала, они возбуждают своей активностью и благими помыслами.

— Революционеры тоже все пришибленные, — упрямился Дмитрий.

— То есть, ты не революционер? — не удержалась от комментария Леся.

— А ты хочешь со мной переспать? — не остался в долгу парень.

— Боже упаси! — съехала под стол от смеха молодая женщина. — Мал еще.

— Посмотрим, что ты скажешь, когда я войду в новое правительство, — кривлялся Дима. — Еще пожалеешь, что отказалась. И ты! — он ткнул пальцем в Юлю. — И… — он запнулся, пытаясь найти за столом еще хотя бы одну девушку.

— Только на меня не показывай, лады? — отшатнулся от него Егор, сидевший поблизости от Димы.

— Ладно, это все, конечно, очень забавно… — перестав ухмыляться, неожиданно серьезно сказала Леся. — Но у меня есть для вас, дорогие новые и старые друзья, небольшое заявление… — помолчав немного, молодая женщина решила продолжить. — На этот Марш Миллионов я сегодня не пойду.

— Что? — удивились в один голос Димка и Егор. — В движение «Наши» решила вступить?

— Нет, — замахала руками она. — Я полностью остаюсь при старом мнении о том, что власть надо менять, что коррупции — бой, что Путин — вор, и так далее. Просто… ну, бесполезен этот марш, понимаете?

— Почему это бесполезен? — впервые за долгое время подал голос Тимофей, он в тот день все больше слушал других, сам говорил очень мало.

— Я неделю назад хотела, если честно, иммигрировать из этой страны к чертовой матери, — призналась Леся. — Так устала от всего этого, сил нет. Даже совесть усыпила, все равно ведь, в общем-то, не я ваш новый президент, так какая разница?

— Бред… — фыркнул Дима.

— Да, ты дослушай! — рявкнула на него Юля. — Никому не даешь слова вставить, либо всегда должно быть по-твоему, либо все идиоты. Бесишь.

— Я ведь уже почти сумки все собрала в какой-то момент… — вздохнула Леся. — А потом села и задумалась, как бы так дела свои закончить, чтобы за собой никаких «хвостов» не оставлять. И тут сразу в голову пришла и газета моя, где статьи не писанные много недель, и работа волонтером, а еще скоро выборы, депутат Милонов, если я уеду, вообще Кировский район превратит в Терабитию[123]… Воду в доме не дают, у меня 10 жалоб на рассмотрение посланы, надо на них ответы получить… — Леся усмехнулась сама себе. — В общем, я поняла, что бросать свою страну у меня нет ни права, ни возможности. Но и на митинги эти ходить времени тоже нет, понимаете? Потому что моему родному Кировскому району этот третий Марш Миллионов ничего, конкретно, не даст. Зато, если я яму у соседей сфотографирую и в «РосЯму»[124] пошлю, а потом еще, и еще, то будет хоть какая-то польза.

— Я, кстати, согласен, — кивнул Тим, передавая кружку, за нежеланием употреблять кофе, в руки сидящей рядом Юленьки. — Если бы все 25 000 человек, которые заявлены организаторами на сегодняшний марш, сели бы и написали, допустим, жалобу на разрушение детского сада в селе Кукуево, зуб даю, на садик обратили бы внимание. И если эти же 25 000 вышли бы на улицы Москвы, скажем, фотографировать неправильно припаркованные машины, а потом фото отослали бы в ГИБДД, уменьшилось бы количество наглых водителей в столице.

— Реальный результат, — протянула Юля. — Честно, я на этот марш тоже не очень хочу.

— Это, кстати, странно, особенно с учетом того, что уже никто во всем Питере не боится ОМОНа так мало, как ты, — усмехнулся Дима. — А раньше дрожала, как осиновый лист на ветру, все боялась, как бы так закон не нарушить.

— Да уж, протест выковал из нас нормальных людей, — усмехнулся Егор. — Каким же я дерьмом был, если вдуматься, раньше-то? Вообще все по барабану было. А теперь уже так жить не смог бы, даже если бы захотел. Только любовь к футболу и осталась из той, прошлой жизни.

