Виктор Поротников - Кровавое Крещение «огнем и мечом»

• Название: Кровавое Крещение «огнем и мечом»
• Автор: Виктор Поротников
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-6217

Новый роман от автора бестселлера «Добрыня Никитич»! Исторический боевик о прославленном воеводе Древней Руси, без которого князь Владимир не одержал бы победы в борьбе за власть и не стал бы Крестителем и Святым. Это Добрыня сыграл ключевую роль в утверждении новой веры. Это он «низвергал идолов» и силой принуждал народ принять христианство, а с упорствующими язычниками, не желавшими отдавать исконных богов на поругание, «поступал как с врагами». Это о нем сказано в летописях, что «лились кровь и слезы», когда Добрыня «крестил Русь огнем и мечом»…

Но даже это Кровавое Крещение не смогло очернить его в глазах потомков — как князь Владимир остался в народной памяти Красным Солнышком, так и воевода Добрыня превратился в легендарного богатыря русских былин Добрыню Никитича.

---

Добрыня слышал обеспокоенные разговоры бояр, которые понимали, что Владимир угодил в сети безудержного сладострастия и повинен в этом Мешко, но не знали, как вызволить своего юного князя из этой беды.

К счастью, мазовшане взяли город Влоцлавек, от которого было рукой подать до Крушвицы, где хранились большие запасы зерна на случай голода или долгой войны. Это вынудило Мешко спешно выступить в поход, не дожидаясь весенней оттепели. Мазовецким князьям было ведомо, что амбары в Крушвице полны пшеницы, овса и проса, поэтому можно было не сомневаться, что мазовшане непременно попытаются добраться до этих богатых запасов.

Пришлось и Владимиру волей-неволей облачаться в воинский наряд и садиться на боевого коня.

Отряды Мешко и русская рать подошли к Крушвице раньше мазовшан, которые замешкались, разоряя селения на реке Нешаве всего в двух переходах от Крушвицы. Мешко был взбешен дерзостью мазовшан, которым было мало того, что они изгнали из Влоцлавека и Плоцка его наместников и сборщиков податей, перебили священников. После всего этого мазовшане принялись грабить исконные владения Мешко, доставшиеся ему от отца и деда.

По лесным извилистым дорогам среди непролазных сугробов и засыпанных снегом елей польско-русское воинство стремительно нагрянуло в привисленский болотистый край. Мазовшане, не ожидавшие такой прыти от Мешко, были застигнуты врасплох. Их рассыпавшиеся по округе отряды и ватаги устремились к Влоцлавеку, бросая пленных и награбленное добро. Воинам Мешко удалось настичь и порубить несколько сотен мазовшан, отставших от их главных сил. Мазовшане прекрасно умели прятаться и уходить от погони в лесных дебрях, поэтому они довольно быстро сумели собрать воедино свои разрозненные дружины.

Мешко был полон решимости отбить у мазовшан Влоцлавек, чтобы из этого укрепленного города по весне двинуться вдоль Вислы на Плоцк. Мазовецкие князья решили биться с Мешко не на жизнь, а на смерть, но не сдавать ему Влоцлавек, изначально основанный мазовшанами.

…Конная дружина стояла среди притихших заснеженных сосен, похожая на затаившегося в засаде хищного зверя. Между деревьями пролетал теплый ветерок, напоенный терпким запахом хвои. Бледный свет февральского солнца струился сквозь вечнозеленые сосновые кроны, укрытые снежными шапками. Тонкие солнечные лучи вспыхивали блестящими бликами на островерхих металлических шлемах гридней, на железных бронях и кольчугах, на обитых медью щитах. Дружинники хранили молчание, замерев в ожидании сигнала к атаке. Лишь время от времени где-то похрустывал снег под копытами нетерпеливо топтавшихся на месте коней или негромко звякала уздечка от резкого взмаха лошадиной головы.

Устав глядеть прямо перед собой в узкие просветы между соснами, Владимир задрал голову и стал смотреть на бледно-голубое небо, затянутое тонкой дымкой из перистых облаков. Сквозь эту дымку проступало багрово-алое сияние утренней зари, разлившейся, подобно морю, над верхушками сосен. Цвет утреннего неба, окрашенный солнечным пурпуром, напомнил Владимиру густое красное вино, которым его угощал князь Мешко на застольях в гнёзненском тереме. От этого сладко-пряного вина у Владимира приятно кружилась голова, а по всему телу разливалась какая-то сладостная истома.

Закрыв глаза, Владимир мысленно перенесся в тот волшебный сон, окружавший его наяву все дни, проведенные им в чертогах гостеприимного польского князя. Ему вспомнилась чудесная игра в прятки, когда он с повязкой на глазах пытался ловить, метаясь из стороны в сторону, обнаженных смеющихся рабынь. Для наложниц польского князя такая забава была в порядке вещей. Перед мысленным взором Владимира проплывали юные улыбающиеся лица дев, которые исполняли все его прихоти днем и ночью, в бане и на застолье. Владимир не мог запомнить их имен, но ему запомнились сладкие уста этих рабынь-искусительниц, их неутомимость в постельных ласках, дивная прелесть их белокожих нагих тел…

Хриплое протяжное гудение боевого рога пробудило Владимира от сладких грез, возвратив его в постылую действительность.

