Анри Рухадзе - События и люди. Издание пятое, исправленное и дополненное.

• Название: События и люди. Издание пятое, исправленное и дополненное.
• Автор: Анри Рухадзе
• Издательство: Научтехлитиздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• ISBN: 978-5-93728-151-7

Книга известного российского физика-теоретика А. А. Рухадзе включает в себя воспоминания, а также публицистические заметки, опубликованные в средствах массовой информации в 1996–2009 гг.

---

Когда я еще учился в школе, отец объяснял мне, что руководитель должен идти на шаг впереди ученика — ученик пишет диплом, а учитель кандидатскую диссертацию, ученик кандидатскую, а учитель докторскую и так далее. Тогда они всегда будут нужны друг другу. Исходя из этого совета я выбрал себе в руководители В. П. Силина, который показался мне самым молодым. И не прогадал.

1952 и 1953 годы были временем бурного роста самого Виталия Лазаревича. Именно в эти годы он был избран членом-корреспондентом АН СССР и тогда же начал работать по средам его знаменитый теоретический семинар. Первые заседания семинара проходили в маленькой комнате напротив кабинета заведующего библиотекой, немного не доходя до читального зала. Первыми участниками были и мы — дипломники и аспиранты теоретического отдела. Кроме упомянутых выше дипломников из МИФИ, на семинаре бывали также Слава Пафомов, Гена Вялов, Леня Келдыш, Велиор Шабанский, Миша Тер-Микаэлян и другие. Все ходили на семинар В. Л., так как это был рабочий семинар, на котором обсуждались текущие работы сотрудников отдела. Замечу, что в отделе был и второй рабочий семинар — пятничный, но он не перерос в общегородской подобно семинару Гинзбурга и остался рабочим семинаром до настоящего времени.

Семинар В. Л. Гинзбурга отличался от большого вторничного семинара И. Е. Тамма, на котором выступали приглашенные докладчики, обычно крупные ученые. С моей точки зрения, семинар В. Л. остался рабочим и самым демократичным семинаром до конца своего существования, на нем никто никогда не боялся выступать. Так что я был участником первого семинара В. Л. и оставался им до последнего семинара. На последнем семинаре В. Л., начав рассказ о семинаре, сказал, что он будет следовать девизу «О покойниках либо правду, либо ничего». Именно так и рассказал он о работе семинара и о многих его активных участниках, в том числе и ушедших из жизни. И говорил В. Л. правду и только правду. Мне тогда показалось, что слова девиза обращены ко мне. Поскольку именно этими словами В. Л. Гинзбурга я оправдывал свои порой, быть может, довольно резкие высказывания о некоторых событиях в этой книге воспоминаний. Прочтя ее незадолго до последнего семинара, В. Л. выразил свое недовольство, сказав, что все же придерживаться надо традиционной формулировки: «О покойниках либо хорошо, либо ничего».

В перегруженные аспирантские годы (1954–1957) я редко посещал семинар В. Л., потому что по предложению своего научного руководителя по аспирантуре И. Е. Тамма занимался квантовой мезодинамикой, далекой от тематики семинара. Однако уже с конца 1957 года я постепенно начал отходить от квантовой мезодинамики и вместе с В. П. Силиным, В. М. Аграновичем, Б. М. Болотовским и самим В. Л. Гинзбургом занимался общими вопросами электродинамики сред с пространственной дисперсией, которой посвятил почти всю свою жизнь и которой занимаюсь до сих пор.

И здесь вспоминается наша общая большая работа с В. Л. Гинзбургом и В. П. Силиным «Об электродинамике кристаллов и теории экситонов», которая была опубликована в журнале «Физика твердого тела» (1961). Эта работа потом вошла как одна из основных в прекрасную монографию В. Л. Гинзбурга и В. М. Аграновича «Кристаллооптика с учетом пространственной дисперсии и экситоны». Тогда же я увлекся работой над книгой «Электродинамические свойства плазмы и плазмоподобных сред» в соавторстве с В. П. Силиным, и мне казалось (скорее всего, я присоединился к мнению В. П.), что в нашей работе с В. Л. есть только общие обозначения вероятностей переходов и нет настоящей количественной теории. Ситуация в оптике кристаллов резко отличалась от ситуации в электродинамике плазмы. Если в плазме диэлектрическая проницаемость, исходя из уравнения Власова, вычислялась точно в любом приближении по нелинейности электромагнитного поля, то случае кристаллов она выражалась через амплитуды рассеяния и энергетические уровни, которые нельзя было вычислить. Тем не менее мы с В. П. Силиным включили результаты работы с В. Л. в нашу книгу, опубликованную в 1961 году. Диэлектрическую же проницаемость для неплазменной среды — газа из атомов водорода — нам удалось вывести из точных уравнений Шрёдингера только в недавней работе с В. П. Макаровым (ЖЭТФ. 2004). После этой работы я изменил свою точку зрения о нашей работе с В. Л. и о книге В. Л. и В. М. Аграновича. Сейчас я восхищаюсь этой книгой и тем, как много удалось авторам извлечь интересного из такого рода общих рассуждений!

