Петер Розай - Мужчина & Женщина

• Название: Мужчина & Женщина
• Автор: Петер Розай
• Издательство: Фантакт
• Жанр: Современная проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-85976-048-5

Австрийский писатель, доктор юриспруденции Петер Розай (р. 1946) — автор более 20 прозаических произведений, двух поэтических сборников, многих пьес и радиопьес. Лауреат нескольких литературных премий.

«Мужчина & женщина» (1984) — история одного развода, маленькой частной трагедии, кусочком мозаики вошедшая в цикл «15 000 человеческих душ» — многоплановую панораму страстей и страданий современного общества. Этот цикл из шести книг создавался П. Розаем с 1980 по 1988 год и занял особое место в творчестве писателя.

---

Идти на вокзал было недалеко, а слева от вокзала был самый большой в городе универмаг. В одной из длинных, сверкающих зеркалами витрин, стояли куклы, одетые теннисистами. Пока одни из них замахивались, чтобы ударить по мячу, другие, зажав под мышкой ракетку, покидали корт с видом победителей. В широком зеркале, служившем задней стенкой витрины, Мюрад увидел свое лицо, свою фигуру. Костюм был немного тесен в плечах. Лицо красноватое, черты не резкие, что вовсе не обязательно свидетельствовало о моложавости. Он был небрит.

И все же, сказал Мюрад сам себе, счастье у меня еще будет.

Для начала он решил хорошенько промочить горло. У него было ощущение, как будто ему в глотку насыпали перца. На что бы он ни взглянул, все казалось облепленным какой-то белой шелухой; как будто бы ее надо было сначала соскоблить. Мимо прошла семья крестьян в простой, грубой одежде. В пивной перед вокзалом он купил упаковку маленьких четырехгранных бутылок; но больше ни грамма. Дело в том, что он собирался бросить пить. Высоко над городом в ослепительно голубом небе летел самолет.

Ребенок сидел на полу и рисовал. Рядом лежала коробка фломастеров, в руках он держал маленькую тетрадку со своими рисунками. Собственно говоря, строение, где сидит и рисует этот ребенок, вовсе и не дом; просто одно звено в неровной цепи зданий, тянущейся вдоль асфальтированной улицы. Короткие участки стены, украшенные зелеными ветками или увитые плющом, соединяют отдельные жилые корпуса, и мы предполагаем, что за ними находятся садики или хотя бы озелененные дворы. Лучи солнца падают на плоские, косые крыши, на машины, припаркованные по обочинам уходящей вниз улицы. Большое, молочно-белое облако, из глубин которого исходит бледно-желтый свет, недвижно стоит вдалеке над невидимым концом улицы; там, внизу, виднеется только неясная желтовато-коричневая полоса, которую мы могли бы принять за край пшеничного поля или за отблеск жаркого солнца, или за то и другое вместе. На улице довольно тихо; иногда какая-нибудь из машин оставляет свое место в общем ряду и с шумом устремляется вниз по улице. Мужчина в синих брюках и ситцевой рубашке подрезает куст.

Вдоль другой стороны улицы тянутся лужайки, на которых в определенном порядке, образуя своего рода узор, расставлены особняки. Эти дома выглядят солиднее. Иной из них имеет каменный балкон, который хорошо смотрится на сером фасаде, или колонны у подъезда.

Как раз теперь на одном из балконов появился мужчина; он подходит к перилам и стоит там по пояс голый, как крепкая, потемневшая от солнца глыба. Вот он закуривает сигарету, бросает взгляд на небо, а потом на дом, где живет ребенок.

Мужчина выглядит лет на сорок, у него темные волосы и намечающееся брюшко. В целом у него здоровый, спортивный вид. Если бы мы могли присмотреться к нему вблизи, мы бы заметили, что у него красноватые, набухшие веки, как бывает после неспокойного сна.

Автоматические поливалки, без устали разбрызгивающие свежие, сверкающие серебром водяные струи, заботятся о том, чтобы трава на лужайках не высохла.

В проемах между особняками видна другая улица с такими же домами. Теперь мы видим женщину, как она подходит к ребенку, который сидит в кухне на полу и протягивает ей свою тетрадь для рисования.

Должно быть, это деревья, желтые деревья, говорит женщина: это что, клены или каштаны, или вязы?

Вязы, отвечает ребенок, желтые вязы!

Женщина гладит ребенка по волосам, таким же медно-рыжим, как и у нее самой.

Ребенок снова берется за рисунки, а женщина принимается хлопотать у плиты: она ставит на газ кастрюлю с молоком; кастрюля блестит. Потом женщина достает сигареты и зажигалку из сумочки, лежащей на стуле у обеденного стола. Закурив, она вынимает из сумочки письмо и, сидя вполоборота к рисующему ребенку, читает:

Дорогой Мюрад, посылаю тебе это письмо на старый адрес, потому что нового я не знаю. Слышала только, что ты переехал — и сразу же спешу сунуть нос в твою новую жизнь. Мне бы надо немного денег для Альмут. Конечно, это только повод. Да у меня и нет никакого права требовать от тебя денег. Тебе нечего меня бояться. В общем, пришли деньги!