— Угу, вам-то хорошо. А я вот была милая девочка, любила бегемотиков. Не пошла бы на выборы, не насмотрела бы этого ужаса, может, спокойнее спала бы по ночам, — щелкнула зубами Леся, один из которых так до сих пор и отсутствовал.

— А Тим стал совсем взрослый в своих суждениях, такое иногда на политические темы выдает, я аж в осадок выпадаю, — усмехнулась Юля. — Один ты у нас, Димочка, какой был, такой и остался. Хотя нет, стоп… Ты мне как-то сказал, что вообще политикой не интересуешься!

— Идите вы, — отмахнулся Димка. — Что это за тактика такая, сидеть дома? Власти от нас этого и добиваются. Только митинги, только хардкор!

— Никто и не собирается сидеть дома, — покачала головой Юля. — Просто, мне кажется, что не мы одни уже задались вопросом о том, нужно ли выходить на все эти марши. Думается мне, уличный протест уже сделал свое дело.

— Какое дело? Сверг Путина? Искоренил коррупцию? — надулся Дима, скрестив руки на груди. — За год протестной активности кинули всего лишь один коктейль Молотова!

— Смысл был не в том, чтобы, как в 1917-м году, толпа валила на Зимний дворец, пойми ты! — схватилась за голову Юленька. — Смысл был в том, чтобы КАЖДЫЙ могу узнать, что НА САМОМ деле происходит в стране. Чтобы такие, как я, боящиеся «космонавтов», потеряли свой страх. Чтобы всякие Леси, живущие «в розовых очках», перестали думать, что вокруг не происходит ничего плохого. Чтобы молодежь начала интересоваться политикой и, главное, думать, мыслить, а не просто тупо хихикать над тем, что показывают с экранов телевизоров.

— И вот, все эти прозревшие люди, должны идти на улицы! — настаивал парень.

— Ну, может, кто-то и должен, да, — кивнул Тима, разводя руками. — Во Франции митингуют постоянно, это часть их культуры. Они как бы напоминают правительству, что оно в стране не одно находится, и что есть еще его избиратели. Но сформировался и другой тип людей, у которых, кстати, не менее активная гражданская позиция. Они работают не над глобальной проблемой царизма Путина, а над районной ямой, или наркопритоном в их подъезде. И, прости, конечно, но еще неизвестно, кто приносит больше пользы: ты, со своим плакатом на проспекте, мечтающий взорвать Кремль, или те, кто своими жалобами уже достали местных муниципальных депутатов так, что они лично заасфальтировали все трещины на дороге.

— И чего теперь? — насупился Димка. — Разойдемся? Общаться не будем?

— Я с тобой на марш схожу, — похлопал его по спине Егор. — Тут каждый по-своему прав, я думаю. И митинговать надо, и на бумаге за права свои бороться, и проблемы решать на местах.

— Я у себя на районе воспитаю идеальную администрацию, — усмехнулась Леся. — Они меня и так уже, как огня, бояться. А все потому, что хожу, права качаю, возмущаюсь. Не мытьем, так катаньем достану этих сволочей, будут, как шелковые.

— Молодец, Леська, боевой ты человек, — хихикнула Юля. — Скоро все станут вести себя, как ты. Тогда наступит день, когда митинги будут не нужны. И это будет что-то замечательное.

Внезапно, к ним от барной стойки в кофейне приблизился высокий молодой мужчина, в черной куртке с застегнутой наглухо молнией, и с бородой. Такого посетителя трудно было проигнорировать, да и сам он, очевидно, был не из робких, так как, не зная никого из сидящих, задал вопрос всем и сразу.

— Простите, ребята, Бога ради, что влезаю, — начал он. — Случайно подслушал ваш разговор. Меня Миша зовут, я просто хотел простить, что, на митинги уже не модно что ли ходить?

— Мода тут не причем, — нахмурился Егор. — Оппозиция и борьба за справедливость — это не юбка в пол[125].