Пилар Матеос - Герусо хочет стать человеком

• Название: Герусо хочет стать человеком
• Автор: Пилар Матеос
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1990
• ISBN: 5-08-001406-7, 84-348-1002-6

Героя повести испанской писательницы, маленького разносчика из продуктовой лавки Герусо, жизнь впервые ставит перед необходимостью нравственного выбора. С помощью своих сверстников и взрослых друзей, не оставивших его в трудную минуту, Герусо приходит к осознанию того, что главными нравственными ценностями в жизни являются доброта, труд и творчество.

---

— Разве так не бывает?

— Ну знаешь, если бы так было, тогда бы все на свете перепуталось. И люди бы не знали, кто хороший, а кто плохой.

По правде говоря, это предположение сильно осложняло дело, и без того у всех голова кругом шла. Марио пришлось согласиться, что полицейского надо исключить из подозреваемых и поискать кого-то более подходящего. Он рьяно принялся за дело. Ему очень хотелось собственноручно найти вора.

— Знаю, знаю! Это сеньора в красном шарфе!

Вот теперь другое дело, такая идея показалась всем вполне разумной, даже Герусо вынужден был согласиться.

Сеньора в красном шарфе появилась здесь всего лишь дней пятнадцать назад. Она приехала рано утром на маленьком грузовичке, раскрашенном яркими красками; за рулем грузовичка сидела сама сеньора, а в кузове лежали какие-то таинственные громоздкие предметы, накрытые тряпками. Может, это были клетки? Она заперлась в своей мансарде почти под самой крышей, и больше никто не видел, чтобы она выходила или входила в дом. Это была очень подозрительная особа. Трудно было представить ее чьей-то мамой или чьей-то тетей. Сеньора была такой толстой, как две мамы или две тети, вместе взятые. У нее были короткие и густые волосы цвета соломы, и поэтому казалось, что у нее на голове вместо шляпы огромный яичный желток. Она носила комбинезон, совсем как Энрике, работавший в гараже.

«Ну что за люди!» — вздыхала сеньора Консуэло, тетя Герусо.

«А главное, ведь она не ходит в магазин за покупками, — уточнил Герусо. — Если она не покупает еду, то что она тогда ест? А? Значит, ворует!»

Заключение вроде бы вполне логичное, стало быть, и говорить больше не о чем, но Никетта всегда найдет что возразить. Я хочу сказать, она очень любит спорить, прямо зло берет, потому что вид у нее при этом страшно рассеянный, как будто она думает о чем-то другом и ничего не слышит… И вдруг совершенно неожиданно раз! — и забубнит упрямо. Вот как сейчас:

— А некоторые люди вообще ничего не едят. Я про это читала в одной газете.

Марио, в отличие от Никетты, гораздо более рассудительный.

— Так то в газетах пишут! А в нормальной жизни, в нашей с вами, кто не ест, тот умирает.

— Это было в Китае, — настаивает Никетта.

— Вот видишь! В Китае…

Подразумевается, что Китай где-то далеко-далеко и то, что там происходит, не имеет ничего общего с нами, испанцами.

В общем, все трое были почти уверены, что сеньора в красном шарфе украла коробку с заказом, — значит, надо срочно отобрать ее назад. Что еще оставалось делать Герусо? Сеньор Хулиан наверняка страшно рассердится, а то еще и вычтет из его зарплаты деньги. Но тогда рассердится тетя Герусо, а это еще хуже. Надо срочно вывести на чистую воду эту загадочную сеньору в красном шарфе.

— Я знаю, где она живет, — сказала Никетта.

Все знали. Она жила в новом доме, в подъезде которого стояли большие кожаные кресла и висели зеркала. Все трое направились к дому; Марио и Никетта шли гуськом по каменному бордюру, отделявшему тротуар от мостовой, и старались сохранять равновесие, чтобы не свалиться, а дяденька с усами, которого звали дон Абундио, набросился на Герусо за то, что он катит на своем велосипеде по краю тротуара и совершенно не обращает внимания на прохожих.

— А вдруг это вовсе не она сделала?

— А мы ее спросим.

— Жди больше, так она тебе и скажет.

Друзья доехали на лифте до седьмого этажа, а затем поднялись по узенькой лесенке еще выше. Здесь было очень светло и слышалось пение птиц. Ребята в нерешительности остановились на лестничной площадке. Дверь была открыта, и их настолько поразило то, что они увидели внутри, что они сразу забыли, зачем сюда пришли. Жилище сеньоры ни капельки не походило на привычные для ребят дома. Здесь все напоминало один из уголков парка с аттракционами. У Никетты от любопытства глаза загорелись, как два голубых фонарика.

— Войдем?

— А может, лучше сперва позвонить?

— Зачем? Дверь ведь открыта.

Марио уперся. Он знал, что в жизни надо соблюдать определенные правила, точно так же, как существуют правила игры в лото.

