Аркадий Васильев - Понедельник - день тяжелый | Вопросов больше нет (сборник)

• Название: Понедельник - день тяжелый
• Автор: Аркадий Васильев
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Юмор
• Год: 1967

В сатирическом романе «Понедельник — день тяжелый» писатель расправляется со своими «героями» (бюрократами, ворами, подхалимами) острым и гневным оружием — сарказмом, иронией, юмором. Он призывает читателей не проходить мимо тех уродств, которые порой еще встречаются в жизни, не быть равнодушными и терпимыми ко всему, что мешает нам строить новое общество.

Роман «Вопросов больше нет» — книга о наших современниках, о москвичах, о тех, кого мы ежедневно видим рядом с собой. Писатель показывает, как нетерпимо в наши дни равнодушие к человеческим судьбам и как законом жизни становится забота о каждом человеке.

В романе говорится о верной дружбе и любви, которой не страшны никакие испытания.

---

В первом часу к Столярову зашла возвращавшаяся от гостей жена. Открыла форточку.

— Накурил ты! Задохнешься.

Посидела. Позвала:

— Пойдем, Саня, домой.

Столяров улыбнулся:

— С удовольствием бы… Служба. Ты иди, Соня, не томись.

Жена обняла дежурного, поцеловала:

— Я бы тебе сказку рассказала…

— Иди, Соня, иди. Войти могут.

— Ну и сиди тут…

Еще раз поцеловала, потрепала за волосы и ушла. Ушла вовремя, потому что дверь дежурки распахнулась и на барьер хлюпнулся толстый гражданин.

— Где начальник?

— Я начальник.

— Самый главный?

— Не совсем главный. Младший лейтенант Столяров слушает. В чем дело?

— Открыться хочу… Понял? Желаю очистить душу.

— Украл или еще что-нибудь?

— Украл, жизнь у себя украл. Не могу больше… Пиши. Только сразу укажи — хочу на поруки!

— Фамилия?

— Кокин.

— Имя?

— Евлампий.

— Отчество?

— Федорыч.

— Место работы?

— Колбасная мастерская.

— Должность?

— Мастер… был мастер, пока одна сволочь меня не вовлекла.

— Много выпили? Извиняюсь, что желаете показать?

— Показать? На, смотри…

Кокин выложил золотые часы, начал бросать на пол пачки денег.

— Смотри! Пиши акт…

Дежурный нажал кнопку. На зов влетел молодой милиционер. Столяров коротко приказал:

— Подбери и пересчитай. Сначала помоги гражданину сесть. Не в себе, видно. Итак, приступим:

«В 00 часов 47 минут 12 июня неизвестный гражданин, назвавшийся Кокиным Е. Ф., явившись в нетрезвом виде, заявил, что желает покаяться, и предварительно выложил из различных карманов… сколько, Шаповалов, он выложил? — семнадцать тысяч шестьсот пятьдесят три рубля и на один рубль двадцать копеек мелкой разменной монеты… При первом допросе гражданин Кокин добровольно показал, что вышеперечисленные деньги…»

Зазвонил телефон, Столяров бодро доложил:

— Слушаю, товарищ начальник. Особых не случилось. Но кое-что есть. Одну минуточку, я подойду к другому аппарату…

Младший лейтенант прошел в смежную комнату, прикрыл дверь. Но все же было слышно:

— Вот так. Куда его девать?.. Отпустить под подписку о явке?.. Лучше задержать? Хорошо. Задержу… В вытрезвитель. Прекрасная мысль. Будет выполнено. Есть!

Кокин задремал и, не сохранив равновесия, свалился со стула. Шаповалов помахал над ним газетой. Но все было напрасно, только муха с кончика носа перелетела на ухо. Очистив душу, колбасный мастер уснул.

Светало.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ — о пользе гребного спорта

Случаются дни, когда природа выдает все как по специальному заказу. Небо — нежно-голубое, с розовым оттенком. И словно для того, чтобы подчеркнуть полную его ясность, плывет в вышине маленькое, случайно отбившееся от родной стаи облачко.

Хороша и температура — не жарко и не холодно. Температура, что называется, в самый раз, как по заказу.

Такой именно день выдался в Краюхе в воскресенье.

На рассвете прошла гроза. Омытый ливнем воздух был чист, прозрачен. От лодочной станции до элеватора добрых три километра, а в это утро казалось — протяни руку, и вот он, рядом, можно даже погладить влажную бетонную громадину.

Над Сетью таяли остатки предутреннего тумана. На мокром песчаном берегу отчетливо, как на пластилине, отпечатывались следы.

В такое утро сидеть дома было бы просто грешно, поэтому у лодок спозаранку начали собираться участники прогулки.

Рабочие завода фруктовых вод и безалкогольных напитков подошли со своим духовым оркестром. Дирижировал мастер-квасник Частов. Через несколько минут подкатил грузовик с продукцией завода. Рядом с шофером сидел директор Сизов.

Когда выгружали ящики, из которых торчали головки бутылок с металлическими гофрированными пробками, Сизов легонько покрикивал:

— Поберегай!

