Людмила Салдадзе - Ибн Сина Авиценна

• Название: Ибн Сина Авиценна
• Автор: Людмила Салдадзе
• Издательство: Издательство литературы и искусства имени Гафура Гуляма
• Жанр: Философия
• Год: 1985

Через документы, легенды, древние рукописи, а также сюжет (1930-й год. Бухарский эмират судит Ибн Сину) рассказывается о трагической скитальческой жизни великого философа, ученого, врача и поэта Ибн Сины (Авиценны). Также в конце книги находятся иллюстрации.

---

Али, когда услышал, что отец Ибн Сины был родом из Балха, вздрогнул: он никогда Не был в этом городе, даже не знал, где он находится, но вдруг увидел Балх, жемчужиной лежащий среди гор, — даже не увидел, а и вспомнил… и Огромный бархатно-черный паук быстро и бесшумно несся на Али по воздуху На высоких и тонких ножках. Али показалось, что это стремительно входит в его голову мысль о том, что он уже жил когда-то, Давным-Давно, и слышал от отца рассказ о Балхе. «А вдруг жизнь каждого из нас всегда одна и та же, — подумал он, — как один и тот же лист разворачивается каждую весну из одной и же почки? Только выпадает нам один раз жить в царском платье, а другой — в крестьянском… Нет! — Али ударил паука кулаком, ломая пальцы о стену, — нет! Нет…»

«Но Балх… Отчего так тревожно в душе, когда я произношу это слово? Какая река там течет? Что сеют там Крестьяне?»

Балх расположен в Афганистане, у срывающейся с гор реки Балхаб. Не город, а срез тысячелетнего дерева: каждое кольцо — новая культура. Предположительно, основали его европеоидные[10] племена, двигавшиеся с севера в Индию во втором тысячелетии до нашей эры. Смешавшись с местным населением, вышедшим из лона Джейтунской культуры, они стали затем растить пшеницу и ячмень.

Что мы еще знаем об отце Ибн Сины, кроме того, что он родился в Балхе? Почти ничего, если не считать смутных упоминаний о его службе в Бухаре, о принадлежности к исмаилитам и даты смерти. И уж совсем ничего не знаем о матери Ибн Сины! Одна только рукопись Байхаки называет ее имя — Ситора. Знаем еще, что родом она из селения Афшана, под Бухарой.

Как же представить живыми отца и мать Ибн Сины? Как увидеть их улыбку, свет глаз?

Встретились два человека, а родили Вселенную…

Балх… Джейтунская культура, ставшая матерью пришедшим сюда народам… Какие формировались здесь традиции?

Ответив на эти вопросы, можно хоть в какой-то степени представить, на пересечениях каких линий кроен и духа родился отец Ибн Сины — огромная могучая река благородства, по которой отправился в мир, в жизнь Ибн Сина.

Джейтунская культура развилась в узкой предгорной Копетдагской полосе, в долинах рек Теджена и Мургабэ в шестом тысячелетни до н. э. Она на тысячу лет раньше культуры шумер, подарила миру одну из древнейших ирригационных систем и гениальный орнамент оазиса Геоксюр, затмивший своей красотой орнаменты Месопотамии и Ирана. Орнамент этот погибал после страшных загустений в XXII и XVII веках до н. э. Но люди, куда бы ни уходили в поисках места жизни, благоговейно наносила о на только что вылепленные из новой глины кувшины старый геоксюрский узор. Он и сегодня живот в туркменских коврах.

Трудно было жить на реках юга Средней Азии. Они кочевали по пескам, и людям приходилось рыть огромные каналы, чтобы возвращать воду в прежние русла. Потом во втором тысячелетии до н. э. реки все же победили людей: археологам открывается картина нового запустения, совпавшего с гибелью культур доарийского Ирана (Элам) и дравидской доарийской Индии (Мохенджо-Даро и Хараппа).

Но подвиг крестьян снова поднял эти земли к жизни. И через Балх, столицу Бактрии, легли торговые пути в Индию.

Вслед за купцами двинулись и буддийские монахи в красных одеждах, надетых на голое тело, и стало в Балхе много буддийских монастырей.

Главный из них — Наубехар в десятом веке, лежал уже в развалинах. Маленький Абдуллах (отец Ибн Сины) бегал здесь между колонн, подпиравших по кругу купол, лазил по кельям, отодвигая белье с веревок, привязанных к чудищам и буддам. Взлетали то тут то там вороны и грифы, ветер засыпал развалины то белыми лепестками весны, то красными листьями осени, которые сверху, с купола, казались впечатанными навеки в белый камень плит следами ходивших здесь когда-то красных монахов. А еще раньше на этом месте стоял зороастрийский храм огня и ходили по белым плитам белые маги. В Балхе, как говорит предание, проповедовал Заратуштра, звавший к правде и честному на поле труду. «Цветение мира — от крестьян, — пел он. — Кто пашет землю, сеет праведность. Есть лишь один этот путь. Все остальное — беспутье». Его проповеди — спокойные, искренние, соединённые с музыкой, изгоняли из сердец страх перед жизнью. Говорят, где бы он ни стоял, над ним всегда сияла звезда. Здесь, в Балхе, признали его учение, и долго бы оно еще процветало, если б Александр Македонский не отделил Балх от западного Ирана. Тут-то и нахлынули красные монахи, а в VIII веке — черные проповедники ислама.

