Татьяна Полякова - Час пик для новобрачных

• Название: Час пик для новобрачных
• Автор: Татьяна Полякова
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-07622-0

Молодую, красивую, обеспеченную женщину Полину Шабалину постигло горе — трагически погиб ее муж. Полине кажется, что все кончено. Но жизнь продолжается и даже приобретает неожиданные повороты кто-то тайком посещает квартиру Полины, ей звонят неизвестные, подбрасывают какие-то странные записки Полина понимает, что все это как-то связано с ее мужем, и начинает собственное расследование, чтобы выяснить, кто же был ее муж. Результаты ошеломляют. У каждого — свой скелет в шкафу, который имеет скверную привычку вываливаться в самый неподходящий момент. В том числе и из шкафа самой Полины.

---

— Это его жена, — торопливо пояснила моя провожатая.

Я сделала еще шаг и увидела каталку, а вслед за этим… “Это не правда”, — пронеслось у меня в голове, и я начала медленно оседать на пол.

Резкий запах нашатыря привел меня в чувство, я привалилась к стене, а взгляд мой искал каталку и то, что на ней.

— Все в порядке, — хрипло сказала я. — Не беспокойтесь. — И заставила себя подойти.

При виде того, что представлял собой труп, мутился рассудок. Я не должна была приходить сюда. Глеб остался бы в моей памяти красивым сильным мужчиной, а теперь, думая о нем, я буду видеть лишь то, что вижу сейчас. Я никогда не смогу избавиться от этого.

Я заплакала в бессилии, кусая губы, и вдруг поймала себя на мысли, что отказывалась верить в то, что до жути обгорелый труп передо мной — это Глеб. Все во мне протестовало, точно это злая шутка, которая ни при каких обстоятельствах не может быть правдой.

— Это не он! — решила я, не сразу сообразив, что кричу, а потом наступило спасительное беспамятство.

Когда я пришла в себя, за окном шел дождь. Я лежала на кушетке, надо мной склонился врач и монотонно что-то говорил. Я не очень-то слушала, боязливо косилась за его спину, где угадывалась дверь, и мысленно повторяла: “Это не Глеб. Я же знаю, это не он”.

Мысль эта помогла мне собраться с силами. Я сделалась очень спокойной и даже договорилась с женщинами обо всем необходимом. “Это не имеет никакого отношения к Глебу”, — думала я при этом и поторопилась уйти. Я почти смогла убедить себя в том, что так оно и есть на самом деле, но, вернувшись домой и собирая его вещи, я вновь почувствовала страшную тоску и отчаяние, и никакие спасительные мысли мне уже не помогали. Я каталась по полу и выла, отбрасывала прочь костюм, и зарывалась в него лицом, и вновь отбрасывала, и, как в бреду, твердила:

— Господи, господи… — не зная, что просить у бога.

Телефонный звонок прозвучал в осиротевшей квартире как набат. Я бросилась к телефону с нелепой мыслью, что труп в морге в самом деле кто-то другой, что все как-нибудь разъяснится и Глеб, живой и невредимый, вдруг скажет: “Как дела, дорогая?”

— Полина… — Голос звучал испуганно. — Это Володя. Можно, мы приедем?

— Да, — ответила я разочарованно и бросила трубку, жалея, что согласилась, мне никто не был нужен, никто, никто…

Они приехали очень быстро, должно быть, звонили уже по дороге. Я пошла открывать и увидела Володю с женой, ее звали Светлана. Владимир Сергеевич Калганов был нашим адвокатом, его рекомендовал нам один мой знакомый. Володя оказался не только хорошим адвокатом, но и приятным человеком, и мы очень скоро подружились. Светлана, с красными от слез глазами, молча обняла меня и всхлипнула. Мне же это безмолвное выражение соболезнования было неприятно и даже тягостно. Впрочем, неизвестно, как бы я вела себя в подобной ситуации.

Я попыталась взять себя в руки, боясь, что позволю себе что-нибудь резкое и совершенно несправедливое в адрес моих друзей.

— Даже не знаю, что сказать, — пробормотал Володя. — Это… это как гром среди ясного неба. Я узнал полчаса назад. Почему ты не позвонила?

— Прости, — покачала я головой, — я плохо соображаю, что нужно делать. Вот собрала вещи, — кивнула я на кресло и зарыдала. Светлана бросилась ко мне, а Володя с потерянным видом пялился на костюм моего мужа.

Через какое-то время я понемногу успокоилась, Света заварила чай, и мы устроились в гостиной.

— Все, что связано с похоронами, — хмуро начал Володя, — я беру на себя. И не спорь. Так будет лучше. Экспертизу провели… можно забрать тело… Прости, что я говорю все это… — Он закрыл глаза ладонью, точно желая избавиться от наваждения. — Ты знаешь, что Глеб завещал себя кремировать?

— Что? — нахмурилась я.

— Он хотел, чтобы его кремировали. Такова его воля, выраженная в завещании, которое хранится у меня.

— Но почему? — пробормотала я, сама толком не зная, кому адресован этот вопрос.

— Я тебя понимаю, — кивнул Володя. — Решать, конечно, тебе. Но его волю я обязан…

— Если Глеб хотел этого… — растерялась я, закрыла лицо руками и беззвучно зарыдала.

