Виталий Полосухин - Черный зверь

• Название: Черный зверь
• Автор: Виталий Полосухин
• Издательство: АСТ
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2003
• ISBN: 5-237-00449-0/5-17-003289-7/5-17-010363-8

Он — ВАМПИР, охотник. Кому ж, как не вампиру, и охотиться на вампиров, преступивших Закон? Кому ж, как не вампиру, и выполнять заказы таинственного всемогущего Навигатора?

Цепь — есть. Заказ — есть. Отсчет пошел…

А вот — каково вампиру снова и снова убивать СВОИХ? Это не интересно — НИКОМУ.

---

— Слушай, надо нашей Альберте ответ написать. Я к тебе заеду.

— Заезжай, — откликнулся Винни-Пух. — Только ответ я уже написал.

— То есть как?.. — опешил я.

— Ну, как. Просто. Пока вы там слежкой своей занимались, мне-то что-то надо было делать. Вот я и ответил. Правда, только на одно письмо. Уже второе пришло.

— Ну, ты, блин, даешь! Переписка, я вижу, идет, полным ходом.

— Стараемся, — скромно ответил Винни-Пух.

— И что же ты ей ответил? — спросил я, сидя уже за компьютером Андрея.

— Вот, можешь почитать.

Он раскрыл окошко.

«Любезная сударыня! Был чрезвычайно рад и счастлив получить ответ. Я глубоко расстроен тем обстоятельством, что не могу выслать Вам свою фотокарточку, хотя и пытался сделать ее весь прошедший день. Видите ли, моя сущность такова, что совершенно не представляется возможным запечатлеть ее на пленке, равно как и увидеть в зеркале. В глубокой скорби от безуспешности попыток запечатлеться я полчаса бился лбом о каменные стены моего замка, но они отвечали мне только сочувствующим эхом!.. Сударыня! В скорби своей смею заверить Вас, что я истинный представитель своего рода по плоти и крови, внешности и внутренности и не разочарую вас своим образом, если Вы, конечно, не имеете предубеждения против кареглазых брюнетов. Зато уж изображение моего замка Вы можете лицезреть во всей красе. Завершая свое послание, я беру на себя смелость признаться Вам, что чувства, которые я медленно, но верно начинаю испытывать к Вам, сударыня, в самой скромной трактовке можно назвать родством душ, даже если хозяевами наших с Вами душ мы и не являемся. И помните девиз нашего племени, сударыня! „Быть веселыми, красивыми и ни о чем не жалеть“. За сим имею честь откланяться, до последней капли крови Ваш вассал, Альфред».

— Да… — протянул я, подавленный этой стилистикой. Как-то пытаясь совместить в голове этот невинный стеб, туманные намеки Навигатора и мой сегодняшний визит в квартиру, я спросил:

— А что это за фотография?

— Ну, она просила мою… то есть твою фотографию. А у меня ее нету. Пришлось отмазываться, что вампиров нельзя сфотографировать.

— Что, правда нельзя?

— Ну да. Я читал когда-то книжку про вампиров. Так что переписку на эту тему поддержать могу.

— А ты что, кроме технической литературы, что-то читаешь? — рассеянно съязвил я, перечитывая письмо.

— Между прочим… — начал Винни-Пух. Но я не дал ему договорить. Чувствуя, как по спине пробежали нестройными Рядами мурашки, я ткнул пальцем в монитор:

— Что это?!

— Где? — Винни-Пух, испуганный тоном моего голоса, уставился в текст.

— Вот здесь! — Я прочитал: — «Видите ли, моя сущность такова, что совершенно не представляется возможным запечатлеть ее на пленке, равно как и увидеть в зеркале». Про зеркало.

— Ну, вампиры очень боятся зеркал. По легендам, они в них не отражаются и это оказывает на них какое-то странное воздействие.

Я похолодел. Я рванулся к телефону, но вовремя остановил себя.

— Помнишь, мы покупали два сотовых? — спросил я Винни-Пуха. — Один я взял себе, другой должен был быть у тебя.

— А-а… Труба. Зачем, позвони так, дешевле обойдется.

— Давай тащи сюда, — не обращая внимания, потребовал я. Когда Винни-Пух принес мобильник, я набрал номер, который мне дал Навигатор.

Мы сидели на скамейке в Битцевском парке. День кончился, начинался вечер. Из-за деревьев в парке было уже довольно темно, народу не было совсем. Навигатор выглядел очень уставшим.

— Видите ли, Денис (я поморщился), у этой девушки, судя по всему, психическое расстройство. Она воображает себя вампиром.

Я вспомнил бутылки с красной жидкостью в холодильнике и передернул плечами.

— Ну а вам-то с этого что?

— Да, в общем, все бы ничего. Только она кровь пьет, Она пьет кровь живых людей, понимаете?

Тверская — одна из самых московских улиц. Говорят, у каждого города есть свой Арбат и своя Тверская. Но у них — своя, а московская — только одна. С особняками, по грудь вросшими в асфальт, с часовенками, театрами, фонтанами и памятниками. Неустанно обновляемая, она все та же. И эти камни, наследники великого пожара, видевшие Пушкина еще не из бронзы, а из плоти и крови. Что может быть прочнее вас, из-под седых бровей ветхих крыш наблюдающих за неоном, бетоном, стеклом и металлом своих могильщиков?

