Зегидур Слиман - Повседневная жизнь паломников в Мекке

• Название: Повседневная жизнь паломников в Мекке
• Автор: Зегидур Слиман
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-235-03152-4

Хадж — это паломничество в Мекку к мечети аль-Харам, совершается в начале двенадцатого месяца мусульманского лунного календаря, вследствие чего этот месяц и получил название «зу-ль-хиджа». Согласно учению ислама, хадж должен совершить хотя бы один раз в жизни каждый мусульманин, который в состоянии это сделать. Если человек в силу уважительных причин не может сам совершить паломничество, он имеет право послать вместо себя другого человека, оплатив ему все необходимые расходы (но таким человеком может быть лишь тот, кто уже ранее совершал хадж).Духовное значение хаджа заключается в том, что, покидая на время свой дом и перенося тяготы путешествия, паломники тем самым совершают внешнее и внутреннее очищение, внося мир в свои души. Возвращаясь домой, паломник (хаджи) надевает зеленую чалму и длинную белую одежду (галабея), что символизирует совершение хаджа. Родные и близкие паломника устраивают ему торжественную встречу, которая сопровождается праздничным угощением. Многие мусульмане по возможности повторяют хадж и даже совершают его многократно.

---

В 1944 году международное сообщество по здравоохранению, созданное в 1903 году, чтобы следить за тем, как проходит хадж, передало свои полномочия администрации ООН, которая, в свою очередь, передала их Всемирной организации по охране здоровья, находящейся в Женеве. Первого октября 1952 года в силу вступило новое постановление о санитарном контроле над хаджем. В этом же году Индия (8000 паломников) получила право на строительство двух диспансеров в Джидде и Мина, Турция (11 000 паломников) организовала медпункт на 400 мест, а французские власти Алжира (2500 паломников) располагали машиной «скорой помощи», двумя врачами, двумя техниками и двумя санитарами, медикаментами и соответствующей техникой, двумя грузовиками и ледником.

Холера больше не возвращалась, а амебная дизентерия и менингит, все же время от времени напоминавшие о себе, постепенно прощались с Меккой. Но при этом власти практически ничего не могли поделать с несчастными случаями, вызванными солнечным ударом. В 1952 году от него погибли 795 человек. История хаджа часто напоминала добровольно принимаемое и даже ожидаемое страдание. Вера в благо, приносимое мучениями, окрепла: болезни уменьшают страдания, которые выпадают на долю человека в ином мире. Ислам, как и христианство, полагает, что верующий должен страдать, и если он не знает, почему это происходит с ним, то это известно Богу.

Дышать невозможно, воздух тошнотворный. Лица пустые, отсутствующие. Старик молится в направлении, противоположном кыбле; его сосед встает с постели, молча поворачивает его и снова ложится. Старуха мусульманка из Марселя, исполненная благородства, застыла в медитации. Ее глаза красны от недосыпания. В ее безмятежности не чувствуется ни тревоги, ни радости, но ощущается присутствие чего-то, что составляет центр равновесия всего нашего собрания.

Медпункт. Мужчина лежит на полу. Рядом молча плачет женщина. Сколько людей уже умерли здесь? «Я не могу вам этого сказать, — отвечает врач, — спросите у министра здравоохранения Алжира». Один из наших спутников шепчет: «Уже двадцать четыре». В наши дни солнечный удар — основная причина смерти во время хаджа. Трупы хоронят здесь же. Когда правоверный умирает в ихраме, запреты на одежду и на благовония сохраняются. Хадис говорит, что в день Воскресения мертвый восстанет в тех одеждах, какие были на нем. Сама процедура погребения очень проста: тело опускают в широкую могилу (отсюда максима: «зачем собирать себе богатство на земле, если все равно ты ляжешь в нее нищим?»), поворачивают его на правый бок лицом к Каабе. Гроб и установление памятника на могиле запрещены. Ни одна семья не осмелится требовать останки «мученика»-хаджи.

Лучше всего организована медицинская помощь у турок и китайцев. У них есть зонты и множество вентиляторов. Они раздают минеральную соль, чтобы предупредить обезвоживание от солнечного удара. На Арафате 870 кроватей и 11 пунктов «скорой помощи», организованных властями Саудовской Аравии. В Мина 18 центров «Скорой помощи» и две больницы. Те, в которых мы побывали, отличаются безукоризненной чистотой, лекарства в них бесплатные. К сожалению, компетенция врачей и их человеческие качества не всегда соответствуют качеству больниц… Тем не менее многие надеются вылечиться от болезней во время хаджа и отдают себя в руки местных эскулапов. Увы! Результат не всегда оказывается удовлетворительным. Этого алжирца прооперировали в Мекке по поводу грыжи мошонки, а вернувшись домой, он одним прекрасным утром обнаружил, совершая омовение, что вместе с крохотной опухолью ему удалили яичко…

Глава 18 Возвращение

Гудки машин, сирены «скорой помощи», крики и плач — все это внезапно нарушает безмятежность долины Арафата. «Поднимайтесь, собирайте вещи, мы отъезжаем!» — кричит старый горбун, обращаясь к спящим паломникам, которые вскакивают на ноги дружно, как один человек. Начинается страшная суматоха. Мужчины быстро собирают сумки и выходят наружу, расталкивая еще не проснувшихся паломников. Женщины принимаются всхлипывать и причитать: «Не бросайте нас! Ради Аллаха, подождите!» Никто их не слушает. Привычная паника перед отъездом. «Каждый за себя, и Аллах со всеми», — бормочет алжирец по-французски. Паломники лихорадочно собирают поклажу. «Скорее, скорее, места ограничены, — поторапливает мужчина женщину, — быстро, а то останешься здесь». Она храбро отвечает: «А ну попробуй оставь!»