— Тебе лучше пожить у нас, — обнимая меня, сказала Светлана.

— Нет, — резко ответила я. — Нет. Я хочу побыть одна. Извините. Обо мне не беспокойтесь, все в порядке… Только надо свыкнуться с мыслью…

Света заплакала, в глазах ее мужа тоже стояли слезы. Я торопливо отвернулась.

Они ушли уже за полночь, так и не уговорив меня поехать к ним. На предложение остаться у меня я тоже ответила отказом. Мне хотелось побыть одной, отдаться своему горю, выть и кричать, не сдерживая себя. Иначе можно лишиться разума.

Где-то около двух, когда я сидела на полу, раскачиваясь из стороны в сторону и тоненько поскуливая, зазвонил телефон.

— Ты не спишь? — виновато спросил Володя.

— Нет.

— Я вот что хотел… надо сообщить родственникам. Этим может заняться Светлана. Она приедет утром. Хорошо?

— Да-да, спасибо, — поспешно ответила я и бросила трубку.

Потом поднялась и прошла в комнату Глеба. “Родственники, — крутилось в голове, — родственники…” Насколько мне известно, родственников у него не было. Мать умерла шесть лет назад, другой родни просто не наблюдалось, если не считать отчима, с которым Глеб, кажется, поддерживал отношения. Я должна ему сообщить. Он живет в Екатеринбурге. Где-то в бумагах Глеба наверняка должен быть адрес. Я села за стол, выдвинула верхний ящик и достала записную книжку, судя по записям, муж начал ее всего месяц назад. Другой в столе не оказалось. Счета, кипа ненужных бумаг: гарантия на телевизор и прочая чушь, страховки, потрепанный фантастический роман и пособие начинающему рыболову. Никаких личных записей или просто клочка бумаги с телефонным номером. Не помню, чтобы Глеб получал письма или кому-то звонил, я имею в виду своих личных знакомых. Только отчиму. Но и с ним при мне не разговаривал, просто сообщал: “Пойду позвоню отчиму”. Навестить же отчима никогда не предлагал, да мне бы и в голову не пришло ехать в Екатеринбург…

Я еще немного порылась в бумагах. Ничего существенного. Что-то вроде беспокойства закралось мне в душу: должно же было хоть что-то остаться. Впрочем, если заглянуть в мой стол, вряд ли там обнаружится что-то интересное. Никаких писем и открыток, потому что родственников у меня тоже нет. А телефоны и адреса общих знакомых в электронной книжке в прихожей.

Я потерянно оглядела комнату. Наша свадебная фотография на тумбочке. Ее сделали, когда мы выходили из загса, обычный любительский снимок. Я уткнула нос в букет цветов так, что лица почти не видно, Глеб в этот момент повернул голову ко мне, и на фото его лицо неузнаваемо. Часть щеки и затылок. Это единственная фотография. Я терпеть не могу фотографироваться, и Глеб, по-моему, этого тоже не любил. Отправляясь в загс, ни о видеокамере, ни о фотографиях он не позаботился. Володя, узнав об этом, расстроился и поймал какого-то самодеятельного фотографа. Теперь фотография — это все, что осталось у меня на память.

Мы познакомились год назад в Египте. Я приехала туда одна. Врачи настойчиво рекомендовали мне покой и смену впечатлений, сочетание, на мой взгляд, несколько неожиданное, но спорить я не стала. Наткнулась на объявление в газете “Отдых в Египте” и позвонила в турфирму. Оформлять визу не требовалось, загранпаспорт у меня был, в ближайшую субботу я вылетела в Хургаду и через несколько часов оказалась в отеле “Аладдин” с четырьмя звездочками на фасаде. Глаз радовали пальмы и экзотические цветы, так что с впечатлениями все было нормально. Отель представлял собой систему домиков, на два номера каждый, с симпатичной верандочкой, где было приятно посидеть вечером, глядя на небо с россыпью звезд.

Утром я отправилась на пляж, где и пробыла до двенадцати часов. После купания в море на меня напала лень, я сидела на веранде, разглядывала гирлянды цветов возле дома напротив и подумывала: не подремать ли немного?

Дорожка между домиками была вымощена плиткой, я услышала шаги и вскоре смогла лицезреть мужчину в шортах с полотенцем на плече, который поднялся на веранду двести сорок восьмого номера, как раз напротив меня, и устроился в кресле, бросив полотенце на ручку двери. Нас отделяло друг от друга метров пять, не более. Два человека сидят напротив и, разумеется, испытывают неловкость, в такой ситуации надо либо уйти, либо заговорить.

— Здравствуйте, — сказал он, чуть улыбнувшись, и я ответила:

— Здравствуйте.

Однако чувство неловкости не проходило, и, должно быть, по этой причине мужчина продолжил:

— Отличная погода.

"Дельное замечание, — подумала я, — если учесть, что в это время года здесь другой не бывает”.

— Да, погода прекрасная, — без намека на иронию согласилась я.

— Давно приехали?

— Вчера.

— В самом деле? Каким рейсом?

— В 14.20 из Шереметьева.