Виктор Мануйлов - Я, мой брат Лёха и мотоцикл

• Название: Я, мой брат Лёха и мотоцикл
• Автор: Виктор Мануйлов
• Жанр: Детская проза

Главных героев двое: десятилетний Юра, от имени которого ведется повествование, и его брат Алексей, двумя годами моложе. Оба брата занимаются мотоспортом. Взаимоотношение между ними, а также с родителями, друзьями-соперниками, тренировки и соревнования, восприятие удач и неудач, а главное – изменение и становление характеров братьев по мере взросления и роста мастерства и есть основная тема повести.

Автор

---

Я не выдержал и тоже дрыгнул.

А мама сказала:

– Я вот вам подрыгаю! Останетесь без сладкого.

– А он первый дрыгнул, – сказал Лёха.

– И не правда, – сказал я. – Он первый дрыгнул, а я второй. Он просто первый сказал, что я первый дрыгнул. Потому что вредный.

А мама сказала:

– Ты уже большой, а Лёха маленький. Мог бы и не отвечать на его дрыганье.

– Ага, – сказал я. – А он тогда ещё сильнее дрыгнет.

– Оба останетесь без сладкого, – сказала мама. Подумала-подумала и сказала ещё: – Если будете опять дрыгаться за столом.

Мы перестали дрыгаться и съели крем-брюле. И Лёха тут же, даже не вытерев своё лицо от крем-брюле, дрыгнул меня ногой. А я дрыгать не стал. Я подумал, что я ему та-ак дрыгну, та-ак дрыгну… когда пойдем спать, что он не обрадуется.

Глава 9 И всё-таки мотики

Пришла суббота, и у папы опять наступил выходной, когда он не работает и не зарабатывает деньги. И я подумал, что выходные специально устраиваются для того, чтобы папа не мог заработать много-много денег, чтобы купить для нас новую машину. Зато в выходной мы все вместе поехали в мотоклуб. Мне даже самому захотелось туда поехать, только я не знал, почему, а потом узнал: чтобы прокатиться на мотике, который не украли

И Лёхе тоже захотелось прокатиться. Он даже сказал, когда мы ехали в мотоклуб:

– Знаешь, папа? – сказал Лёха

– Не знаю, – сказал папа, потому что смотрел на дорогу и рулил.

– А мне очень не нравится, – сказал Лёха, – что в хоккее медалей не дают. И подарков не дают тоже. Потому что надо сперва вырасти. А вдруг, когда вырастешь, подарков и медалей уже не останется? А в мотоклубе дают даже маленьким. Поэтому можно расти потихоньку и не спешить.

Вот что сказал глупый Лёха. А всё потому, что очень уж любит он получать всякие подарки. И не только на Новый год и в свой день рождения, но во все дни рождения, какие у нас бывают. Даже в дедушкин и бабушкин. Я же и говорю, что он ещё маленький и глупый.

А папа сказал:

– Чтобы получать медали и подарки, надо много тренироваться и делать по утрам зарядку. Без этого никаких медалей и подарков не получите.

– Пло-о-охо, – сказал Лёха. Но потом подумал-подумал и как закричит: – А я буду тренироваться и делать! Тогда дадут?

– Обязательно, – сказал папа.

– А Юра не будет, и ему ничего не дадут.

– Сам ты не будешь, – сказал я и ткнул Лёху в бок, чтобы не болтал глупости.

Лёха ткнул меня.

Мама увидела в зеркало, которое у неё над головой, как мы ткнулкаемся, и сказала:

– Если будете драться, сейчас же поедем домой.

Я отодвинулся от Лёхи и стал смотреть в окно. Но в окне смотреть было не на что: всё дома, машины да люди. Иногда мы проедем мимо какой-то бездомной собаки, которая бежит мимо нас, или ворона пролетит, или воробей, или милиционер стоит просто так и смотрит по сторонам от нечего делать, а больше ничего интересного не пролетает, не пробегает и не стоит.

На этот раз мы ездили на нашем мотике по кругу, который был сделан из старых покрышек. Сперва я ездил, потом Лёха. Потом опять я, потом опять Лёха. А папа стоял в самой серединке и кричал, когда надо давать газу, а когда выставлять ногу, чтобы не упасть. А рядом стояла мама и училась, как надо правильно на нас кричать, чтобы было слышно, потому что тренироваться можно и в другие дни, но в другие дни папа зарабатывает деньги.

А ещё через несколько суббот мы с Лёхой уже пробовали ездить по трассе, потому что по ней никто, кроме нас, в этот день не ездил: все отдыхали дома и смотрели по телеку мультики.

По трассе ездить ужасно трудно: там песок, снег или грязь и всякие другие неудобины. А ещё горки. Правда, маленькие – так себе. Но даже на них мы часто падали. И тогда папа бежал к нам, поднимал, заводил мотик, мы садились и ехали дальше.

И однажды папа сказал, что пора учиться въезжать на большие горки. А это, скажу вам по совести, ужасно страшно: горки такие крутые и высокие, что снизу не видать верха и что там, наверху, делается, тоже не видать. Может, там кто-то стоит или сидит, может, он потерял денежку и теперь ищет, а я на него наеду и расшибусь.

– Газуй! – кричит папа, стоя возле горки, и я газую, но как только подъезжаю к самой горке, руки сами жмут на тормоз, и мотик глохнет и падает. И я тоже падаю. Потому что боюсь.

