Олег Ермаков - Иван-чай-сутра

• Название: Иван-чай-сутра
• Автор: Олег Ермаков
• Жанр: Современная проза

Авторский вариант романа. Журнальная версия была опубликована в журнале «Нева».

---

«…Ну уж Керуак точно вне подозрений! — решила Маня. — Хотя он и дружил с Гинсбергом. Но в нем сразу чувствуется стопроцентный чувак. Жаль, что „Сутру подсолнуха“ сочинил не он, а лишь подсказал ее Гинсбергу и сам угодил в гениальный стих».

Внезапно снова запиликал мобильник. Водитель не реагировал.

— Теща звонит? — спросил Кир.

Он вообще-то был мастером неожиданных наворотов. За что его и ценил тусняк.

Водитель покосился на Кира. Немного поколебавшись, он протянул руку к мобильнику и ответил: «Да?.. Все в порядке. Заглянул… Нет, ничего. Не заметил. С самим?.. Не встречался. Я?.. Еще в Глинске, не выехал. Нет. Попозже. Тут возникли… некоторые осложнения. Да. Хорошо. Конечно. Непременно». Он сунул мобильник в специальное гнездо на панели, мельком глянув в зеркало, перехватил взгляд рыжей девушки и проговорил, что действительно, эта вездесущая техника иногда… начинает надоедать.

— А без техники человек ничто, — отчеканил Кир.

Узкие губы мужчины растянулись в улыбке.

— Но вы же оставили мобильные телефоны?

Кир не растерялся и ответил, что передвигаются-то они все равно на авто, а не на своих двоих. И вообще, если понимать технику в исконном греческом смысле, то человек нигде и ни при каких обстоятельствах не обходится без нее.

— Сломать рогульки для костра и заострить их, а сверху положить поперечную палку и повесить на нее котелок, — это уже техника, — сказал он и продолжал, воодушевляясь. — Техника обработки дерева! Техника приготовления пищи! Техника стояния на голове, если ты йог! Да сама голова тоже техника, суперкомпьютер! И поэтому стоят на ней только полные идиоты. Стоять лучше все-таки на ногах и сидеть на заднице в хорошем автомобиле.

Когда автомобиль начал спускаться с очередного холма, в салоне появился какой-то запах. Чем ниже, тем сильнее и резче пахло. Дорога была довольно крута. Справа внизу блестело тускло озерцо, в воде отражалось облупленное кирпичное здание, высокая закопченная труба. Еще одна труба выходила из-под здания, и оттуда хлестала белопенная вода прямо в озеро. Неподалеку купались дети. Вскоре они въехали в самый центр невидимого ароматного облака и увидели табличку с надписью «Спиртзавод». Вокруг стояли дома с огородами и садами, в одном месте на луговине паслась лошадь, на телеге у плетня сидел и курил заросший щетиной мужик с забинтованной по локоть рукой.

— Градообразующее предприятие, — прокомментировал Кир. — Хотя города так и не получилось.

— Город остался в умах. Град невидимый Китеж, — брякнула Маня. — Утонул в спирте.

— А это библейцы постарались! — сразу ответил Кир. — Кто шинкарями работал? спаивал рабочих с крестьянами?

— Под руководством америкосов, — съязвила Маня.

— Нет, зачем утрировать, — ответил Кир. — Америку к рукам они прибрали позже. И уже не спирт, а героин пустили в ход.

Маня фыркнула. Кир обернулся.

— А откуда к нам все это пришло? Кастанеда с кактусом, рок-н-ролл кислотный? Папаша Хаксли с «Дверями»…

— …Виндоус, железо, — подхватила Маня, — диски, флэшки…

— Утечка мозгов, — ничуть не смутившись, откликнулся Кир. — Тоже известно кем организованная.

«Понтиак» внезапно затормозил, так что Маня чуть не свалилась с креслица. Кир тоже от неожиданности дернулся вперед, выставив руку, уперся в панель. Маня метнула взгляд на дорогу, но там никого не было. Она посмотрела на водителя. Его лицо побледнело. Маня испуганно соображала, что же могло его разозлить. Замечание о Китеже? Или… о библейцах? Лицо его полностью соответствовало кличке, которую успела дать ему Маня — Уайт — и цвету волос. Кир тоже озадаченно взглянул на него, поправил бейсболку. «Что-то… случилось?» — спросил он. Голос его, как обычно в нестандартных ситуациях, прозвучал сипло. Уайт еще мгновенье безмолвствовал и не двигался, слышен был только мягкий рокот мотора и какое-то шипение. Но вот лицо его начало медленно розоветь и прямо на глазах покрываться обильной испариной. Он оглянулся на Кира. Его тонкие нервные губы тронула улыбка. «Нет, все в порядке», — проговорил он, переключил скорость, надавил на педаль, и «Понтиак» тронулся.

Видно было, что Уайту неприятно это маленькое происшествие. И чтобы восстановить прежнюю легкую атмосферу, он спросил о Хаксли, не тот ли это Хаксли, вернее Гексли, который был соратником Дарвина?

— Нет! — воскликнул Кир, воодушевляясь. — Не тот. Этот был большим темнилой, шулером, написал библию торчков «Двери восприятия», нагородил кучу всего про вселенский разум, который, мол, скрывает от нас всю правду, вставив нам в мозг заслонку. А если взять отмычку и ковырнуть — дверца и откроется. И эта отмычка: ЛСД, психические грибы, кактус с мескалином и прочая дрянь.

