Юлия Винер - Бриллиант в мешке

• Название: Бриллиант в мешке
• Автор: Юлия Винер
• Жанр: Детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-7516-100

Все развлечения инвалида Михаила Чериковера заключались в созерцании иерусалимской улицы из окна своей квартиры, пока в его руки при невероятном стечении обстоятельств не попали краденые бриллианты, в том числе знаменитый Красный Адамант. Это происшествие перевернуло всю его жизнь и потянуло за собой цепь неожиданных ситуаций. По мере того как развертывается детективный сюжет, читатель знакомится с характером и бытом человека, который одновременно и еврей, и русский, и притом удивительно цельная натура со своеобразной, весьма причудливой жизненной философией.

---

– Да с какой же стати, – говорю, – ты у меня спрашиваешь? Я твоего хозяина и знать не знаю. Позвони ему да спроси.

– У меня его домашнего телефона нет, и в книге его нет, – говорит. – А я видела, как они с Коби в ваш подъезд заходили, ну, и я зашла и у соседей внизу спросила. Соседи сказали, к вам поднялись, я подумала, может, вы знакомые….

И эта туда же, знакомые! И эта чего-то там видела!

– Соседи сказали, они спрашивали про какие-то тряпки, вот у вас, я вижу, полно всяких тряпочек… Наш ли они, что им нужно?

– Нашли, не нашли, ты, главное, не беспокойся.

– Полиция тоже, – говорит, – обыск делала, всех работников спрашивали, и меня тоже спрашивали.

– Что же они такое искали? – интересуюсь, а у самого творог комом в пищеводе встал. Неужели и она в курсе?

– А я не поняла. Они не сказали, спросили только, может, я видела, может, кто-нибудь что-нибудь прятал, а мне смотреть некогда, поворачиваться надо, а в тот вечер народу было особенно много.

Слава тебе Господи.

– Ну и ладно, – говорю, – полиция сама разберется.

– И Коби найти не могу… – И покраснела вся. – Сотовый его телефон не отвечает, а домашнего я не знаю… И фамилии не знаю… Может, у вас Коби номер есть?

– Это кто же такой, – говорю, – Коби?

– Официант, рыжий такой, со мной вместе работал… Он к вам приходил с хозяином. Хозяин его потом во дворе бил… За что он его бил? Он так кричал, бедный… – И у самой в глазах слезы.

– Вот уж понятия не имею, – говорю. – И номера у меня никакого нет.

Вряд ли у нее с этим Коби было что-либо серьезное, вон, даже фамилии его не знает. Ну, поплачет немного, не мое дело.

Надоела мне эта тягомотина. Знать она ничего не знает, и в полицию ее наверняка больше не потянут, опасности для меня не представляет. Прямо выгнать неудобно, ну, ладно, думаю, сейчас она сама уйдет, и предлагаю:

– На вот, подкрепись, а то ты худенькая какая, – и подаю ей бутерброд, который себе к кофе заготовил.

Она было руку протянула, и отдернула.

– Ой, – говорит, – что это вы, сыр вместе с колбасой.

– А ты что, – говорю, – религиозная?

– Нет, просто я не голодная, спасибо. И вообще мне пора.

И ушла. Тогда только удалось дозавтракать спокойно, но аппетит уже не тот.

3

Я-то думал, буду сидеть один, скучать-тосковать и обдумывать дальнейший план жизни, но вместо этого настоящий посетительский день.

Снял я панно недоделанное со станка, выбрал лоскуты которые потолще, ворсистые такие, чтоб ничего не прощупывалось, чистенько закатал в них камушки, завязал узелки. А завязал на этот раз умно, камушек не в узел, как раньше, а между двух узлов, так, чтоб выковырять легко, не распуская все изделие. Кто не знает, тому ни в жизнь не догадаться, а я сразу увижу – где у меня как бы три узелка подряд, там средний и есть камушек.

И только натянул основу, опять звонок в дверь. С Азамом вроде договорились на вечер, значит, это либо нянька, либо Татьяна сподобилась. На случай, если нянька, поехал открывать в кресле, чтоб сразу составила себе правильное представление. Да и Татьяне не вредно напомнить. Хорошо, что камушки успел закатать.

Да еще как хорошо!

Это из полиции ко мне явился, правда, в штатском. Добрались наконец-то.

Все путем, вежливо, удостоверение в дверях показал, хочу, говорит, задать вам несколько вопросов. Ну, давай, задавай, я готов, все дни обдумывал. Хотя поджилки, конечно, трясутся.

Как положено обеспокоенному гражданину, спрашиваю, по какому, мол, поводу.

Сейчас, говорит, все выясним по порядку. Имя-фамилию записал, книжечку назад листнул и спрашивает:

– В полицию звонили, жаловались?

Тут я, прямо с самого начала, чуть ошибку не допустил. Чуть было не сказал, нет, мол, с какой стати. Но спохватился вовремя и говорю:

– Вон оно что! Это вы только сейчас отреагировали? Верно, звонить я звонил, но толку никакого.

– Один раз звонили? Когда? – А сам в книжечку смотрит.

– И один-то раз зря. Когда? Давно уже, больше месяца. Сколько мы тут мучений приняли! Как вечер, стереосистема ихняя бум-бум, трах-трах, да песни орут, а после столы-стулья убирают, опять полночи грохот… Вот, а вы явились, когда уж и ресторан закрылся. Так что спасибо, уже не нужно, и без вас стало тихо.