Город отчаянно сопротивлялся арабам, и перед боем жители приходили молиться к развалинам Наубехара. Но Балх, как и вся Средняя Азия, Сирия, Иран, Египет, северная Африка и даже Испания, не устоял перед врагом и уже в X веке гордился новым своим прозванием.

Купол ислама, именно отсюда вышли первые министры и везири багдадских халифов.

Отец Ибн Сины — Абдуллах родился в 950 году, в год, когда в Мекку возвращался из двадцатилетнего карматского плена Черный камень Каабы — святая святых ислама. Легенда говорит, что под Каабой, построенной Адамом и восстановленной Авраамом (в исламе — Ибрахим), похоронены Агарь — рабыня Авраама и рожденный от него сын ее Исмаил, родоначальник арабского народа. Черный камень Каабы, согласно преданию, — это спущенный с неба ангел или, как еще говорят в народе, — полученный Авраамом из рук архангела Гавриила «дар рая». На Камне клянутся в верности всевышнему, от Камня начинаются и к нему возвращаются все религиозные процессии. У фригийцев — потомков хеттов и ахейцев (XII–IV вв. до н. э.) любой черный камень считался символом богини Кибеллы и охранял родину от чужеземцев. Шумеры и финикийцы приписывали черному камню благодать. Арабы же говорят: «Кто поцелует Камень, за того заступятся ангелы на Страшном суде».

Внутри Каабы — скрытый от глаз храм скромности: три деревянные колонны, несколько серебряных сосудов, слабо поблескивающих в темноте, и нежное сияние старой фрески, изображающей Марию с младенцем на руках.

Как цельность Камня Каабы была разрушена еретиками, так было разрушено ими и единство ислама после смерти Мухаммада.

Обстановку этого времени интересно объяснил советский ученый Л. Гумилев: каждый еретический толк в исламе — завязь нового народа, совершающего подвиг самоутверждения. Огромная творческая энергия арабов, создавших за короткое время империю, стала и их трагедией: перелившись на завоеванные народы, она подняла и их на борьбу за свою самобытность. Непредсказуемые «живые силы бытия», не видимые даже самому гениальному человеческому сердцу, — разве что Истории, насмешливо следящей за замыслами людей, — разорвали халифат: в 782 году отложилось от него Марокко, в 820 и Хорасан, в 872 — Египет, и 877 — Бахрейн, в 903 — Тунис. А оставшаяся к десятому веку часть распалась на несколько самостоятельных областей. По инерции еще называли халифат «империей». А может, и и насмешку. — В 940 году во время грозы рухнул знаменитый зеленим купол халифского дворца. Разбойники сказали: «Раз небо ограбило халифа, почему бы и нам не пограбить?»

И жителям Багдада пришлось повесить на грудь сигнальные трубы и по очереди дежурить на ночных улицах. Разбойники же все равно были неуловимы и даже украли среди бела дня серебряного льва с лодки султана светского соправителя халифа! А пол власти у халифа украли в 945 году отточенные храбростью мечи бундов, горных прикаспийских племен. Вон откуда увидели они упавший багдадский купол! А когда отцу Ибн Сины исполнилось три годи, правитель мизерного городка по имени Сиджилмасы и вовсе присвоил себе титул самого халифа — «Повелитель правоверных!» Полновластными хозяевами Багдада сделались разбойники и страх.

Да, арабы завоевали больше, чем могли удержать. За семь дней с одною мукой в суме они покрыли в 637 году тысячу километров пустыни (!) и взяли Вавилон. А потом Ктесифон, столицу Персии, где увидели серебряного верблюда в натуральную величину с золотым всадником, золотого коня с глазами из рубинов и самый большой в мире ковер с райским садом, ручьями и плодами на деревьях, — честно поделенный воинами между собой. Захватили арабы и Карфаген, Кипр — лазурную родину Афродиты, Египет, Междуречье… Одновременно достигли Китая и Италии, Бились с хазарами за Волгу (Итиль), с тюрками — за Среднюю Азию, с грузинами — за Кавказ, а в 717 году вкруговую осадили Константинополь, столицу Византии. Но не взяли его, как не взяли и Франции. Отбились от них и тюрки, Китай на реке Талас в 751 году. Хазары не пустили к славянам. Грузия не дала с тыла зайти в Византию. И все же это была империя большая, чем империя Александра Македонского.

Но не только серебряных верблюдов и золотых коней привезли арабы домой. Привезли и молчаливых друзей — книги. И еще ощущение разрушенности границ. И усталость… Устали воевать. Вот тут-то и начали откладываться окраины… Но несмотря на это, наступила золотая пора халифата. Пусть падает купол и увозят камень Каабы, пусть мелкие Сиджилмасы присваивают себе титул «Повелителя правоверных», — культура расцветает на развалинах. И была в ту пору эта культура — диалогом цивилизаций. (Время на уровне прадеда Ибн Сины.)