Арсений Замостьянов - Гений войны Суворов. «Наука побеждать»

• Название: Гений войны Суворов. «Наука побеждать»
• Автор: Арсений Замостьянов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-6246

Его «Наука побеждать» стала настольной книгой любого офицера. Его триумфы вошли в легенду. Его имя навеки вписано в святцы русской воинской славы. Генералиссимус Российской Империи, величайший русский полководец, национальный герой, граф Рымникский, князь Италийский, А.В. Суворов был настоящим гением войны. Недаром в его честь наречен высший полководческий орден СССР, а его портреты висят в каждом военном училище и каждой воинской части. Притом что биография генералиссимуса не вписывается в привычные стереотипы — одержав более полусотни побед, Александр Васильевич не участвовал ни в одной оборонительной кампании! (Не случайно статут ордена Суворова имеет ярко выраженный «наступательный» характер). Это он подавил Польский мятеж и Пугачевский бунт, усмирил хищные ногайские орды и стал единственным военачальником, сумевшим несколько раз подряд разбить революционную французскую армию, а его легендарным переходом через Альпы восхищались даже враги. Суворов не просто разгромил турок, но создал подробный план уничтожения Османской империи, собственным примером доказав непреложную истину: «лучшая оборона — это наступление» и завещав «чудо-богатырям» на все времена: «Мы Русские — какой восторг!», «Мы Русские! С нами Бог!», «Мы Русские — враг пред нами дрожит!».

Эта книга — самый полный рассказ о боевом пути гениального полководца и воспитателя армии, обо всех кампаниях, походах, сражениях и победах Александра Васильевича Суворова.

---

Артиллерия Крупенникова позже преградит путь Гассану, когда тот решит вернуться в лиман на выручку турецких судов, которые были атакованы русскими гребными судами. Суворов, находясь в Кинбурне, насколько это было возможно, внимательно следил за действиями русского и турецкого флота, понимая важность морских баталий для судьбы Очакова. В эти дни сделал ставку на морские силы и Потёмкин.

Из командиров лиманской эскадры мы уже упомянули контр-адмирала Карла Нассау-Зигена (1745–1808). Этот представитель владетельного дома германского княжества Нассау долгое время пребывал на французской службе, а в Россию был привлечён Потёмкиным аккурат в 1788 г. Потёмкин писал Суворову о Нассаусском: «В крайней прошу содержать тайне: гребными судами будет командовать князь Нассау под вашим начальством. Он с превеликою охотою идёт под вашу команду». С Нассау Суворов советовался, разрабатывая план штурма Очакова: русского генерала интересовал опыт осады Гибралтара, в которой Нассаусский участвовал. Нассаусский стал ярым приверженцем суворовской идеи быстрого штурма крепости. План штурма Очакова, в котором гребной и парусный флот должен был содействовать пехоте и кавалерии, Суворов представил Потёмкину, но реализовать эту задумку, увы, не удалось. Привлёк Потёмкин в лиманскую эскадру и ещё одного выдающегося деятеля — Джона Поль Джонса (1747–1792). Шотландец, долгое время живший в США, прославился в годы войны за независимость Штатов, храбро нападая на английский флот. Позже он жил в Париже, заслужив флотоводческим искусством высокую оценку генерала Бонапарта. Джонс восхищался Суворовым, который приятно удивил его своей осведомлённостью о «республиканской войне, хотя о ней очень мало печатали в Европе». Суворова он считал первым полководцем не только России, но и всей Европы. В свою очередь Суворов уважал в Джонсе смелого командира-новатора, о котором был наслышан ещё до временного поступления шотландца на русскую службу. Всей же Лиманской флотилией командовал руководивший Черноморским адмиралтейским правлением контр-адмирал Н.С. Мордвинов. Мордвинова Суворов не жаловал, считал его рутинёром и армейским бюрократом, нерешительным в сражении. Возглавляемое Мордвиновым правление Суворов насмешливо называет «Херсонской академией». Скоро в его нерешительности убедится и Потёмкин, Мордвинов будет отправлен в отставку. Нелюбимый Суворовым Мордвинов всю жизнь будет активным недоброжелателем Ф.Ф. Ушакова.

18 июня Г.А. Потёмкин, находившийся в постоянной переписке с императрицей, приступил к непосредственной осаде Очакова, подтянув к крепости лучшие силы своей армии. В тот же день из Севастополя вышла в поход русская эскадра адмирала М.И. Войновича. Эскадра состояла из двух линейных кораблей, двух 50-пушечных, восьми 40-пушечных, одного 18-пушечного фрегатов, 20 более мелких парусных кораблей и двух брандеров. Потемкин поставил перед Войновичем задачу перекрыть Гассану возможности для помощи гарнизону осаждённого Очакова. Также следовало не допускать движения турецкой эскадры к берегам Крыма. Сильные ветра не позволили достичь берегов Очакова — Кинбурна в сжатые сроки. Только 29 июня эскадра Войновича подошла к острову Тендре. Там-то русские и заметили сильную турецкую эскадру: 15 линейных кораблей, 8 фрегатов, 3 бомбардирских корабля и более двадцати мелких парусников. Утром 30 июня Войнович начал сближение с турецкой эскадрой, не решаясь, впрочем, на стремительное нападение. Русская эскадра приготовилась к бою, ожидая нападения турок. На расстоянии 3,5 километра от русской линии в боевую линию выстроилась и турецкая эскадра. Штиль помешал противникам начать атаку. После часа дня ветер усилился, русские пошли на сближение. Тогда турки, чьи корабли были быстроходнее, ушли к румелийским берегам, избегая боя. Войнович преследовал их, пытаясь занять наветренное положение.