— Пора, княже! — гаркнул над самым ухом у Владимира воевода Блуд. — Примчался гонец от Мешко. Полякам срочно требуется подмога!

— Вперед, братья! — обернувшись к своим дружинникам, воскликнул Владимир. — Не посрамим земли русской!

Понукая застоявшегося коня ударами пяток в бока, Владимир выдернул из ножен длинный узкий меч. С шумом и треском сминая кусты шиповника и тонкие стволы молодых осин, киевская дружина промчалась по сосновому бору и вылетела на заснеженную равнину, на которой кипело яростное сражение перемешавшихся конных и пеших полков.

Владимир невольно придержал разгорячившегося коня, окинув взглядом широко раскинувшиеся луга и пажити, занесенные снегом, с трех сторон окруженные темным хвойным лесом. Все это пространство от края и до края было заполнено многими тысячами сражающихся ратников, звон оружия и крики бойцов рождали грозное эхо вдалеке, там, где на холмистом косогоре вздымались бревенчатые стены и башни града Влоцлавека.

Мазовшан было очень много, их легко можно было узнать по узким овальным щитам, обитым кожей, с круглым железным умбоном посередине. Мазовецкие конники имели попоны из медвежьих и волчьих шкур, на их конусообразных шлемах из склепанных металлических пластин красовались, развеваясь на ветру, пучки черных и белых конских волос. Среди пеших мазовшан лишь немногие имели шлемы, большинство же шли в сражение в высоких колпаках и мохнатых шапках. Конные мазовшане имели длинные копья, которыми они наносили таранные удары. У пеших мазовшан копья были короткие, которые они обычно метали в неприятеля издали. На красных стягах мазовшан был изображен черный силуэт бегущего волка или волчья голова с оскаленной пастью.

Мазовшанам удалось вклиниться между пешей русской ратью и пешим польским полком, также мазовшане сильно потеснили конную дружину Мешко, оказавшуюся почти в полном окружении. Бужане, пытавшиеся прорваться на выручку к Мешко, были остановлены мазовшанами и оттеснены к лесу. Мазовшане, как и Мешко, изначально укрыли в лесной чаще свои отборные отряды, которые теперь, наступая с разных сторон, вступали в битву один за другим.

Киевская дружина стала пробиваться туда, где колыхался на ветру среди хаоса из сверкающих на солнце щитов и копий белый стяг польского князя с красным орлом, расправившим крылья.

Владимир вдруг преисполнился желанием вызволить Мешко из вражеского окружения, совершить ратные подвиги у него на глазах и тем самым отблагодарить его за гостеприимство, за уступчивость в переговорах о выдаче бужанам их соплеменников, оказавшихся в рабстве. Грохочущий железом клинков смертоносный вихрь закружился вокруг Владимира, едва его дружина врубилась в плотные ряды мазовшан. Увидев совсем близко от себя смерть и кровь, Владимир мгновенно растерялся, оказалось, что в душе он готов сражаться с врагами, но совсем не готов убивать неприятелей своей рукой. Владимир наносил удары мечом, но эти удары были слабы и неточны. Те из мазовшан, которые оказывались перед Владимиром, без труда отражали его натиск. И только расторопность киевских дружинников всякий раз спасала Владимира от беспощадно разящих вражеских мечей и топоров.

В какой-то миг воевода Блуд даже прикрикнул на Владимира, который слишком вяло действовал щитом, совершенно не заботясь о своей защите. Какой-то мазовшанин в кожаном панцире и горшкообразном медном шлеме, налетев на Владимира, рубанул его мечом сверху вниз. Владимир отпрянул назад. Вражеский меч, лязгнув по краю его щита, своим острием рассек ему щеку до крови. Ловкий мазовшанин занес было меч для нового удара, и в этот миг воевода Блуд разрубил ему голову надвое. От ужасного зрелища разлетевшейся на куски человеческой головы, из которой брызнули по сторонам клочья окровавленных мозгов, у Владимира закружилась голова. Он сполз с седла на истоптанный снег, чувствуя сильнейшие рвотные позывы. Его руки и ноги стали будто ватными. Упав на колени, Владимир исторг из себя приторно-горький поток рвоты. Ему было так худо, что он не замечал, как рядом падают наземь сраженные воины, мазовшане и русичи, как бьются в сугробах раненые лошади.

Немного придя в себя, Владимир сплюнул горечь, заполнившую его рот. Подняв глаза, он увидел рядом с собой Судишу, Блудова сына, который прикрывал его своим щитом. Панцирь на Судише был забрызган кровью.

— Такое бывает с непривычки, княже, — ободряюще произнес Судиша. — Все бывалые ратники прошли через это. Ну как, полегчало?

Владимир молча кивнул и встал, опершись на свой меч. Ему было стыдно перед Судишей за то, что он так расклеился при виде свежей крови. Владимир перевел дух. Что ж, сейчас он докажет Судише, что не лыком шит! Вскочив на коня, Владимир хотел было опять ринуться в гущу сражения, однако Судиша решительно удержал его.