Виталий Полосухин - Черный зверь

• Название: Черный зверь
• Автор: Виталий Полосухин
• Издательство: АСТ
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2003
• ISBN: 5-237-00449-0/5-17-003289-7/5-17-010363-8

Он — ВАМПИР, охотник. Кому ж, как не вампиру, и охотиться на вампиров, преступивших Закон? Кому ж, как не вампиру, и выполнять заказы таинственного всемогущего Навигатора?

Цепь — есть. Заказ — есть. Отсчет пошел…

А вот — каково вампиру снова и снова убивать СВОИХ? Это не интересно — НИКОМУ.

---

— Что ж, для начала вполне достаточно. А там видно будет. Пойдемте передохнем и перекусим.

Мы вернулись в гостиную. Павел сидел за столом и занимался странным делом: положив растопыренную пятерню на стол, он быстро колол между пальцами ножом, поочередно в каждый промежуток. Я понял, отчего стол был так странно исколот.

Я подошел поближе и стал наблюдать. Павел делал это очень быстро: у него была поразительная реакция. Лезвие j так и мелькало между пальцами.

Он резко остановился и посмотрел на меня.

— Зачем ты это делаешь? — спросил я.

— Бодрит. Как русская рулетка, только безопаснее. Хочешь попробовать?

Он смотрел на меня испытующе, и в его глазах явно читался вызов: слабо? На «слабо» я обычно не попадаюсь Но когда меня ловит вот такой парень, который силой мышц сгибает стальные прутья и уважает только таких же, я попадаюсь.

Я положил пятерню на стол.

Он начал очень медленно, чтобы я видел, как нож втыкается в крышку стола, перескакивает над фалангой пальца, втыкается, перескакивает, втыкается, перескакивает, втыкается, перескакивает…

Павел постепенно увеличивал скорость, и я начал нервничать.

— Только не дергайся, — тихо сказал он. — Иначе собьюсь.

Я вспотел. Но рука словно вросла в дерево. Лезвие замелькало с невероятной быстротой. Я с трудом удержался, чтобы не зажмуриться. Вдруг он поднял нож, занес над ладонью… и со всего размаху воткнул в мою руку!

Все происходило, как при замедленной киносъемке. Как тогда, на квартире Лизы. Павел все сделал очень быстро, молниеносно. Лезвие, сбившись с ритма, блеснуло в воздухе, замерло на терцию, сместилось и устремилось в центр моей кисти. Но этой терции мне хватило, чтобы отдернуть руку. Я никогда не подумал бы, что у меня реакция лучше, чем у него. Но оказалось именно так. И если учитывать, что я был совершенно не готов к такому повороту, то выходило, что она была намного лучше.

— Ты что, сдурел!!! — вскричал я, вскакивая из-за стола. Павел спокойно улыбался.

— Она тебя укусила, — утвердительно сказал он. — Успокойся, проверка на вшивость.

Я медленно приходил в себя:

— Что значит — укусила?

— То и значит. Как ты объясняешь себе такие рефлексы? Уж не собственной ли крутизной?

— А почему нет? — вызывающе спросил я. — У меня второй дан по тэквондо.

— Да хоть сто второй. Я себя знаю.

— А если бы она меня не кусала?

— Тебе ничего не угрожало.

Вошла Фаина.

— Что случилось? Кто кричал? — весело спросила она. Я посмотрел на Павла — тот равнодушно глядел в окно.

— Да так, — сказал я. — Уточнили кое-что.

— Тогда пойдемте на кухню, все уже готово.

Когда к вечеру меня, совершенно благорастворившегося, загружали в тот самый «лексус», у меня уже не было сил удивляться. За руль села Фаина. Она, видимо, давно привыкла к этой машине или совершенно не имела склонности выпендриваться. Но водила как заправская гонщица. Пока мы ехали до шоссе, она гнала под сто восемьдесят, сверкая фарами и мастерски вписываясь в повороты. Когда нам навстречу вынырнул испуганный «Москвич» и я, давно вросший в кресло, думал; все, кранты и машине и мне — Фаина так хладнокровно обогнула его, что водитель, наверное, даже не понял, что это было.

Она срывалась на каждом светофоре, каждый раз идя на пределе допустимой скорости, а гаишники, провожая это чудо обалделым взглядом, даже не думали махать жезлами или выкидывать другие свои фокусы. Фаина была королевой дороги.

Я никогда не участвовал в гонках класса «Формула-1», но теперь легко мог представить себе, что это такое. Я даже вошел во вкус. Фаина, небрежно держа рулевое колесо, пыталась заговорить со мной, но во мне все было поглощено адреналином, в том числе и собеседник. Выбираясь из «лексуса» на подгибающихся ногах, я пробормотал на прощание:

— Звоните по малейшему поводу и без повода.

— Договорились, — кивнула Фаина. И потекли дни в ожидании.

Не бывает длинной дорога, которая ведет к дому. Она и глаже, и шире, и лужи на ней не такие глубокие. Верный конь идет ровно, не тряско, оберегая не до конца зажившие раны хозяина, — умный, проверенный в походах друг. Так неспешно, в такт конскому шагу, текли мысли дружинника Тверда, когда под вечер, спустя седьмицу после отъезда из Киева, приблизились они наконец к родным местам. Этой ночью в последний раз придется им спать в корчме, а завтра уже обнимет он мать, отца, младших братьев и сестер. Но сперва свернет в маленькое лесное селеньице, где ждет не дождется молодца из похода Влада.