Но трудно надеяться, что теперь уйдет. Не ушел, конечно, а продолжает:

– И больше не звонили?

– Да что толку-то? Больше не звонил.

– Так, – говорит и в книжечку пишет. – Следовательно, у вас к ресторану отношение было плохое?

– Я, – говорю, – по ресторанам не хожу и отношения к ним не имею.

– Я вас про данный конкретный ресторан спрашиваю.

– Да он закрыт, какое к нему отношение. Дай Бог, чтоб и не открывался.

– А раньше? Когда был открыт? Вы хотели, чтоб он закрылся?

– Я хотел, чтоб было тихо.

– И что для этого делали?

– А что я мог сделать? Их просил да вам звонил, и ничего не помогло.

– А что помогло? Почему он закрылся?

Это он подкапывается узнать, не я ли в полицию сообщил, то есть не видел ли я чего.

И вот тут очень важно соблюсти правильную меру. Я еще из России усвоил, что по своей инициативе с информацией высовываться нечего, даже с самой безопасной. Однако они уже много кого опросили, и разные обстоятельства им известны. Если совсем ничего не расскажу, сразу подозрение. Значит, рассказать надо, но очень, о-очень аккуратно. По большей части строго придерживаться фактов, но при этом все, что сказал Ицик, и что официанточка, и что соседи снизу могли сообщить, все это надо держать в уме и соответственно излагать.

– Почему он закрылся, – говорю, – мне не известно, но предположение сделать могу.

Он сразу насторожился:

– Ну?

– А вот, – говорю, – у нас тут на прошлой неделе драка была. Хозяин ресторана с официантом дрался. Может, повредили друг друга, может, в больницу угодили, это уж я не знаю. Где же вы, – говорю, – были раньше? Или только сегодня узнали?

Он на мои претензии ноль внимания и жмет дальше:

– Вы видели, как дрались?

– Видеть, – говорю, – не видел, я дома сидел, а как орали, слышал хорошо.

– А еще что вы слышали? Из-за чего они дрались?

– И про это могу сделать предположение.

– Говорите.

Я подъехал к своему столику, где у меня тряпочки рассортированы, показываю ему:

– Видите мои материалы?

– Вижу, – говорит.

– Вот такие же мне как раз в тот день привезли. Два мешка. Да. Я ковриками занимаюсь. Вот эту работу видите? – говорю и показываю ему недоконченное панно. – Вот на нее тот материал и пошел.

– Да?

Тут у меня опасный, тонкий момент. То есть что Ицик мне мешки принес, а Ицика упоминать не хочу. Но авось проскочим.

– И вот, только я мешки с материалами получил, даже открыть не успел, вваливаются ко мне эти двое, говорят, они из ресторана, и…

– Двое – это хозяин и официант? Вы с ними знакомы?

– Да знать я их не знаю! Говорят, мы из ресторана, мы, говорят, в твоих мешках кое-что спрятали, хотим обратно забрать. И стали в мешках копаться, они вот тут стояли.

– А вы что? Позволили?

– А я инвалид, что я с ними мог сделать? Стали копаться и что-то нашли.

– Нашли?! Что нашли?

– А что, мне не видно было. Хозяин отвернулся от меня, стал находку разглядывать, да как заорет, а красное? красное, говорит, где? И этого второго, рыжего, за грудки. А этот замельтешился, клясться стал, я, говорит, не брал, может, говорит, оно в третьем мешке. А мешков и всего-то было два. Всегда три привозят, а в тот раз почему-то два. Чего-то этот рыжий темнил. Ну, тогда они убрались во двор, третий мешок искать, а потом стали драться.

Он все за мной аккуратно записывает.

Я спрашиваю:

– А что они такое там спрятали, вы знаете?

А он мне на здешний манер:

– А вы знаете?

– Знал бы, – говорю, – не спрашивал бы.

– А какое, – говорит, – ваше предположение на этот счет?

– Да какое, только одно и может быть.

– Какое же?

– Да наркотики, что еще. У них ведь это так и называется – белое, черное, зеленое, ну, видно, и красное есть.

Тоже записал, а я предлагаю:

– Может, вы кофе хотите или воды попить?

Он говорит:

– Спасибо, воды, если есть холодная.

Я поехал на кухню, налил воды из холодильника, возвращаюсь, а он тряпочки мои рассматривает, пальцами перебирает.

Господи, второй раз на том же месте! Ну, чего, спрашивается, я ему дверь открыл? Как тогда с Кармелой! Мог бы вообще не открывать, будто дома нет или болен. С какой стати я свои заготовки на видном месте разложил? Почему, идиот, так был уверен, что никому в голову не придет! Вот сейчас нащупает, и конец всему. Так и подмывает, чтоб заготовки эти у него выхватить, но вместо этого говорю сердито:

– Нет, – говорю, – вы меня простите, но заготовки мои не трогайте.

А он целую горсть заготовок набрал, и именно которые уже с узелками, потряхивает в руке, как взвешивает, и говорит:

– Вот это и есть те лоскуты, которые вам тогда привезли?

– Я их каждую тряпку в лицо не помню. Вы, главное, на место положите, они у меня в определенном порядке лежали.