— Нельзя входить без спроса в чужой дом. Это называется нарушением неприкосновенности жилища.

Никетта ровным счетом ничего не поняла. Она попыталась разобраться в каждом слове в отдельности и во всех вместе и не нашла в них никакого смысла. В этот момент из глубины квартиры раздался громкий и веселый голос, он звучал как орган и в то же время был необычайно приветлив.

— Добро пожаловать, кто там есть!

Никетта вошла первой.

Сеньора в красном шарфе сидела на полу на цветных подушечках, разрисованных вручную. На шее у нее в этот раз был полу-завязанный бант, да еще и изрядно помятый. Она была одета в клетчатый халат, такой же огромный, как она сама, а карманы топорщились от разных разностей, лежавших в них.

— Проходите, не стесняйтесь!

Едва Герусо увидел, как она улыбается, он тотчас понял, что эта женщина не могла украсть коробку с заказом. Это было ясно как дважды два четыре. Человек с такой доброй улыбкой не способен даже бутылку кефира украсть, не то что коробку. Сеньора Консуэло была права, когда утверждала: «Из парнишки выйдет отличный детектив».

И все потому, что Герусо понимал сказанное с полуслова, а самое главное, он умел признавать свои ошибки.

Несколько минут дети стояли разинув рот: они были восхищены и ослеплены тем, что увидели. В комнате стояло множество больших клеток, и в них порхали самые разнообразные птички; стены сплошь были увешаны необычными картинами с замечательно нарисованными зверями — тиграми и собаками, оленями и львами, а от окошек на крышу дома тянулись пышные растения — получался настоящий сад между трубой и громоотводом.

Многих птиц Герусо хорошо знал — попугая, горного жаворонка, малиновку, но были здесь и другие, с симпатичными хвостиками и причудливыми клювами, таких он никогда не видел.

— Я привезла их из сельвы, тропических лесов Амазонки, — пояснила сеньора.

— Ой, как бы мне хотелось побывать в сельве Амазонки! — сказала Никетта, и лицо ее стало грустным, как будто она заранее знала, что никогда туда не попадет.

Сеньора покачала головой и посмотрела на Никетту укоризненно, точь-в-точь как учитель, когда видит, что ты путаешь перпендикуляр с биссектрисой.

— Никогда не говори: «Мне хотелось бы сделать то-то или то-то». Нужно говорить так: «Я обязательно сделаю то-то или то-то». (Глаза сеньоры были большие и серые, в них сияло отражение далеких морей.) А еще лучше: «Я непременно должна это сделать».

В ее словах был смысл. Никетта его прекрасно поняла и сказала себе, что в будущем так и станет поступать.

Сеньора, которая и на сеньору-то не была похожа, терпеливо рылась в карманах. Она извлекла оттуда моток шерсти, пахнущий кошкой, три кисточки для рисования, четыре открытки, два пустых пузырька, зеленоватый камушек, несколько прищепок для белья и, наконец, вытащила слегка подтаявшие шоколадки.

— Сегодня мне больше нечем вас угостить. Я уже несколько дней не могу выйти из дому.

Дети посмотрели на нее с жалостью, ведь так скучно сидеть дома взаперти, в то время как другие гоняют на улице в футбол или просто разглядывают прохожих.

— Со мной тоже такое было, — сказал Марио, осторожно отогнув краешек серебряной фольги. — Я целый месяц лежал в постели, когда болел корью. — Он облизал указательный палец, испачканный шоколадом. — Ты, наверно, болеешь?

Но сеньора в красном шарфе заверила, что вовсе не больна, она вообще ни разу в жизни не болела. Глядя на нее, можно было в такое поверить. У нее было круглое загорелое лицо, и она то и дело заразительно смеялась без всякой причины. Каждый раз, когда сеньора заливалась смехом, птицы начинали щебетать еще громче, потому что ее смех был им знаком.

— Вы думаете, чего я смеюсь? Это все из-за яичек канарейки, — объяснила сеньора. — У меня здесь для них инкубатор. — Она приоткрыла вырез платья, и дети увидели четыре крохотных яичка, гревшихся у нее на груди. — Понять не могу, что произошло с их мамашей. Похоже, на нее плохо подействовал переезд в новый дом. Вот уже несколько дней, как она покинула гнездо.

Ребята посмотрели на канарейку. Та сидела, печально нахохлившись, в углу клетки.

— Со мной произошло то же самое, когда меня перевели в другую школу, — сказал Марио, вступаясь за птичку.

— Они очень чувствительны, когда высиживают птенцов, — заметил Герусо. — Я как-то наткнулся на перепелиное гнездо, мать его покинула. Там ничего нельзя трогать.

Сеньора, совсем не похожая на мать, утвердительно кивнула; она двигалась очень осторожно, чтобы не повредить скорлупу.

— А когда они родятся? — спросили дети.

— В любой момент. Может, сегодня вечером… а может, завтра. Они вот-вот вылезут наружу.