Маргарита Меклина - POP3

• Название: POP3
• Автор: Маргарита Меклина
• Издательство: Lulu-Press
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-0-557-03689-9

Маргарита Меклина родилась в Ленинграде. Лауреат Премии Андрея Белого за книгу «Сражение при Петербурге», лауреат «Русской Премии» за книгу «Моя преступная связь с искусством», лауреат премии «Вольный Стрелок» за книгу «Год на право переписки» (в опубликованном варианте — «POP3»), написанную совместно с Аркадием Драгомощенко. Как прозаик публиковалась в журналах «Зеркало», «Новый берег», «Новая юность», «Урал», «Интерпоэзия».

---

Мы будем ходить кладбищенскимми дорожками, обниматься и говорить о том, что люди встречаются не для того, чтобы говорить… На самом деле я поднялся в 6 утра, выпил бутылку black death, а по русски пепси колы и принимаюсь за всякие свои дела. И думаю о вас. Не кажется ли вам, что я строю куры? 8-)

Нижайше ваш, обиженный провайдерами, атд [140]

Добрый день, дорогой Аркадий,

Я Вас уже представила с авоськой и накрахмаленной шеей у трапа. Уже рябят перед глазами синеватые валики расписаний. Кажется, самолет приземляется 3-го утром в субботу (медленно выходят шасси…… и т. д.) Бортпроводница Настасья… Некоторые неблаговидные неблагодарные careless people надавали мне кучу чемодавов (как говнодавов, простите), поэтому я скорее всего должна буду воспользоваться услугами молодцов в суконных гимнастерках. То бишь наверно моя сестра меня встретит. А скажите, Аркадий, как к Вам можно проехать?

[141]

Понял-понял, с юнкерами в мексикансих притонах гуляем-с… Нет, чтобы болезному заморскому другу черкнуть утешеньице. Куда там! Это уж теперь и младенцам известно, чего в наши — ПО-МО-времена стоит дружба… А я нет, я другой, я, вот, взял и присобачил для своего нежного друга пару строк. Пусть он читает их ввечеру, пусть злится, пусть ненавидит. А с Аркадием Трофимовичем безадресным выступаем торжественной поступью к ларьку, ибо пришла пора испить горькую чашу. И изопьем-с

[142]

Милейший Аркадий,

послушайте, не живете ли Вы рядом со «взрослой» восемнадцатой поликлиникой, что за четыре остановки от проспекта М-стов на 28, 46, 51 или тому подобном трамвае? Да-да, я живу рядом с П-ким проспектом, а на Пск. 13 (17?) стоит моя школа, гуляет мой кот. Мне кота в общем-то тоже хотелось бы увидеть. Я тоже не понимаю, приезжаю я или уезжаю, может, я просто по Садовому Кольцу гоняю, по кругу…

[143]

Милая Рита,

ваши письма обладают целительными свойствами, а я подумываю, не стать ли эдаким колдуном-целителем-шаманом. Увечных и болезных я бы лечил вашими письмами, днем и ночью начитывая их, нашептывая их в уши, глаза, выдавливая их литерами Бройеля не челе страждущих, высекая их строки на горных кряжах. Народ изменится и войн не будет. Не будет и остального. Силы космоса умилятся и выключат свет. Во тьме все разворуют недоворованное а после начнется великое гуляние. Его же мое воображение отказывается описать.

Рита, как обстоят дела с Иосселем? В отношении интернета — именно идиотское совпадение обстоятельств и одновременная смехотворность случившегося привела меня в бешенство. Наша договоренность основывалась на регулярной публикации их небольшой плашки (полиграфический термин) с их именем провайдера в газете. Все так и было. Но в канун маевок и разлива коммунистов кто-то взял и отключил. То есть, никого нигде нет, все пусто, сидит только нечто по имени тех. помощь с серебристым голосом, а мне ведь еще надо пару десятков таблоидов просмотреть и перевести всякое про уродов и таинственных мух и пр. поскольку 4 сдавать в печать. Труба. Сын пришел на помощь, где-то ковырнул вход и ящик, но меня это мало устраивает — поэтому после 10 я снова перейду на что-то более устойчивое.

А о Пригове и ПО-МО… мне уже не достает сил думать о них. Вы уже наверное спите? Со сказками братьев Гримм… упавшими на пол в изголовье.

Обнимаю — ваш невыдержанный атд. [144]

Милейший Аркадий, я ничего не понимаю: какой санскрит, какая детская поликлиника, какая-то фабрика с бутылками боржоми, лужи, через которые надо перепрыгивать, чтобы не забрызгать новые невозможно-желтые чехословацкие резиновые сапоги (девочка ночами клала их на подушку, — так напоминали они ей теплую домашнюю желтую утку: отвороты красные, запах полимерный и сложный). Ваш телефон висит где-то в чаще разрозненных знаков, не прилепясь еще к записной книжке. Где книжка? Где большой пистолет? Где потраченные впустую юные годы (15 июня мне исполняется… не скажу сколько…)? Как только приеду, сразу же Вам позвоню, и Вы мне тогда подробно расскажете про 14 а и 28 б, а также про этикет общенья с кондукторами.