Девушка в короткой кожаной курточке, бредущая по камням мостовой, подставив светлые волосы робким каплям, падающим с неба, встречает улыбкой эти дома, словно старых знакомых. Она не замечает панельных исполинов в неоновых бейсболках — только этих сгорбившихся стариков, опирающихся на долгие тополиные палки. В них — эта улица, ее очарование, обаяние и неповторимость.

Что может быть красивее этой улицы, этого бульвара, этих деревьев, разукрашенных жемчужными каплями последнего летнего дождика? Но почему-то люди, спешащие вечером по мостовой, вливающиеся серыми потоками в подземные переходы не замечают этого, и сырость воздуха, мокрые брызги, сшибаемые ветерком с листьев, раздражают и злят их.

Эта сырость держится всю ночь, если дождь пройдет вечером. Неоновые вывески, как бы ярко они ни сверкали, не в силах осушить даже одной капли, заснувшей на листке тополя до утра.

Лиза сидела на сырой скамейке, как бы собираясь с мыслями. За ее спиной Тверская преображалась в свою ночную ипостась, и танки-джипы с тонированными стеклами, в которых отражаются вывески ночных баров, уже неторопливо Двигались по узким проулкам, словно купцы по торговым Рядам. Лиза встала и пошла им навстречу.

Под одну из мигающих вывесок над полуподвальной узкой дверью она спустилась. Народу в баре было немного — это один из тех баров, в котором контингент строго отсеивался. За столиками и у бара сидели скучающие парни, очень Разные, но с какой-то трудноуловимой общностью. Некоторые из этих парней непринужденно болтали с элегантно одетыми дамами среднего возраста, сохраняя при этом обреченную скуку во взгляде. Лиза огляделась, села за стойку бара и повернулась к среднего роста блондинчику, который в про страции пил апельсиновый сок и наблюдал свое отражение зеркале напротив.

— Сколько? — спросила она.

Парень очнулся и удивленно уставился на нее:

— Девочка, ты немножко ошиблась. Мы с тобой коллеги, Так что чеши отсюда, пока дядя Ваня тебя не просек. А вообще, мой тебе совет — найди себе хорошего…

— Сколько? — настойчиво повторила Лиза. Парень замолк. Потом вдруг рассмеялся:

— Ну, ты даешь, девочка! Извини, я, наверное, не догнал. — Он широко ей улыбнулся. — С тобой — бесплатно, Но сотню — дяде Ване.

— Идет, — ответила Лиза, взяла продолжающего уди ленно смотреть на нее парня под руку, стащила с табурета спросила: — Куда?

— Да тут рядом…

Парень поднял руку и сделал какие-то знаки в темны угол бара. Затем перегнулся через стойку, достал куртку сказал:

— Пошли, что ли…

Они вышли из бара и свернули за угол.

— Слушай, а зачем тебе?..

— А как насчет без вопросов? — оборвала его Лиза. Парень профессионально заткнулся. Но Лиза не удержалась погладила его по руке. Он понимающе кивнул.

Они вошли в довольно чистый подъезд старого большой дома, не такого старого, как многие дома на Тверской, не серого и мрачного. На втором этаже парень отпер дверь.

— Заходи.

В квартире Лиза огляделась. Ничего особенного тут не было: все с видимой чистотой, мебель — дешевая и легкая кровать большая и аккуратно застеленная.

— Пить будешь? — спросил он.

— Скажи-ка лучше, как тебя зовут?

— Дима, — ответил парень и обнял Лизу с намеком на нежность.

К двери бара подъехали два черных лакированных «мерседеса». Восемь дверей одновременно раскрылись, и из машин выбрались шестеро мужчин в аккуратных серых тройках. Четверо из них остались снаружи, а двое, расстегивая на ходу пиджаки, спустились вниз.

Дядя Ваня, огромный мужик в тугой кожаной куртке, похожий одновременно на боцмана и цыганского медведя, сидел в дальнем углу бара за персональным столиком и сонным взглядом тяжелых блестящих карих глаз поводил вокруг. Когда двое мужчин вошли в помещение, он резко сунул руку под крышку стола, но секунду спустя чутьем определил, что это очень серьезные люди. Один из «серьезных людей» остановился у входа, другой, не оглядываясь, уверенно направился к дяде Ване.

Минут через десять двое вышли на улицу, кивнули остальным четверым, расселись в машины. «Мерседесы» медленно тронулись с места и свернули за угол. Еще минуты через две на улицу вышел дядя Ваня, прислонился спиной к стене дома, достал сигарету, зажигалку, нервно закурил. Потом вдруг выплюнул сигарету и громко выругался.

У подъезда большого серого дома машины снова остановились, а люди в тройках снова вышли. Но внизу на этот раз остались двое. Четверо поднялись на третий этаж и замерли у двери в квартиру. Один из них, лет пятидесяти, с крупным лицом и седыми волосами, но подтянутый и спортивный, судя по всему, был главным. Он жестами объяснил, что нужно делать, и достал из наплечной кобуры странный пистолет. Пистолет казался пластмассовым в тусклом свете люминесцентной лампы, а угловатые фантастические формы наводили на мысль, что это игрушка.