Но как только парни со смехом подняли ящик, накрытый сине-белой клетчатой скатертью, Сизов бросился к машине, как чемпион-пловец спешит на помощь утопающему младенцу:

— Осторожно! На руки принимай! На руки. Я сам…

Шаловливый ветерок легкомысленно загнул угол скатерти. Из ящика на мгновение выглянуло горлышко с белой головкой. Один из парней подмигнул Сизову и уважительно сказал:

Заправочный материал.

Подъехал пикап с калорийными булочками, кексами и пирожными. Все свежее, собственного производства. Вскоре подошли и сами кондитеры из артели «Заря».

Артельщики из «Гармонии» пришли с двумя роскошными баянами собственного производства. Один баян нес известный на всю Краюху гармонист Петр Синцов, второй — наладчик Николай Баженов. Оба сели на скамейку, вынули из футляров и бережно поставили на колени переливающиеся перламутровой пластмассой драгоценные инструменты.

Ученик кондитера Яшка Смолин неосмотрительно попросил:

— Рванули бы чего-нибудь повеселее.

Баянисты даже бровью не повели. Недогадливый Яшка назойливо повторил:

— Жалко, что ли?

Петр Синцов попросил Баженова:

— Коля! Рвани его за уши, комара…

Директор Сизов, знавший, видно, характеры баянистов, подошел к ним, чинно поздоровался за руку и с чувством сказал:

— Угостили бы, товарищи, музыкой… Смерть как хочется послушать.

Гармонисты посмотрели друг на друга и с серьезными лицами принялись за работу.

И полился вальс «Амурские волны».

Боже ты мой, как они играли!

Все притихли. Ветерок и тот стих, согнал с Сети последние морщинки и спрятался в камышах.

Все слушали: люди, лес на другом берегу. Какая-то птица, парившая в вышине, опустилась посмотреть — о чем там, на земле, задумались люди? Какая сила околдовала их, что они забыли все дела и мечтают каждый о своем?

А люди действительно думали каждый о своем. Мастер Частов оказался в далеком, невозвратном детстве. Лежит он рядом с отцом на лесной поляне. Пахнет свежескошенной травой. Хорошо смотреть в бездонное небо. Закроешь глаза, а разноцветные искорки-фонарики, все больше зеленые и радужные, мелькают и переливаются, как живые. Отец устал. Еще бы! Вымахал всю поляну. Торопится батя — отпуск подошел к концу, завтра на фронт.

— Хорошо, сынок, дома…

Так и не вернулся батя…

Директор Сизов стоит потупив взор.

«Чего это я все выпиваю? Надо бы сегодня удержаться, а то опять старуху свою обижу…»

Кондитер Миша Ерофеев смахнул украдкой слезу. Третьего дня поссорился со своей невестой Катей Воробьевой. Поссорился из-за пустяков: не так посмотрела на электрика Ивана Лямина — чересчур ласково — и подмигнула.

А этого самого Лямина Ерофеев терпеть не может за всегдашние насмешки. Вот она, Катя, — стоит с подружкой Зинкой Викторовой и не смотрит на Мишу… «Ну, посмотри, Катенька, посмотри и улыбнись. Подбодри меня, дурака. Я к тебе тогда смелее подойду». Посмотрела! Ура! Посмотрела…

Баяны тоскуют.

Заложив руки за голову, сидит заведующая массовым сектором Нина Удальцова.

«Пора кончать! Разве это работа? Пойду в библиотечный институт. Обязательно осенью поступлю на подготовительные курсы…»

Баяны вздохнули последний раз и умолкли. Слушатели заговорили не сразу. Сизов снял соломенную шляпу, обмахнулся.

— Расстроили, товарищи. Душу вывернули.

Вот только тогда возникли аплодисменты. Хлопали все, кроме Михаила Ерофеева: он, смущенно улыбаясь, с виноватым видом шел к Кате. Она стояла к нему спиной, щеки у нее горели…

Раздалась команда самого активного помощника Нины Удальцовой — члена правления клуба бондаря Вани Кормакова. Ваня с рупором был уже в лодке:

— Слушай мою команду! Занимать корабли согласно данным мной указаниям. Сигнальщики, вперед!

Народу все прибавлялось. Пришла Марья Антоновна в новой кумачовой косынке. Появилась Анна Тимофеевна с детьми.

— Еле разбудила своих крольчат!

Секретарь парткома Солодухин явился с женой и сыном. С пачкой газет и с шахматной доской под мышкой пришел Лыков. Его тотчас же окружили знатоки международной жизни — Ефим Корнев с гончарного завода, бухгалтер с завода крахмально-паточного с волнующей фамилией Онегин и инженер Свекольников. Уткнулись в газеты, замолчали.

— А где наш мордохват? Что-то Стряпкова нет…

— Да и Каблуковых нет.

— Христофоровы опаздывают,

— Семеро одного не ждут!

Трое парней сцепились с лодочником. Старик не давал красивую, голубую с белой полоской лодку:

— Не могу! За нее с вечера отдельно заплачено. Человек документ даже оставил.

— Покажи, что за документ?

— Государственный документ. С печатью.

Старик достал из кармана оранжевую книжечку. Парни раскрыли членский билет ДОСААФа, прыснули:

— Липа, дедушка. Недействительно. Только вступительный взнос уплачен. Кто это тебе его дал? Кузьма Егорович Стряпков? Не иначе как всех племянниц повезет.