Милейший Аркадий, я поднимаю за Вас кружку с кофе, смешанным с ванильным мороженым, украденным мною из холодильника моей компании, и уже вижу себя набирающей Ваш номер… Мой голос дрожит. У меня, между прочим, жуткий акцент, предупреждаю сразу. Мне, кстати, тоже хотелось бы все письма собрать, есть у меня один диск, но не помню, кажется, я только Ваши письма сохраняла? I don't know, I should look, maybe my Netscape still has everything. But I have to move a computer to a new place, and I hope that everything will still be intact. Сегодня я купила кровать. Я знаю, это неинтересно, с упоминания кровати можно не читать дальше. Но это моя первая (на всякий случай двухспальная) собственная американская кровать! О боже, и все эти продавцы начинают со мной заговаривать. Как говорят в Одессе, «ой-вей». Тщедушный матрасный Чарльс сказал, что любил изучать историю в школе, что у него есть сестра Маргарет, «as pretty as you,» ковровый Джон, который взялся заделать в моей новейшей машине сигаретную дырку (прожженую работниками близлежащей масляной компании), оказался игривым датчанином, посетившим Эрмитаж в семидесятом году. Он меня сразу с порога спросил: «Вы медсестра»? Нужно ли было мне удивляться? Чарльс допытывался, где же мой муж. Пришлось сказать ему, что муж в России. Это просто какая-то «Ярмарка» Теккерея!

[145]

Милая Рита,

вот уж даже и не знаю, о чем рассказать, о чем поведать… только что вернулся из, да позволительно будет сказать, деловой поездки (мерседесы и вольво по обыкновению отлетали назад, как пыль — один из них, впрочем едва не прибил меня дверью) и, вот, грею ноги на чашке кофе. По потолку ползет трещина — мистер Питкин в тылу врага.

Иногда, покидая кромешные глубины соцерцания, которые даже лучи, нашего, заметьте, солнца не в силах пронять, я принимаюсь раздумывать над вашим предложением касательно великого американского романа… хорошее предложение, славное предложение… — и впрямь бударажит кровь и кружит голову. В самом деле, с чего бы эдакого нам начать? С перелетов ли пернатых? С тихоокенских ли лайнеров и хрупких теней женщин, придерживающих на ветру шляпы? С любовной интриги английских пациентов или же найденных в шкапу писем Гертруды Штайн, испещренных неизвестными заметками к становлению в том числе и американцев? Либо с леденящего кровь убийства соседского кота по имени Джимми Хендрикс? А кто такой Morisson?

Право, не знаю. Голова идет кругом. Выбор едва ли возможен, — хочется всего сразу да к тому же еще и тихих признаний за гардинами. Но, как бы то ни было, надеюсь, ваши экзамены не до конца изопьют вашу кровь и вы, подобно птичке Феникс воспрянете с невероятными идеями, которые я, как старый ворчливый слесарь в проволочных очках, буду пилить, верстать, клепать, и все такое. Отрадно было узнать, что я не показался Терри зловещим придурком. Хотя в наших краях люди необыкновенно милы, мечтательны, не испорчены тлетворными веяниями современного искусства, хотя разбираются в нем с несравненной проницательностью. Однако довольно… а то еще и о каннибалах захочется поговорить, а тут ночь на дворе, хоть и белая, но все-таки… Хотел было о чтении, книгах, созвездиях и будущем, но, чувствую, не достанет мне на это сил. Поэтому позвольте, любезная Рита, легко обнять вас на воздушных путях и пожелать доброго утра.

Ваш — а. [146]

Дорогой Аркадий,

Здесь все хмуро, упаковано в кубики, где сидят шестеренки, тыкающие наэлектризованными пальцами в клавиатуру. Давайте с Вами поедем в Париж. Сестра сказала, что из России сейчас никого не выпускают и даже скоро прекратят хождение долларов (по мукам). Это правда?

Приезжайте, дорогой Аркадий, в Нью-Йорк, и мы напьемся, накуримся гашиша и пойдем в Белый Дом. Или приезжайте, дорогой Аркадий, в Париж, и мы напьемся, накуримся гашиша и пойдем познакомимся с Сартром или Франсуа Миттераном. Или с Матиссом. Мы с ними выпьем и накуримся гашиша (курят ли гашиш?) Или поедем, дорогой Аркадий, в Австралию и встретим там отца Бродского, напьемся, накуримся гашиша и пойдем стрелять пушистых незлобных опоссумов. Или коал. Мы их поснимаем сильными руками с деревьев и наколем их гашишом, и напьемся, и из Австралии поедем в Нью-Йорк, где разбомбим все галереи, где мы будем пускать бумажных журавликов, начиненных динамитом, на воротил мира сего. И всех clairvoyants мы вздернем на реи и будем пить под черным флагом пиратское пиво. Или давайте поедем, дорогой Аркадий, в Стокгольм…?

[147]

Рита, вы уж простите, но я кручусь здесь налаживаю —

Заканчивал верстку митиного, вроде как последнего журнала, а по пути читал супермогутина. Жалко, конечно, что этот жанр повествования (ну, назовем его «городским путешествием»), начавшись Лимоновым, так и не продолжил себя. А теперь все сначала… Жаль. Вот, пожалуй он, великий супермогутин, грустно мне напомнил лихие времена полночных ковбоев. Не стану вас более отвлекать, ваш — аркадий.