Юрий Алкин - Цена познания

• Название: Цена познания
• Автор: Юрий Алкин
• Издательство: ACT
• Жанр: Детективная фантастика
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-015566-2

Искусственно созданный замкнутый мир, в котором проводится уникальный эксперимент — эксперимент по созданию человека, лишенного понятия Смерти…

Здесь обитают только Актеры — и Зритель.

Здесь не стареют и не умирают.

Здесь наперед известно все, кроме одного — КТО из играющих в игру бессмертия — Актеры, а кто — Зритель?..

---

Что-то хрустнуло. Я с удивлением обнаружил, что держу в руках две половинки сломанного карандаша. Спокойнее, спокойнее… Разволновался? Или силушку девать некуда? Так пойди отожмись. А может, просто трусишь? Боишься за себя? Именно за себя, ведь Мари уже в безопасности. Да, пока я не избавлюсь от этой ложки дегтя, даже бочка меда не будет в радость.

Вечер прошел интереснее, чем обычно. После ужина в Секции Встреч возник Седьмой и сообщил, что в Секции Поэзии Четвертый и Шестая устроили публичное буриме. По его рассказу выходило, что оба они в ударе и пропустить такое зрелище никак нельзя. Общество тут же снялось с места и перетекло в Секцию Поэзии, где игроки действительно блистали изящными экспромтами. Сложно было сказать, сочиняют ли они сами или у их невидимых попечителей вдруг проснулся поэтический дар, но строфы были веселыми, хотя и не всегда качественными. Тут было и обычное буриме с заранее определенными рифмами, и более рискованная, непонятно как допущенная начальством, разновидность «строчка-за-строчкой». «…Соперник рифму не нашел», — нападала Шестая. «Но тут Двенадцатый пришел», — бойко отвечал ей Четвертый, простирая руку в сторону Двенадцатого, который на самом деле показался в этот момент из прохода. Бессмертная публика веселилась.

Возвращался я обратно с группой восторженных болельщиков. Общественное мнение склонялось к тому, что надо устраивать больше таких конкурсов. Все-таки поэзия хорошо развлекает и при этом настраивает на высокий лад. Как и вся литература в целом. «И вообще, — сказал Адам, поглядывая в мою сторону, — у нас давно не было новых книг». — «Действительно, — немедленно оживилась Восьмая, — что же ты, Пятый? Давно пора». «А я и пишу», — отозвался я, думая, что на Восьмую она похожа, а вот на Мари — ни капельки. Хотя, если задуматься, звучит такое утверждение очень странно. «Да он просто ленится», — сказала Восьмая. «Вовсе я не ленюсь, — запротестовал я. — Пишу каждый день. Только вчера немного застрял с сюжетом. Надо там подумать над одним моментом». «Ты уж подумай, — попросил Адам, — мы ждем». «Ждем, ждем», — подтвердил Третий. «А вот прямо сейчас и подумаю», — решительно сказал я. Мы как раз проходили мимо очередной Комнаты Размышлений. Той самой, через которую Двенадцатый посылал передачи наружу. Красной просьбы не мешать на двери не было, и приступ вдохновения напрашивался сам собой. «Прямо сейчас», — повторил я и, отстав от собеседников, распахнул дверь в тамбур. И остолбенел.

Комнаты Размышлений были всегда пусты. Словно идеальные гостиничные номера, они в любой момент были готовы к новым посетителям. Стол, стул, бумага и карандаши на тумбочке в углу. И ничего больше. А тут прямо посреди стола красовалась шахматная доска с неоконченной партией. Справа от нее лежали два листа с какими-то пометками. С другой стороны, аккуратно расставленные в два ряда, возвышались сбитые фигуры.

— Ты сюда? — раздался сзади голос Двенадцатого.

Я повернулся. Шахматист проскользнул мимо меня в комнату и, подойдя к столу, несколько мгновений смотрел на доску.

— А-а, ерунда, — пробормотал он наконец и одним движением сгреб фигуры. — Сюда обычно, кроме меня, никто не ходит, вот я и стал иногда оставлять здесь доску. Мне эта комната больше всех нравится. Цвет тут, знаешь, такой приятный. Раньше здесь появлялся Каин, но он уже давно разлюбил это место, — бодро рассказывал он, с грохотом кидая фигуры в ящик.

Я смотрел на него в полной прострации.

— Все, комната твоя, — сказал он, с треском захлопывая доску. — В следующий раз буду аккуратней.

Я автоматически улыбнулся ему и секунду спустя остался один. Потом закрыл дверь и присел на стул. Вот так, со случайности все началось, случайностью и закончится. Надо же — выставил человека из Комнаты Размышлений… Мыслитель. Вот и размышляй. Обычных детей приучают с детства — кушать надо в одном помещении, играть в другом, мыться — в третьем. А как должен вести себя мальчик, которого научили, что и для размышлений существуют специальные комнаты? Правильно — удаляться в них для размышлений. Или для того, чтобы без помех сразиться в шахматы с самым сильным в мире противником. С самим собой.