С сердечным приветом, Сюзанна.

Тут женщина быстро достала ручку и в конце письма добавила:

Альмут как раз рисует вязы, листья у них желтые или они стали такими. Как те деревья, что росли на холме; мы часто туда ходили.

Внизу текла река, охваченная вечерним опьянением, как ты это называл.

Я веду себя как ребенок.

В конце женщина поставила многоточие.

Она вложила письмо обратно в конверт и запечатала его.

Идем, сказала она затем ребенку, давай мы тоже подумаем о будущем!

У нас есть шоколад, спросила девочка.

Она встала, оправила платье и побежала к женщине.

Потом они сели завтракать.

Немного позднее обе направились вниз по длинной улице. Через плечо ребенок нес корзиночку зеленого цвета, женщина вела ребенка за руку. Воздух еще не слишком нагрелся, и тени искрились на тех местах, где лежала роса. Ребенок показал на солнце, которое переместилось теперь в конец улицы; гора облаков исчезла; лишь легкая, высоко взнесенная ветром дымка еще парила перед солнечным диском, края которого уже начали понемногу расплываться. Из палисадников доносился звон тарелок; жители поселка собирались завтракать.

Откуда приходит солнечный свет, спросил ребенок.

От самого солнца, ответила женщина.

А лунный свет?

Он тоже от солнца.

Опустив голову, ребенок уставился в пол.

Женщина начала рассказывать сказку про луну:

Через осколок стекла дети увидели волшебника: он нацепил луну на зубец своей короны. Детей охватил страх. — Но тут девочка заметила впереди на тротуаре собаку, которая гонялась за своим хвостом. Девочка выдернула руку и побежала к собаке.

Видимо, это было не так уж некстати, потому что женщина быстро достала письмо и начала вертеть его в руках. Ее лицо, напряженное, немного бледное лицо сделалось еще более сосредоточенным. Взглянув на такое лицо, можно подумать: человек борется! — И это было недалеко от истины. Если женщина и не была сильной, то она хотела такой быть.

Женщина была красива.

Она на ходу бросила письмо в почтовый ящик и, снова взяв ребенка за руку, свернула на соседнюю улицу. Между тем на главной улице становилось все оживленнее. Голубой автобус медленно подходил к остановке, и дети со школьными сумками устремились за ним. Перед одним из домов какая-то женщина уже выколачивала ковры, наверху было вывешено на проветривание постельное белье. Тут и там из открытых окон слышалось гудение пылесосов.

Сдав ребенка у пестро раскрашенной двери детского сада, женщина вошла в большое, просторное здание. В раздевалке, уставленной блестящими металлическими шкафчиками, она переоделась: натянула белую юбку, белую с голубыми полосками блузку, повязала белый передник. Теперь она берет две заколки и прикрепляет к волосам четырехугольный накрахмаленный чепец, потом прикалывает на грудь брошку с красным крестиком. Она смотрится в зеркало, но на самом деле не столько рассматривает себя, сколько размышляет:

Ведь Мюрад мне вовсе не нужен. Зачем же я посылаю ему это письмо?

Женщина смеется, и ее зубы сверкают в зеркале.

Зеленые шапки акаций у входа в детский сад! Потешная рожица Альмут в момент прощания!

Потом лицо женщины становится серьезным, она выходит из гардероба и через множество коридоров и лестничных площадок идет на свое рабочее место. Одни пациенты ждут в приемном покое, других санитары провозят мимо в колясках или проносят на носилках — она ни на кого не обращает внимания. Только один раз взгляд ее останавливается на лице больной, находящейся в бессознательном состоянии, которая что-то невнятно бормочет, вытянувшись на своей кровати. Ее голова обмотана бинтом.

Солнечный свет, падающий из окна, рисует узоры на полу коридора.

В почти пустом поезде Мюрад свел знакомство с человеком, который тоже путешествовал в одиночку.

Что представляют собой такие поезда? — Купейные вагоны, чего только не повидавшие на своем веку, совершенно пусты. Иногда краешек занавески выбьется наружу из приоткрытого окна и затрепещет на ветру. Пустые банки из-под напитков постукивают в ящиках для мусора. Высохшая лужица: коричневая, потрескавшаяся пленка. И вот вышагивает по вагонам этот самый пассажир, чье тело лишь бесплотный воздух, чья голова — сплошной гул, чья душа — смрад, и смотрит на свисающие головы тех, кто дышит.

Это был один из тех поездов, которые, даже если они собираются пересечь чуть ли не весь континент, все равно делают остановки на всех станциях подряд, и на которых ездят только те, у кого много времени или мало денег. У Мюрада было много времени, а у человека, с которым он познакомился, — мало денег; пожилой мужчина в сильно поношенном воскресном костюме. Он ехал к своим внукам, которые жили в городе, далеко от него. В самом начале разговора он произнес фразу, задевшую Мюрада за живое: любовь — это сказка; в сказке все возможно, нет ничего невозможного. — Потом эти слова заставили, конечно, Мюрада засмеяться, они заключали в себе второй, жестокий смысл, мужчиной, очевидно, не замеченный.