Карл Маркс - Собрание сочинений, том 26, ч.3

• Название: Собрание сочинений, том 26, ч.3
• Автор: Карл Маркс
• Жанр: Философия

Двадцать шестой том Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса содержит «Теории прибавочной стоимости» Маркса, образующие четвертый том «Капитала».

---

«Но… этот капитал… не во всяком обществе выполняет все те задачи, которые он может выполнять. Во всех случаях он берется за их выполнение лишь постепенно и в определенной последовательности, и примечателен и в высшей степени важен тот факт, что та особая функция, выполнение которой существенно для значительного развития мощи капитала во всех его других функциях, есть как раз та функция, которую капитал в отношении большей части работников земного шара вообще еще никогда не выполнял» (стр. 35–36).

«Я имею в виду авансирование заработной платы» (стр. 36) [Русский перевод, стр. 313].

«Заработная плата авансируется капиталистами в случаях, распространяющихся менее чем на одну четвертую часть работников земного шара… Это обстоятельство… имеет первостепенное значение при объяснении относительного прогресса народов» (там же).

[1138] «Капитал, или накопленный запас, лишь позднее, после того как он выполнял различные другие функции при производстве богатства, берет на себя функцию авансирования работнику его заработной платы» (стр. 79) [Русский перевод, стр. 350].

В последней фразе Джонса (со стр. 79) капитал по сути дела охарактеризован как «отношение», не только как «накопленный запас», а как вполне определенное производственное отношение. «Запас» не может «брать на себя функцию авансирования заработной платы». И Джонс подчеркивает, что основной формой капитала, — той формой, в которой он придает отличительный характер всему процессу общественного производства, господствует над ним и приводит к совершенно новому развитию производительных сил общественного труда, революционизируя все социальные и политические отношения, — является та форма, в которой капитал противостоит наемному труду, выплачивает заработную плату. Джонс отмечает, что до выступления капитала в этой, имеющей решающее значение, функции капитал выполняет другие функции, выступает в других, подчиненных, но исторически более ранних, формах, но что его мощь во всех его функциях достигает своего полного развития лишь с выступлением его в качестве промышленного капитала. С другой стороны, в своей третьей лекции: «О том, как капитал или капиталисты» { здесь, в этом «или», и зарыта собака: только в результате этой персонификации накопленный запас становится капиталом} «постепенно берут на себя последовательные функции в производстве богатства», — Джонс не говорит нам, каковы эти более ранние функции. В действительности это могут быть лишь функции торгового капитала или капитала, занятого торговлей деньгами. Но хотя Джонс столь близко подходит к правильному взгляду и в известном смысле сам высказывает его, он, с другой стороны, как политико-эконом все же до такой степени находится в плену буржуазного фетишизма, что ни один черт не может поручиться, что Джонс здесь не имеет в виду те различные функции, для которых «накопленный запас» может служить просто в качестве накопленного запаса. Положение Джонса:

«Капитал, или накопленный запас, лишь позднее, после того как он выполнял различные другие функции при производстве богатства, берет на себя функцию авансирования работнику его заработной платы» (стр. 79)

— есть полное выражение того противоречия, что, с одной стороны, у Джонса имеет место правильное историческое рассмотрение капитала, а с другой стороны, оно затемнено свойственным политико-экономам ограниченным представлением, будто «запас» как таковой и есть «капитал». Поэтому «накопленный запас» становится у Джонса личностью, которая «берет на себя функцию авансирования заработной платы» работникам. Джонс разрушает свойственную политико-экономам ограниченность, еще сам находясь в плену у нее, — и разрушение ее становится необходимым, коль скоро капиталистический способ производства рассматривается как исторически определенный способ производства и уже не представляется больше вечным естественным отношением производства.