А как же эпизод с Тесье? Этот четко исполненный приказ «поменьше эмоций!»? Это не могло быть совпадением. Ведь их беседа действительно стала спокойнее. Уж это никак нельзя объяснить. Двенадцатый обязан был услышать команду. А раз так, не мог он быть Зрителем…

Но комната каким-то магическим образом помогала размышлять. Или просто теперь мне не мешала предвзятость, с которой я раньше подходил к этому вопросу. С каким-то безразличием я вспомнил, как несколько дней назад Николь шепнула мне за обедом: «Новый Двадцатый немного волнуется. Не говори с ним так быстро. Дай ему возможность обдумывать слова». Думай, мыслитель, размышляй… Для того чтобы изменить темп беседы, достаточно отдать указание одному человеку. Одному, а не двум! Я видел своими глазами, как Вторая и Двенадцатый стали говорить спокойнее, но ведь этого можно было добиться с помощью одной Второй. А она уже мягко перевела разговор в другое русло. И именно поэтому Тесье так встревожился. Это не два актера обсуждали картину. Актер там был всего один. Вернее, одна.

Вот и все. Загадки больше нет. Только что я выгнал отсюда самого Зрителя. Теперь можно было вздохнуть и с легким сердцем притворяться Пятым еще полтора года.

Но у Тесье были другие планы. Недели через три он связался со мной, как всегда выбрав момент поздно вечером, когда я находился в своей комнате. К этому времени я уже прошел через стадию усиленного самобичевания и пребывал в относительном душевном спокойствии. Эпитеты, которыми я награждал себя, стали уже цензурными. Ошибки еще не были забыты, но уже были прощены и даже частично оправданы. Тем неожиданней прозвучало для меня сообщение Тесье. Точнее, это можно было назвать приговором. В изысканных выражениях руководитель проекта поведал о том, что, заботясь о ходе эксперимента, вынужден заменить меня другим актером. Это будет лучше как для исследования, так и для меня. Мне самому должно быть очевидно, что я слишком озабочен посторонними вещами, для того чтобы продолжать оставаться идеальным Пятым. С каждым днем вероятность ошибки возрастает, и замена — это единственно верное решение в сложившейся ситуации. Часть денег мне выплатят, хотя я этого не заслужил своим возмутительным поведением.

Я слушал его с двойственным чувством. С одной стороны, это было ужасно. Эпопея с поисками Зрителя не осталась безнаказанной, и теперь меня просто выгоняли за ворота. Это было позорно и стыдно. А с другой стороны, я и сам понимал, что после ухода Мари слишком много думаю о ней и о том мире. Хотя я был уверен, что это не так уж бросается в глаза. Похоже, я ошибся и в этом. «В любом случае, — думал я, слушая Тесье, — замена — это дело далекого будущего. Сначала им надо найти кандидатов, потом их три месяца учить, затем ждать, пока они сдадут экзамены, потом еще минимум недели четыре…»

— Когда вы хотите меня сменить? — спросил я, когда он сделал небольшую паузу. — Месяцев через шесть-семь?

— Вы неверно поняли меня, — бесстрастно ответил Тесье. — Замена произойдет сегодня. Через час.

Все-таки этот человек умел шокировать. Я ощутил себя обманутым и использованным.

— Через час?! И вы не могли предупредить меня заранее?

— А зачем? — сухо спросил он. — Для того, чтобы вы стали еще больше мечтать о выходе и еще меньше обращать внимание на свои обязанности? То, что вы нам не подходите, стало понятно еще в тот день, когда мы получили этот оригинальный анализ крови. Ну, а после ваших скандалов говорить вообще было не о чем. Искать замену мы стали в тот же день. Месяц назад один из кандидатов сдал экзамен. Сегодня он готов.

— А как же встреча со мной? — немного растерянно спросил я.

— Мы организовали ему встречу с вашим предшественником. По ряду соображений это показалось нам более разумным шагом. И не надо делать вид, что это вас расстраивает.

— Но у меня действительно нет повода для радости.

— Почему же? — поинтересовался Тесье. — По-моему, есть, и даже не один. Вы, наверное, не отдаете себе отчета в том, что нарушили не один, а несколько пунктов контракта. По каждому из них, повторяю, по каждому, я имею полное право убрать вас из эксперимента, не заплатив ни сантима. Тем не менее вам будут выплачены деньги. Раз уж вы заговорили об этом — вам будет выплачена огромная сумма, составляющая треть вашего первоначального вознаграждения. С учетом всего, что вы натворили, это более чем щедрое вознаграждение за услуги. А кроме того… Подумайте — уже через три дня вы сможете увидеть Мари.

— Почему через три дня? — зачем-то спросил я.

— Несколько дней вы будете адаптироваться к обычным условиям. Мы не хотим, чтобы, вернувшись домой, вы вели себя словно Рип Ван Винкль. Вам и так придется мучиться оттого, что вы ни с кем не можете поделиться впечатлениями.