Фархад Агамалиев - Старый причал

• Название: Старый причал
• Автор: Фархад Агамалиев
• Издательство: Госкино СССР
• Жанр: Сценарии
• Год: 1982

---

Едва убрали со старых полей овощи и табак, работа развернулась вовсю.

Ежедневно приезжали десятки машин с платформами, груженными железобетонными стойками для подъема лозы на шпалеры.

Сгружали мешки с удобрениями. На полях дотемна трудилась техника. Несколько раз приезжал корреспондент из районной газеты, фотографировал людей за работой, брал интервью…

Однажды к нему подошел Ибрагим.

— Слушай, парень, зря ты раздуваешь в газете вот это все, — он повел рукой кругом. — Мы еще наплачемся с этими полями. Не отсюда начинать надо было…

— Знаете, уважаемый, в постановлении о винограде как раз и сказано, что, принимая решение засаживать новые земли, в каждом конкретном случае нужно исходить из местных условий и возможностей. Вы сами должны были решать, где сажать. Что же вы не отстаивали свою правоту, если уверены в пей?

— Мы-то отстаивали, да одной рукой в ладоши не захлопаешь, — вздохнул Ибрагим.

О сухой, изрезанной трещинами целине за селом снова все забыли. Здесь шустрили ящерицы, ветер с реки срывал и гонял клубки сухой колючки…

И вновь шагал по этой мертвой земле Ильяс-киши, разминал комки земли, о чем-то сам с собой разговаривал…

Когда Ильяс-киши вошел в кабинет Омароглу, тот разговаривал по телефону:

— Да-да, получили все, получили, говорю! А когда бы я успел разгрузить — людей не хватает! — Он выслушал собеседника на том конце провода, обиженно воскликнул: — Да люди и так от зари до зари работают, что ж им, вообще не спать? А? Ладно, стараемся, стараемся… — Он бросил трубку.

— Что, сынок, директиву выполняешь? — негромко и с улыбкой спросил Ильяс-киши с порога. — А где же ты людей возьмешь следующей весной, когда сразу па двух тысячах гектаров виноградники придется обрабатывать?

— А ты вроде бы радуешься, что трудно, а? — зло сощурился Омароглу.

— Не болтан глупости! — строго сказал Ильяс-киши. — А про сухие земли опять на сто лет забыли, так?

— Ты же знаешь, поливать их по-прежнему нечем. Но я обещаю, что мы займемся ими, как только пройдет горячка.

— Насосную мы все-таки поставим, председатель. А горячка, боюсь, пе скоро пройдет, она только начинается. Ты прошлый раз так и не ответил, чем люди жить будут целых четыре года. А ведь они бедствовать будут, сынок. Конечно, прокормятся, и к трудностям крестьянин с детства привычный. Но зачем их самим создавать, эти трудности? Через четыре года мы бы получили деньги с дикой земли и спокойно перешли бы на старые земли.

— Думаешь, я не понимаю, что ты прав? — негромко сказал, помолчав, Омароглу. — Но видишь, как все закрутилось. Попробуй останови — сомнут. Если тебе легче от этого, думай, что я трус. — Председатель снова помолчал, вздохнул: — И насосную вы не построите: ко мне приходили вчера Керим и Агамейти, ты знаешь, по какому поводу. Сказали, или пусть механик уезжает из села, или в суд подадим за избиение. И народ в селе мутят против Эмина…

Зазвонил телефон. Омароглу поднял трубку, и Ильяс-киши вышел из кабинета.

Эмин складывал вещи в два чемодана: в один — книги, в другой — одежду. Он свернул рубашку, уложил в чемодан, хотел закрыть крышку и тут заметил висевшую на степе подкову — подарок Халиды. Снял подкову с гвоздя, поглядел, положил се поверх рубашки.

В дверь постучали. В комнату робко ступила Амина.

— Здравствуй, Эмин. — И сразу осеклась: — Ты… ты куда-нибудь уезжаешь?

— Здравствуй, Амина. Уезжаю. Наверное, совсем, — просто ответил он.

Она опустила голову, помолчав, сказала:

— А мне, знаешь, письмо пришло, муж отыскался. Развод просит. Думала сперва, помучаю, а потом решила: чего кровь человеку портить, пусть живет, может быть, он счастлив со своей безбровой. Права я, как думаешь?

Он промолчал.

— Ну что же, счастливо тебе. — Она обвела глазами комнату, остановила взгляд на подкове и спросила с какой-то отчаянной веселостью: — Что же ты, механик, двоим дарили, а один увозишь? Нехорошо.

Амина подошла к чемодану Эмина, в задумчивости провела пальцами по холодной подкове. Сказала очень тихо:

— Может, останешься, Эмин?

Эмин включил приемник. Зейнаб Ханларова пела о любви, огромной, знойной, роковой…

Подступила ночь. Тихо, безветренно, на дереве лист не шелохнется. Сельские улицы опустели, в окнах огни.

Ильяс-киши и Эмин стояли у двора старика.

