Дей Кин - Моя плоть сладка

• Название: Моя плоть сладка
• Автор: Дей Кин
• Издательство: Центполиграф
• Жанр: Детектив
• Год: 1992
• ISBN: 5-7001-0015-0

За три десятилетия литературной карьеры Дэй Кин завоевал признание, как один из самых популярных, самых читаемых и плодовитых писателей-детективщиков. Им создано более 40 романов и множество рассказов. И в последние годы книги его выходят снова и снова, и следующие поколения читателей в США и по всему миру становятся преданными поклонниками таланта Д. Кина.

---

Внутри шум дождя был даже сильнее, чем на дворе. Дождь сердито стучал по крыше, бил по окнам и ставням. Коннорс попытался зажечь спичку, но его руки были мокрыми, а коробка отсырела. Он бросил спички и взялся за револьвер, лежащий в кармане. Кухня выходила в маленькую столовую, а столовая — в не менее маленькую гостиную. Желтый свет лампы давал достаточно света, чтобы Коннорс мог различить убранство гостиной. Мебель оказалась хорошей, со вкусом подобранной. Кресла выглядели вполне комфортабельно. Там лежали журналы, а плюшевый потрепанный медвежонок, вероятно принадлежавший Элеане, вместе с куклой сидел в маленьком кресле. Горло Коннорса сжалось — Селеста сохранила эту комнату такой же, какой она была двадцать лет назад.

Эд дошел до лестницы и прислушался. За исключением шума дождя на крыше со второго этажа до него не доносилось никаких звуков. Он шагнул на первую ступеньку. Лестницу когда-то крепко сколотили и она не скрипела. Может, было бы лучше, если бы плотник оказался менее добросовестным. Эд поднялся по ступенькам и достиг лестничной площадки, которая, расширяясь, переходила в нечто, напоминающее маленькую прихожую. Оттуда вели две двери. Сейчас они были открыты. В одной комнате, выходящей на задний фасад дома, стояла маленькая кровать и кресло, похожее на то, которое находилось в гостиной. В другой комнате на столе, как раз позади двери, стояла лампа. Была там и двуспальная кровать, придвинутая к стене. Перед окном находился ночной столик с подсвечником и Библией. Кровать была застелена, но покрывало носило следы лежавшего тела и было разорвано у изголовья.

Коннорс осмотрел окурки, лежащие в пепельнице. Половина их была испачкана губной помадой. Сквозь открытые занавески гардеробной Коннорс увидел много мужской одежды. Дональд Хайс, как и Тамара, не имел возможности уложить чемоданы. Эд сел на кровать и взял Библию. Она оказалась старой и потрепанной, и сама раскрылась на странице, которую, видимо, часто читали. Эта страница со стихами восемь, девять и десять оказалась чуть-чуть испачканной; читающий, видимо, водил пальцем по строчкам. Коннорс положил револьвер на кровать и принялся за чтение.

8. И задал Каин вопрос брату своему, Авелю, но потом бросился на него и убил его.

9. Сказали родители Каину: — Где брат твой Авель?

Он ответил: — Разве я сторож брату моему?

10. И сказал Бог: — Что ты сделал? Кровь брата твоего взывает ко мне с земли!

Коннорс положил Библию и взял револьвер, потом, слишком взволнованный, принялся расхаживать по маленькой комнатке, время от времени бросая взгляд в прихожую, чтобы убедиться, что никто не поднимается по лестнице. В ящике туалетного столика, стоящего в углу, он обнаружил пачку писем. Они были перевязаны красной лентой, и это напомнило ему черновики, которые хранила Элеана. «Скажем, это на память. Я перевяжу их красной лентой».

Коннорс снова сел на кровать и снял красную ленту. Первое письмо было от Дональда, которое тот написал вскоре после свадьбы с Селестой, Почерк оказался твердым, мужским и походил на тот, которым было написано письмо, показанное ему в банке Джоном. Коннорс положил его на кровать и принялся читать другое. Оно было написано на следующий день после рождения Элеаны. В нем Дональд Хайс писал о своей любви к жене и радости по случаю рождения дочери. Как и первое письмо, оно носило следы слез.

Эд положил второе письмо на кровать и хотел было взяться за третье, как вдруг ему показалось, что какая-то дверь открылась и тут же захлопнулась. Схватив револьвер, он вышел на лестничную площадку и спустился по лестнице. У него создалось впечатление, что струя чистого воздуха смягчила затхлую атмосферу гостиной. Но входная дверь все так же была заперта на ключ. В гостиной Эд никого не обнаружил.

Весь в холодном поту, Коннорс обследовал столовую и кухню, но никого не нашел. Видимо, шум, который ему послышался, явился результатом расшалившихся нервов. Совершенно измученный, как после тяжкого труда, Коннорс снова поднялся по лестнице и вернулся в комнату.

Два следующих письма не заинтересовали Эда — в них не было ничего такого, чего бы он не знал. В одиннадцатом, предпоследнем письме Дон усиленно молил Селесту о прощении за то, что ударил ее. Это письмо Дон написал в отеле «Оклахома-Сити», но так как на конверте не было ни почтового штампа, ни погашенной марки, Коннорс предположил, что Дональд Хайс сунул его под дверь своей жене или подбросил на туалетный столик в цирке, пока Селеста переодевалась. Как и другие письма, это тоже было залито слезами. Коннорс положил его на уже прочитанные письма и принялся за последнее. Бумага была с маркой отеля в Балтиморе, а на конверте стоял почтовый штамп от 16 февраля 1931 года. Письмо начиналось в радостном тоне:

«Моя дорогая!