— Заулыбался! — шутливо изумился его спутник. — Не иначе — зазнобушку вспомнил!

Твёрд только вздохнул. Эх, пустить бы сейчас коня вскачь — до темноты еще обнимал бы любимую. Но глубокая рана в боку, нанесенная острым византийским клинком, еще сочилась временами розовым, а к вечеру от тряски начинала немилосердно ныть.

— Я на тебя посмотрю, Яромир, когда обратно к Киеву поедем. Еще заревешь без девок своих! — отшутился Твёрд.

— Да что без них реветь, девок пригожих везде хватает. Разве что в твоей деревне их нет. Одну нашел — и рад! Да и та небось не ждет уже! — не отставал от друга Яромир.

Твёрд отмахнулся от шутника. А по сердцу пахнула холодком потаенная, от себя скрываемая мысль — вдруг да правда не дождалась? И сразу солнышко, до сего момента ласково пригревавшее, затянулось серой пеленой. В лицо ударил порыв холодного ветра.

Твёрд поежился и плотнее запахнулся в плащ.

— Да, сурово встречают нас здешние духи! — не унывал Яромир. — Видно, плохо ты с ними ладил, что даже домой тебя пускать не хотят!

— Пустят! — ответил Твёрд. Ветер набирал силу, все настойчивее толкал в грудь, Заморосило. Твёрд стиснул зубы — холод и тряская рысь растревожили-таки рану. Ну да ничего, еще два поворота — и «Щедрый двор» старого Некраса.

А между тем дождь перешел в густой снег. Ветер подхватывал его горстями и кидал в лицо путникам. Дорога вмиг побелела, словно вернулась зима. Точно духи и впрямь решили загородить дружинникам дорогу. Начиналась метель.

— До темноты-то успеем ? — прокричал Яромир.

—Должны! — ответил Твёрд, пригибаясь к конской гриве и всматриваясь в сплошную пелену перед собой. А снег валил все Щеи скоро вовсе не стало видно дороги.

— Стой! — крикнул вдруг Яромир. — Это, что ли, твоя корчма?

— Похоже, — неуверенно произнес Твёрд, спешиваясь. Перед ним ощетинился заостренными верхушками забор. Раньше, помнится, такого не было. Может, места неспокойнее стали?

Твёрд постучал в ворота.

— Кого еще леший принес? — раздалось наконец.

— Путники мы, решили Некраса проведать! — откликнулся Твёрд.

— Вот и проведайте, а здесь вам делать нечего! — недобро отозвались изнутри. — На буевище давно Некрас.

— Пусти, хозяин, грех живых людей за забором оставлять! Боги накажут! — с угрозой в голосе крикнул через забор Яромир.

— Знаем мы таких живых. Пусти только, — глухо отозвалось со двора. — А ну ругнитесь покрепче!

— Мать твою так-растак, хозяин эдакий! — охотно отозвался Яромир.

Изнутри загромыхали засовом. Ворота приоткрылись, и в щель показалось недоверчивое лицо корчмаря. В руке он сжимал острый кол. Зыркнув для верности туда-сюда глазами, хозяин впустил постояльцев.

— Знаем мы таких живых! — повторил он, запирая засов. — Только пусти — потом не отвадишь…

— Да люди мы, души христианские. Хочешь — перекрещусь? — предложил Твёрд.

— А проку? Ваш византийский бог сюда не заглядывает, — продолжал рассуждать корчмарь. — Матерном — оно надежнее. Не любят они этого.

Вернувшись в тепло, хозяин не стал приветливее. Хмуро выставил на стол небогатый ужин, налил гостям по кружке кислого пива, хмуро пересчитал деньги за постой и показал комнату. Посидеть с постояльцами отказался и торопливо убрался на свою половину дома, откуда доносились скрип люльки и негромкое баюканье. Твёрд на такое обхождение только пожал плечами.

— Боится, видимо. А чего боится — леший его разберет! Мecmo тут всегда было доходное, безопасное, народ вокруг мирный…

Еда, впрочем, у хмурого корчмаря была обильной, комната — теплой, а лежанки — широкими. Путь измотал Тверда, тепло утешило рану, и он, как в перину, провалился в крепкий сон.

Снился ему его родной лес. Будто идет он к себе домой по глубокому, по колено, снегу. В руке меч. А лес вокруг вроде бы знакомый и вроде бы нет. А главное — чем ближе к жилью, тем гуще и гуще. Деревья тонкие, высокие — из-за ветвей неба не видно, и все ели да осины. И уже не деревья это вовсе, а забор нового корчмаря. Вот и хорошо, подумал Твёрд, сейчас зайду, разбужу Яромира, вместе домой отправимся. Только ворот не видно — сплошной забор в обе стороны. Бросился Твёрд бегом, ног под собой не чует, рана болит, словно в ней кто-то острым железом ковыряет, и вдруг, сам не зная как, очутился за забором.

Снаружи зима была, а внутри — весна, земля голая и сырая, лужи по всему двору. Только… пусто во дворе. Спят ещё все, решил Твёрд. Подошел к двери, чтобы постучать, а дверь не заперта.