Я горжусь тем, как ко мне относился В. Л. в первые годы моей научной работы (а также позже в течение долгих лет), как высоко он меня ценил. Иначе нельзя объяснить его предложение, сделанное мне в 1968 году, написать с ним обзор по волнам в магнитоактивной плазме для энциклопедии физики «Handbuch der Psysic». Виталий Лазаревич сказал, что с просьбой представить такой обзор к нему обратилась редакция энциклопедии, но он плазмой сейчас не занимается, а отказаться от такого предложения было бы глупо.

И вот я взялся за эту работу с большим воодушевлением, доверие В. Л. для меня много значило. Год спустя получился довольно объемистый труд, в котором развивались идеи нашей более ранней книги с В. П. Силиным. Книгу же с В. Л. мы опубликовали на русском языке в 1970 году, а в 1972-м она вышла на английском языке в энциклопедии «Handbuch der Psysic» и в том же году была переведена даже на болгарский язык. Книга быстро разошлась, и мы с В. Л., существенно переработав, опубликовали ее в 1975 году вторым изданием.

К сожалению, возможно, именно эта книга стала причиной охлаждения В. Л. ко мне. В ней я старался довести до читателя, что для плазмы строго обоснованным является уравнение Власова без интеграла столкновений Ландау. Более того, такую идеологию уже излагал и Р. Балеску в своей монографии «Статистическая механика заряженных частиц» (1963), которую я перевел на русский язык в 1965 году. По-видимому, В. Л. то ли не очень-то соглашался с этой мыслью еще тогда, когда я ее излагал в нашей с ним книге, то ли произвел более жесткую переоценку много позже после выхода книги.

Буря разразилась значительно позже, после публикации в журнале «Физика плазмы» моей статьи с А. Александровым «К истории основополагающих работ по кинетической теории плазмы» (1997). В этой статье я более четко изложил свои соображения и даже утверждал, что интеграл парных столкновений Ландау явно недостаточно обоснован и что уравнение Леннарда-Балеску, учитывающее поляризацию плазмы при кулоновском взаимодействии частиц — яркое тому свидетельство. В той же статье я выразил отрицательное отношение к известной статье четырех академиков — Гинзбурга, Ландау, Леонтовича и Фока — «Об ошибках профессора А. А. Власова» (ЖЭТФ. 1946), в которой «дисперсионное уравнение колебаний» объявляется бессмыслицей. Виталий Лазаревич прочитал мою статью с некоторым опозданием и в журнале «Вопросы истории естествознания и техники» (2000), в статье «О некоторых горе-историках физики» подверг меня резкой критике, напомнив, что: «О покойниках говорят только хорошо, либо не говорят ничего». Позже, при закрытии своего семинара, он его сформулировал иначе, признав необходимость говорить о покойниках правду и только правду. Откровенно говоря, я надеялся, что вторая версия была тогда обращена, в частности, и ко мне. Но надежда оказалась напрасной.

Мне очень жаль, что в последние годы так омрачились наши отношения. Я исключительно высоко ценил и ценю В. Л. и в концептуальном плане ставлю его даже выше Л. Д. Ландау. Да и феноменологическая теория сверхпроводимости — это в первую очередь детище В. Л., а потом уже Л. Д. Ландау. И это знают все, кто помнит, как было дело!

Хочу закончить рассказ, еще раз вспомнив И. Е. Тамма. У Виталия Лазаревича нет совместных с Игорем Евгеньевичем фундаментальных работ, работа же с Л. Д. Ландау давно стала классикой и, хотя и с большим опозданием, была удостоена Нобелевской премии. Наверное, в этой связи В. Л. считал себя учеником Ландау. Но в последние годы он стал усиленно подчеркивать, что является учеником и Тамма и Ландау. Мне кажется, на позицию В. Л. в этом суждении определенную роль могла сыграть и книга моих воспоминаний, в которой описан следующий эпизод. На банкете в связи с избранием А. В. Гуревича членом-корреспондентом АН СССР (банкет был приурочен к 50-летию теоротдела) я поднял тост за И. Е. Тамма как учителя всех здесь присутствующих. Но тут же мне возразили: «А кто здесь ученик Игоря Евгеньевича? Разве что только ты?» И вот, после того как В. Л. в 2004 году прочитал эту мою книгу, он стал подчеркивать, что он также ученик И. Е. Тамма.

Да, В. Л. ученик И. Е. Тамма, потому что у Ландау учеников донкихотов не было и не могло быть. А Виталий Лазаревич Гинзбург был настоящим донкихотом!

Анри Рухадзе

ФОТОГРАФИИ

Отец — профессор математики, назвавший сына Анри в честь Анри Пуанкаре, а дочь Жанной в честь Жанны Дарк