— Он был внуком, между прочим, Гексли, — заметила Маня, — и вообще человеком с научным складом ума.

Кир рассмеялся, кивая на Маню, в подтверждение своих слов.

— Да-да, конечно, великий человек, столп всех Радуг, идол торчков, Моисей-освободитель, блин! Только у меня вопрос. Если это так здорово и прогрессивно, ну, расширять сознание кактусом, почему же торчки-индейцы до прихода белого человека не смогли придумать ни плуга, ни элементарного колеса даже? Как это вселенский разум не вразумил их в открытые двери? Что ж это за прозрение и просветление! Инки своих паханов таскали в носилках по длинным дорогам через Анды, надрывались, а вселенский разум молчал. Не надо им было тайн всяких магических, космических откровений. А надо было обыкновенное колесо. Дурацкое колесо на палочке! Как у пятилетнего ребенка. У них солнце было каменное, в узорах, а колеса не было. Пирамиды, трубки, куртки из человечьей кожи для обрядов, инкрустированные черепа, а завалящего колеса не было.

— Зато календарь майя самый точный в мире! — с досадой выпалила Маня. — И ноль они придумали раньше всех.

Кир засмеялся, хлопнул себя по коленкам.

— Вот-вот! Ноль, но не колесо. А ведь они так похожи! Ну, что ж их не пробило? Не торкнуло? Да и библию кто написал, если уж на то пошло?

— Шинкари, — ответила Маня.

— Нет, трезвые евреи.

— Тебя не поймешь, Кир, — проговорила Маня, — полная шиза.

— Это не шиза, подруга, а суровая объективность. Признак честного ума.

— Уф!.. — откликнулась Маня.

«Понтиак» проехал мимо кладбища и через некоторое время слева от дороги показался громадный камень. «На нем что-то написано!» — воскликнул Кир, выворачивая голову. Уайт притормозил. «Можно посмотреть». Кир вылез из автомобиля и гигантскими шагами направился к камню на зеленой лужайке.

— Историческое место, — сказал Кир, вернувшись. — В тринадцатом веке глинчане здесь били ордынцев. По местам боевой славы едем. Вот что значит мой спонтанный метод, подруга.

Автомобиль тронулся, покатил дальше по дороге, усыпанной гравием. По обочине навстречу шел старик в застиранной одежде, вел на веревке корову. «Такой же мог нам повстречаться и в одна тысяча двести с копейками году!» — заметил Кир. Уайт что-то сказал, никто не расслышал, что именно.

Автомобиль выехал к переезду, и, прежде чем пересечь его, Уайт, а с ним и пассажиры посмотрели сначала в одну сторону, потом в другую: влево и вправо уходили рельсы, черные мазутные по бокам и зеркально чистые сверху, — вдалеке, на повороте они сверкали как золотые, попадая под солнце, бьющее из-за макушек огромных берез и елей; по склонам возле железной дороги рдел иван-чай.

«Напрасно все-таки убрали смотрителей», — посетовал Уайт, кивнув на кирпичный квадратный домик без крыши, двери и окон, окруженный бурьяном, цветами, а сзади, примыкавшим к нему яблоневым садом с наполовину усохшими кронами. Ага, подумала Маня, вспомнив, что Железнодорожная Крыса работал именно на таком вот переезде смотрителем, он уже не молод, из тех еще, олдовых, заставших настоящий расцвет. Ну да, а сейчас все в полном упадке и «рок-н-ролл мертв», как поет еще один старичок с блаженной даосской бородкой, отходная его рок-н-роллу затянулась… Но как бы там ни было, а он всегда прав, разве какие-нибудь «Звери» или «Фердинанды» играют рок-н-ролл?

«…очень опасно, — продолжал Уайт, — сомнительная экономия…» Он запнулся и замолчал, как будто снова вырубаясь. Маша поймала в зеркале отражение его лица, оно вновь бледнело, ярко зеленели глаза. Может, он под кайфом? пронеслась безумная мысль. Ну, не такая уж и безумная, если подумать. «Надо автоматику устанавливать!» — откликнулся Кир. Но Уайт, похоже, его не слышал. Он вел автомобиль, судорожно вцепившись в руль, как будто впереди лежала не свободная желтоватая дорога, а вился серпантин над пропастями и тормоза отказывали… Вскоре он обмяк, по его щекам стекали ручейки. «Да, напрасно», — пробормотал он. Под мышкой на рубашке увеличивалось пятно. Ну нет! стремный мэн. И куда он едет?

Они проскочили поворот и въехали в деревню, разбросанную, глядящую темно окнами невзрачных домов, кое-как выкрашенных и вовсе некрашеных и даже не обшитых досками, серобревенчатых, крытых наполовину шифером, наполовину толем, ржавым железом, обнесенных разномастными оградами из сеток, железных столбов, досок и просто неошкуренных жердей, краснеющих срезами; хозпостройки выглядели еще жальче: почерневшие, в заплатах, вросшие в землю, покосившиеся, как будто недавно пронесся буран. И только один дом выделялся среди этих лачуг: кирпичный, двухэтажный, с глухим бетонным забором, с зеленой антенной, на которой белела надпись: НТВ+.