Мы видим, какой большой скачок сделан от Рамсея до Джонса. Как раз ту функцию капитала, которая делает его капиталом, — авансирование заработной платы, — Рамсей объявляет случайной функцией, вызванной лишь нищетой основной массы народа и безразличной для процесса производства как такового. В этой ограниченной форме Рамсей отрицает необходимость капиталистического способа производства. Джонс же {поразительно, что оба они были попами английской государственной церкви[139]. Английские попы всё же, по-видимому, думают больше, чем континентальные} показывает, что именно эта функция делает капитал капиталом и обусловливает характерные особенности капиталистического способа производства. Джонс показывает, как эта форма возникает лишь на известной ступени развития производительных сил и создает тогда совершенно новый материальный базис. Но поэтому Джонс гораздо глубже, чем Рамсей, понимает также и «упразднимость», лишь исторически преходящую необходимость этой формы. Джонс отнюдь не считает капиталистические отношения вечными отношениями:

«Когда-нибудь в будущем может возникнуть такой порядок вещей, — и отдельные части света, возможно, приближаются к нему, — при котором работники и владельцы накопленного запаса будут тождественны; но в развитии народов… этого до сих пор никогда еще не было, и для того чтобы проследить и понять это развитие, мы должны наблюдать, как работники постепенно переходят из-под власти заказчиков, которые платят им из своего дохода, во власть предпринимателей, платящих им авансированием капитала, из валового продукта которого владельцы его рассчитывают реализовать для себя особого рода доход. Это, возможно, не является столь же желательным порядком вещей, как тот, при котором работники и капиталисты тождественны; но мы должны тем не менее принимать его как известную стадию в ходе развития производства, которая до сих пор была характерна для развития передовых народов. До этой стадии жители Азии еще не дошли» (стр. 73) [Русский перевод, стр. 344].

[1139] Здесь Джонс без всяких обиняков заявляет, что он «принимает» капитал и капиталистический способ производства лишь как переходную фазу в развитии общественного производства, как такую фазу, которая, с точки зрения развития производительных сил общественного труда, означает громадный прогресс в сравнении со всеми предшествовавшими формами, но которая отнюдь не есть конечный результат, а, напротив, в присущей ей форме антагонизма между «владельцами накопленного богатства» и «фактическими работниками» заключает в себе необходимость своей гибели.

Джонс был профессором политической экономии в Хейлибери, преемником Мальтуса. Здесь мы видим, как действительная наука политической экономии кончает тем, что рассматривает буржуазные производственные отношения как всего лишь исторические, которые ведут к более высоким отношениям, где исчезает тот антагонизм, на котором основаны буржуазные производственные отношения. Своим анализом политическая экономия разбивает те кажущиеся самостоятельными по отношению друг к другу формы, в которых выступает богатство. Ее анализ (даже уже у Рикардо) идет настолько далеко, что

1) исчезает самостоятельная вещественная форма богатства, и оно просто выступает скорее как деятельность людей. Все, что не является результатом человеческой деятельности, результатом труда, есть природа и в качестве таковой не является социальным богатством. Призрак товарного мира рассеивается, и этот мир выступает всего лишь как постоянно исчезающее и постоянно вновь создаваемое объективирование человеческого труда. Всякое вещественно прочное богатство есть лишь мимолетное овеществление этого общественного труда, кристаллизация процесса производства, мерой которого является время — мера самого движения.

2) Те многообразные формы, в которых различные составные части богатства притекают к различным частям общества, утрачивают свою кажущуюся самостоятельность. Процент — это лишь часть прибыли, рента — только добавочная прибыль. Поэтому и процент и рента растворяются в прибыли, а сама прибыль сводится к прибавочной стоимости, т. е. к неоплаченному труду. Но стоимость товара сама сводится лишь к рабочему времени. Рикардианская школа заходит даже так далеко, что одну из форм присвоения этой прибавочной стоимости — земельную собственность (ренту) — она отрицает как бесполезную, коль скоро ее получают частные лица [а не государство]. Рикардианская школа отрицает земельного собственника как функционера капиталистического производства. Антагонизм, таким образом, сводится к антагонизму между капиталистом и наемным рабочим. Но это отношение между капиталистом и наемным рабочим рикардианская политическая экономия рассматривает как нечто данное, как закон природы, на котором покоится сам процесс производства. Позднейшие экономисты — такие, как Джонс — идут дальше этого и признают уже только историческую правомерность этого отношения. Но с того момента, когда буржуазный способ производства и соответствующие ему отношения производства и распределения признаются историческими, приходит конец заблуждению, рассматривающему буржуазный способ производства как естественный закон производства, и открывается перспектива нового общества, новой экономической общественной формации, к которой буржуазный способ производства образует лишь переход.[140] [1139]