Следующая встреча эскадр произошла 3 июня возле острова Фидониси (Змеиный). Турецкая эскадра сохраняла выгодное наветренное положение. Русская эскадра выстроилась контргалсом по отношению к противнику. Шесть часов эскадры выжидали. В два часа дня турки, пользуясь благоприятным направлением ветра, стали наступать двумя колоннами. Первая — под командованием Гассана — атаковала русский авангард, предводимый бригадиром Ушаковым. Вторая колонна угрожала корде-баталии и арьергарду. По замыслу Гассана, эти корабли должны были отрезать авангард от русской эскадры. Расстановка сил говорила о том, что авангард Ушакова будет уничтожен. Ушаков располагал двумя линейными кораблями и двумя 50-пушечными фрегатами; против каждого русского корабля Гассан выставил пять турецких. Корабли Ушакова вели огонь метко и быстро, что позволило отбить первоначальную атаку Гассана. Турки попытались отрезать и окружить два фрегата русского авангарда — «Борислав» и «Стрелу», но Ушаков, действуя расторопно и хладнокровно, не позволил этого. Прочувствовав момент, когда можно было действовать с суворовским натиском, он на флагманском корабле «Святой Павел» пошёл в контратаку, нарушая правила господствовавшей линейной тактики, по которой флагманский корабль должен был находиться в центре своей линии. Ушаков ринулся вперёд, показывая другим кораблям пример смелой атакующей тактики. В ближнем бою Ушаков повредил и заставил отступить флагманский корабль Гассана «Капудания». Другие корабли ушаковского авангарда поддержали атаку флагмана лавинным огнём, окончательно расстроив построение турецкой эскадры. В пять часов вечера турецкая эскадра с большими потерями оставила место сражения. Потери Ушакова были минимальны — пятеро убитых, двое раненых. Перестрелка второй турецкой колонны с остальными силами Войновича велась с солидного расстояния и носила вялый характер. Войнович не поддержал атаки Ушакова и не помог своему авангарду в преследовании панически отступающего противника. Так начиналась слава Ушакова, который завоёвывал репутацию морского Суворова . И Потёмкин, и Суворов высоко оценили подвиг авангарда русской эскадры. Бригадир Ушаков вскоре по представлению Потёмкина был произведён в контр-адмиралы.

У сражения при Фидониси был и эпилог: 5 июля турецкий флот вышел к Ак-Мечети, где был встречен русскими судами, принудившими турок к отступлению сначала к Херсонскому мысу, а с 6 июля — к румелийским берегам.

Теперь турецкий флот не представлял угрозы для Екатеринославской армии Потёмкина, осаждавшей Очаков и контролировавшей Кинбурн. Суворов был убеждён, что пришло время для штурма. Можно предположить, что после кинбурнской победы, осыпанный наградами и прочей царской милостью, когда казалось, что до фельдмаршальского жезла рукой подать, Суворов переоценил своё влияние на Потёмкина. После Кинбурна можно было поверить, что великий администратор Потёмкин считает Суворова, говоря условно, своим военным министром, который вправе навязывать собственную тактику. А Потёмкин — человек с немалым боевым опытом и сложившимися взглядами на стратегию и тактику войны. Личность амбициозная, он не выносил давления от подчинённых. И, возвышая до небес кого-либо из генералов после знаменательных побед, умел держать их на почтительной дистанции, зная свою цену второго человека в государстве.

Очаковская оплошность

Кинбурнская победа позволила Потёмкину приступить к более активным боевым действиям у стен Очакова, активизировав «осаду Трои», как иронически называл очаковское стояние отодвинутый в тень Пётр Александрович Румянцев. Под Очаков прибыл и Суворов, уже составивший для фельдмаршала Потёмкина план генерального штурма. Суворову вверили четыре гренадерских батальона на левом крыле русских сил: не более 2500 человек. Кинбурнский победитель приступил к учениям, готовил гренадер к штурму. С утра до вечера они оттачивали мастерство штыкового боя. К нему приглядывались и русские офицеры, и иностранцы: знаменитость! Но стоять под Очаковом Суворову пришлось недолго. В одном из докладов генерал-аншефа Потёмкину содержался по-суворовски эмоциональный эскиз продуманного штурма: «Осада Очакова. 1. Формальная. Траншеи (лутше назад), параллели, контрмины, бреши, штурм. Ложемент — материалы. 2. Бить брешь с флота в нижнюю стену. Успех, штурм. 3. Соединяя оба, лучше прежде занять ретраншемент. Но — елико можно, без траншеи, ложементом! Выручка. На неё корпус в поле, примечательной. Бить!» Этот план предполагал уничтожение главных турецких сил, которые стянулись бы к Очакову, и штурм крепости с моря и с суши. Перед дерзким штурмом ослабленный очаковский гарнизон не смог бы устоять. Но нужно было выманивать и бить турок, истощая их силы в бою, а не осадой. Доводы Суворова выглядели вполне убедительно, и через несколько лет, когда нужно будет во что бы то ни стало приступом брать Измаил, Потёмкин вспомнит о возможностях Суворова. Но в 1788-м командующий Екатеринославской армией не думал торопиться, вёл секретные переговоры с турками, надеялся, что османы дадут слабину, и на крайний случай ждал более благоприятных условий для штурма.