Похоже, дело в шляпе. Сегодня я завтракал с Мак Гиври в „Голливуд Браун Дерби“ и мне показалось, что он вполне удовлетворен теми гарантиями, которые мы можем предложить и…»

Письмо продолжалось в деловом тоне — о заинтересованности его и Джона в сроках платежей. Потом Дональд Хайс переходил к общим впечатлениям. Он впервые попал в Калифорнию, некоторые вещи его ошеломили, и он детально описывал их Селесте. Дон сообщал об одном визите на киностудию, о рыбной ловле в Каталине, о вечере, который он провел на китайской вилле и об Оливер-стрит. Дон съездил в Голливуд Бойл и нанял машину, чтобы отправиться в Таузанд повидать лучших друзей цирка. Эта последняя встреча оставила у него наибольшее впечатление. Он с энтузиазмом писал о маленьких городках вдоль Вентура Боливар и о кинозвездах, которые начали покупать ранчо и земли в Черман Уэк, Энсинот и Тарциан. Но особое восхищение Дональда Хайса вызвала калифорнийская природа:

«Надо, чтобы ты повидала этот край, Селеста. Он весь из гор и долин, теперь совершенно зеленых, так как здесь лето. Я проехал на машине вдоль изумительных роз, вьющихся по деревьям, эвкалиптов и цветущих акаций. Здесь есть такие разновидности мака, которые, как мне объяснили, могут расти где угодно, если климат хоть немного соответствует местному. В Тузинте Уэк я нашел нашего старого приятеля Джимма Келли. Помнишь Джимма? Мы встретились с ним в Канзас-Сити, где он держал цирк, и он шутя сказал, что мы выбиваем у него землю из-под ног. Возвращаясь к тому, что я уже писал, хочу сообщить тебе, что его жена дала мне семена мака, целый пакет, чтобы попробовать посадить их в нашем саду. А Джимми добавил, что если это удастся, то он постарается достать нам также саженцы эвкалиптов и акаций…»

Коннорс прочел это место, потом надел свою мокрую шляпу и остался сидеть, держа письмо в руках. Значит, так! Все эти годы доказательства были тут, под носом у всех жителей Блу-Монда. И никто этого не понял!

Дождь продолжал усиливаться. Коннорс собирался положить это письмо к другим, когда внезапно одним броском вскочил на ноги. На этот раз это точно не нервы. Шум исходил не с улицы, а из дома. Он ясно расслышал глухой удар, потом грохот от тяжелой вазы, разлетевшейся на куски. Коннорс взял с собой со стола лампу и направился к лестнице. Там, внизу, при бледно-желтом свете лампы он рассмотрел большой осколок какой-то вазы, которую он раньше не видел здесь.

Сжимая одной рукой револьвер, а другой держа лампу, Коннорс начал осторожно спускаться по лестнице. Сильный удар сзади выбил у него из рук лампу, и, прежде чем Эд успел обернуться, ему показалось, что его голова разлетается на куски от страшного удара чем-то железным. Удар нанесла твердая рука. Револьвер последовал за лампой.

Первый шорох, который он расслышал, был не плодом его воображения. Это явился убийца Пабло, Санчеса и Макмиллана, который вошел через переднюю дверь. Увидев Эда, когда он спускался по лестнице в первый раз, убийца спрятался за креслом или, может, за портьерами гостиной. Потом, воспользовавшись тем, что Эд обследовал столовую и кухню, убийца поднялся по лестнице и ждал его в комнате Элеаны.

Снопы красных искр вырвались из лампы, полетевшей вниз и упавшей у окна, загорелись занавеси. Ослепнув от струящейся крови, отупев от боли и неожиданной атаки, Коннорс повернулся, почти бессознательно пытаясь схватить нападавшего. Эду стало не по себе. Значит, он не ошибся!

Тело, до которого дотронулась его рука, было нежным и мягким. Дональд Хайс был мертв, мертв вот уже двадцать лет. Что же касается Джона Хайса, державшего в руке какую-то трубу, если только это был действительно он, то нужно признаться, что у него оказалась грудь женщины…

То, что схватили пальцы Коннорса, было голой грудью. Это была женская грудь, теплая и нежная грудь женщины, грудь, которая должна выкармливать ребенка, грудь, о которой мечтает мужчина.

Грудь самой Евы…

Глава 16

Благодаря притоку воздуха в открытую дверь, пламя быстро распространилось. Коннорс пришел в сознание и почувствовал, что задыхается. Он лежал на полу вниз лицом. Плотные клубы дыма поднимались из лестничного проема, гостиную пожирало пламя. Жара стала невыносимой. Эд лежал почти у самого края лестницы. И видел комнату Элеаны и прихожую. Когда он упал, пламя уже лизало лестницу, а через несколько минут оно должно было перекинуться наверх. И вдруг сразу загорелся весь этаж. С трудом восстановив движение, Коннорс поднялся на ноги и попробовал открыть окно. Шпингалеты не поддавались. Он попробовал еще раз.