9-е Зу-ль-хиджа

Через несколько минут тысячи людей оказываются прижатыми к обочине дороги. Их накрывают облако выхлопных газов, изрыгаемых автобусами, которые увозят паломников от Арафата. Мимо нас с приветственными криками проплывают китайцы, тунисцы, камерунцы, филиппинцы. Хаджи из Кабилии возводит взгляд к небу, восклицая: «Боже! Какой грех мы совершили? Мы и приезжаем, и отъезжаем последними!» Толпа его поддерживает. «Попадись мне только кто-нибудь из членов этой делегации! Порву на части, запихну в духовку и поджарю без соли!» — вопит алжирец из Нанси. Паника не убывает, но кое-где слышны смешки.

Это ифада, возвращение в долину Муздалифа, вновь нахлынувший поток паломников. Как правило, вудуф продолжается до захода солнца, «до того момента, когда его желтое сияние угасает и диск размывается».

Наступление ночи стало сигналом к отправлению. Мухаммед сел на верблюдицу и велел своим последователям идти за ним по каменистым тропинкам долины. Они двинулись в сумерках, под веселые разговоры, пение молитв и трубные крики верблюдов. Караван увяз в ночи. «Братья, спокойнее! Набожность проявляется не в том, чтобы погонять животных!» — советовал посланник своим спутникам. Этой репликой, на первый взгляд совершенно безобидной, пророк на самом деле стремился порвать с традициями языческой ифады. Речь шла еще о доисламской церемонии, которую печать пророков пресек, приспособил к новым принципам и затем присоединил к хаджу.

Когда-то ифада начиналась до наступления сумерек. Вероятно, это было связано с примитивными солярными ритуалами и с представлениями об умирающем солнце. Бога, которому поклонялись в Мусдалифе, звали Кузах, и он был хозяином огня, воды и повелителем грозы, увенчанным радугой, он метал молнии и посылал дожди. Выполнение хаджа в те времена совпадало с осенним равноденствием, с похолоданием и первыми ливнями. С этой точки зрения становятся понятными названия многих ритуалов хаджа: «Напоение водой» (яум ат-тарвия), «Возвращение» (ифада), «Потоп» (таваф). Можно было подумать, что стояние на Арафате было посвящено ежегодному апогею силы солнца и в то же время — его агонии. Когда оно начинало клониться к горизонту, паломники, как безумные, кидались вслед за ним. Но этот был бег сломя голову, из разряда «спасайся кто может»: дети, старики, женщины наталкивались друг на друга, падали, терялись и иногда погибали, задавленные толпами верблюдов и людей, жаждущих снискать милость Всевышнего, но сами не отличающиеся милосердием.

Посланник Бога, возмущенный таким хаосом, перенес время начала ифады на закат, когда солнце скрывалось полностью, и покончил с безжалостной давкой, приказав идти медленно. Традиция настаивает на том, что к Муздалифе Мухаммед двигался в умеренном темпе. Имам аль-Газали писал о том, что «верующий должен совершать ифаду степенно и с серьезностью, не заставляя лошадей и верблюдов двигаться быстрее, — тогда он исполнит слова Пророка». При всей своей святости Сунна располагает собственными благими пожеланиями. Правоверным не по душе благопристойная мудрость. И ифада по-прежнему остается суматошной, крикливой; окрестности оглашают славословия Аллаху на множестве разных языков, животные и люди давят друг друга, и на песке остаются трупы паломников, лошадей, верблюдов, ослов и коз. Ибн Джубайр рассказывает, что после сигнала к началу ифады толпа бросалась вперед «так, что земля и горы содрогались».

Для многих хадж заканчивается на Арафате и в его окрестностях. И грифы об этом прекрасно осведомлены. Припозднившись как-то, мы видели, что они кружат над нашими головами. Да и плохая дорога, скалистая, крутая тоже нередко становится причиной смерти людей. Одни срываются вниз, другие спотыкаются, падают и оказываются затоптанными толпой, третьи становятся жертвами разбойников-бедуинов, сидящих в засаде под покровом ночи. В корне слова «ифада» содержится элемент, общий для слов восстание (интифада), наводнение (аядан) и анархия (фауда).

Арафат. Наш автобус приезжает после трех часов ожидания. Двери открываются, но паломники так толпятся, стараясь поскорее попасть внутрь, что никому не удается этого сделать. Наконец в автобус прорывается обнаженный мужчина — его ихрам сорвали в давке. Он безумным взглядом обводит толпу в поисках потерянной одежды. Водитель сует ему журнал, чтобы тот прикрылся. Остальные изо всех сил отпихивают соседей, чтобы самим прорваться в салон машины. Что за эгоизм! Самые сильные раздают тумаки тем, кто послабее, отовсюду несутся проклятия и молитвы. «Пропусти, сопляк!», «Заткнись, свинья, а то вырву тебе язык и обмотаю, как тюрбан!»