Тогда папа подходит ко мне и начинает ругаться:

– И чего ты испугался? – ругается папа. – Ведь ничего страшного нет. Прибавь газу – и мотик сам вывезет тебя на горку. Это ж так просто.

Он заводит мотик, я еду назад, разворачиваюсь и… и всё повторяется сначала. Потому что чем ближе я подъезжаю к горке, тем с каждым разом она кажется мне выше и круче – до самых облаков. И всякий раз я думаю, что вот сейчас ка-ак жиману на газ, ка-ак въеду… и не въезжаю.

– Ладно, – говорит папа, – давай ещё раз попробуем на маленькой горке.

На маленькой – это я хоть сто раз, хоть тыщу! Это я запросто. Тут даже и на газ особенно жать не надо. Подъехал – вжик! – и ты на горке. И съезжать совсем не страшно. А на большую даже дяди – и те боятся. Я сам видел собственными глазами, как они боятся.

– Теперь на большой, – говорит папа. – Главное – спокойствие и уверенность. Понял?

– Да, – соглашаюсь я.

– Если сейчас не въедешь, – сердится папа, – завтра же продам мотик, и будешь три раза в неделю ходить на хоккей. Потому что моего терпения больше нету.

И вот я стою и смотрю на эту ужасную горку издалека. Издалека она не такая чтобы ужасная. Мотик подо мной трясётся и рычит: так ему хочется въехать на эту горку. Я глотаю слёзы, нажимаю на газ и несусь, ничего не видя перед собой, потому что мне не хочется три раза в неделю ходить на хоккей. Ну его, этот хоккей! Бегай там вместе со всеми за дурацкой шайбой, и – прав Лёха – никаких тебе медалей и подарков…

Вжик – и я уже на горке! Я даже не заметил, как забрался на неё. И остановился, чтобы посмотреть назад. Точно: я на самом верху! Сзади из-под горки торчит папина голова, чуть дальше мамина голова, а Лёхина не торчит, потому что он совсем маленький. Я даже испугаться не успел. И как заору-у:

– Ура-а! Получи-ило-ось! – заорал я, как орал кот Матроскин из одного мультика-пультика.

А папа подумал-подумал и спросил, когда я съехал с горки:

– Так что? – спросил папа у нас с Лёхой. – Покупать вам настоящие мотики или нет?

– Покупать! Покупать! – закричал Лёха и запрыгал, потому что в одном месте у него шило.

А я подумал-подумал и тоже сказал:

– Как хотите, – сказал я. – Можете даже и покупать. Мне всё равно.

И папа купил нам на двоих один настоящий детский мотик.

Мотик этот оказался таким симпатичным, таким… ну просто мотиком – и всё! И называется он «полтинником», как такая маленькая денежка в пятьдесят копеек. А называется он так потому, что в него вмещается пятьдесят кубиков бензина. А кубик – это… Да чего тут говорить про кубики? Про кубики все знают. Даже Лёха. И про денежку тоже.

Жаль только, что эти мотики делают не у нас, в России, в которой мы живём, а в какой-то другой иностранной стране… забыл, как она называется. Поэтому они стоят очень дорого. Просто ужасно дорого. И у папы хватило только на один иностранный мотик. А на другой не хватило.

На новом мотике и ездить стало как-то веселее: он и рычит не так сильно, и не трясётся, на него даже злющая-презлющая волкодавная собака не лаяла, когда мы выводили его на улицу и вводили назад. А на наш лаяла.

И вот прошло сколько-то суббот и других всяких дней, и я впервые оторвал свой мотик от земли во время подъёма на большую горку и немножко пролетел по воздуху. При этом я так испугался, что тут же и упал со страху. Это потому, что мне показалось, что я сейчас как жахнусь, как трахнусь, ка-ак… Но я не жахнулся и не трахнулся, а упал на колеса, проехал немного и упал на бок. Ведь должен же я был упасть в самый первый раз? Должен. Все падают. Вот я и упал. Но не так чтобы сильно. Потому что вокруг снег, а в снег падать не страшно.

А Лёха подпрыгивать ещё не умеет. Он вообще еле-еле ползает. Ему папа специально сделал так, чтобы он не мог прибавить газ до самого упора, – ограничитель называется, – и к заднему колесу приделывал ещё два колёсика. Потому что Лёха всегда жмёт на газ со всей силы, и сам же пугается: глаза вытаращит, несётся, не поймёшь куда, и визжит со страху. А потом въезжает в кучу снега и падает: по-другому останавливаться он не умеет. И ждёт, когда мама или папа вытащат его из сугроба. Ясное дело: маленький и глупый.

Глава 10 Лёха и Петрович

На моё первое соревнование мы приехали так рано, что ещё никого не было.

– Это даже хорошо, – сказал папа. – Ещё потренируемся немного. Надо отработать как следует старт и во-он тот поворот, – показал папа рукой в ту сторону, где был этот самый «тот поворот», особенно крутой и узкий.

Здесь всегда сталкивались несколько мотиков, и обязательно устраивался завал. И там всегда дежурили все папы, чтобы поднять гонщиков, потом мотики и завести. И я там тоже часто падал на тренировках, устраивая завал из самого себя. Папа говорил много раз, что надо подъезжать к повороту ещё быстрее, быстро тормозить и быстро выставлять ногу, потом быстро разворачиваться и быстро уезжать, чтобы не было завала, иначе приедешь самым последним. Но у меня не только ещё быстрее подъезжать не получалось, но просто быстро получалось не так, как хотелось бы папе.