— Ты ни о чем не беспокойся, сынок, — говорил Ильяс-киши. — Плюнь на эту подлую бумажку, никто ей не поверит. А если надо будет, я сам в Баку поеду, друг у меня там живет, полковник милиции, вместе воевали, отличный человек, правильный — поможет…

— Да я ничего не боюсь, Ильяс-ами.

— Правильно. Ты, главное, за эти насосы скорей берись — очень нам нужна насосная.

Эмин попрощался, прошел за угол дома и, убедившись, что никого поблизости не видно, тихо постучал в окно.

В комнате погас свет. Окно отворилось, и в темном проеме возникло лицо Амины…

Ильяс-киши, постояв немного у калитки, уже было ступил во двор, когда его негромко окликнули.

От большого дерева отделилась фигура, и к Ильясу-киши подошел Салман.

— Добрый вечер, Ильяс-киши.

— Здравствуй.

Салман достал сигареты, не спеша закурил, пустил струю дыма.

— За что ты меня не любишь, Ильяс-киши?

— Я не девушка, чтобы мне такие вопросы задавать, — усмехнулся Ильяс. — Говори, если дело есть.

— Смотрю я на тебя и думаю: вот мечется человек всю жизнь, со всеми спорит, ни себе покоя, ни другим… А зачем? Какой толк? Кто оценил? Что изменил в жизни? Хотел лучше сделать людям, мертвые земли поднять, а что вышло? А человек ведь не ворона, не триста лет живет… — Салман словно сам с собой разговаривал.

— Смотри, какой у тебя интересный разговор. Ну, продолжай, продолжай.

Эмин и Амина разговаривали шепотом.

— Нам с тобой надо в Баку поехать, — говорил Эмин.

— Зачем?

— С отцом и матерью познакомлю, друзей моих посмотришь.

— Ну да, скажут, в городе ему мало девушек, из деревни старуху привез.

Эмин нахмурился.

— Ладно, не сердись, шучу. Поговорим еще. А сейчас иди уже, отец вот-вот зайдет.

Они попрощались. Эмин, выйдя из-за дома и увидев беседующих, невольно замедлил шаг. В красноватом свете сигареты он узнал Салмана, остановился, прислушался.

— Плюнь ты на них, Ильяс-киши, не стоят они твоих мучений, клянусь могилой отца. Пусть сажают что хотят и где хотят, пожалеют потом, что тебя не послушали. А мое предложение простое. Вино ты отличное делаешь. Мы на тот год скупаем весь виноград в селе, а ты превращаешь его в золотое вино. Остальное — забота моя. Что скажешь?

— А вывозим на пароме Исы? — усмехнувшись, спросил Ильяс.

— Именно. Паром еще послужит. А ты ломать его хочешь, — тихо засмеялся Салман. — Я и бумаги все беру на себя — есть в районе свой человек, поможет…

Эмин слушал с напряженным лицом.

— Ты про могилу отца напрасно вспомнил, хороший он был человек, достойный. А вырастил мерзавца, — сдерживая бешенство, сказал Ильяс. — Уходи. И благодари бога, что не к лицу мне в моем возрасте драться.

Салман не спеша затоптал окурок:

— Ну что ж. Жаль. Я думал, может, ты к старости поумнел, что-то понял. Слушай, а каково это — иметь двух зятьев одновременно при одной дочке, а?

— Подлец! — задохнулся от гнева Ильяс и схватил Салмана за ворот сорочки. Но тот легко оторвал его руку и с силой оттолкнул. Ильяс-киши ударился о забор, охнув, осел на землю.

Салман, не оглянувшись, пошел прочь.

Эмин догнал его в несколько прыжков. Салман быстро повернулся на звук шагов и тут же рухнул от удара.

Эмин кинулся к Ильясу-кнши, обхватив, стал поднимать.

Он не видел, как встал с земли Салман, не услышал щелчка кнопочного ножа.

Он только вздрогнул вдруг, обмяк всем своим сильным телом, выпустил Ильяса-киши. Взялся рукой за грудь, поднес мокрую ладонь к лицу и, цепляясь за забор, упал на Ильяса.

По ночной реке мелко сеял дождь.

Иса лежал на топчане, забросив руки за голову, курил. Услышал шум подъезжающей машины, встал и вышел из комнаты.

— Ты один? — послышался настороженный голос Салмана из серой «Волги».

— А с кем мне быть? — усмехнулся Иса.

«Волга» въехала на паром. Салман вернулся на берег:

— Ты меня не видел, понял? И давай быстро отчаливай!

— Что, бежишь?

— Считай, вольную тебе даю. Надеюсь, рожу твою протокольную не увижу больше. И держи язык за зубами — под землей найду, если что сболтнешь!

Тут случилось неожиданное. Из маленького закутка возле дома вышел черный боевой петух Исы, важно прошагал к причалу, подозрительно а зло поглядел на людей и внезапно закукарекал во все горло.

В молниеносном броске Салман поймал его за голову, и как тряпку взметнув вверх, с бешеной силой рванул вниз. Отбросил уже бездыханную птицу в сторону.