Рашид Кешоков - По следам карабаира. Кольцо старого шейха

• Название: По следам карабаира. Кольцо старого шейха
• Автор: Рашид Кешоков
• Издательство: Проф-Пресс
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 1994

Кадровый работник НКВД Рашид Кешоков написал романы «По следам карабаира» и «Кольцо старого шейха», вспоминая бурные события тридцатых годов, когда советская власть сталкивалась с вековыми традициями разноязыких кавказских народов.

Каждый из романов интересен собственной интригой, таинственными обстоятельствами погонь и перестрелок. В то же время их объединяет не только место действия — Северный Кавказ и главный герой — сыщик Жунид Шукаев, но и общий сюжет, словно взятый из древних сказаний. Перед сыщиком действительно сказочных масштабов задача — найти легендарного скакуна, драгоценный перстень и украденную красавицу. Поиски карабаира стоили Жуниду Шукаеву крови и бессонных ночей, также, как и разгадка тайны перстня, но вернуть себе свою драгоценную Зулету он смог, только победив себя.

---

От ювелира они поехали к Умару Паритову. Тот был несколько смущен визитом, но не слишком, во всяком случае вскоре оправился и на вопросы отвечал без задержки и по-деловому Да, ездил в Дербент. Да, возил украшения из скупочного отдела сам их купил, деньги внесены, можно проверить. Два золотых колечка — одно вовсе без камня, в другом выпал хризолит. И браслетку со сломанным замком. Починили в ювелирной мастерской Омара Садыка. Заплатил за работу, как полагается. Жене — подарок ко дню рождения.

— От кого вы узнали, что Хан в Дербенте?

— Какой Хан? — искренне удивился Паритов.

— Вы не знали, что прозвище Омара — Хан?

— Нет Не знал Об Омаре Садыке мне один товарищ из ювелирторга говорил. Слышал от кого-то, что есть такой мастер в Дагестане. Вот и все.

Трудно было предположить, что Паритов скрытничает Держался он просто, не нервничал. Показал кольца и браслет, которые возил на реставрацию, принес копии чеков из скупки.

— Как здоровье вашей жены?

— Ничего, спасибо. Голова иногда побаливает у нее после того случая.

— Как вы сами расцениваете происшествие в день ярмарки?

— Меня уже спрашивали. Ума не приложу. Непонятно.

— Я попрошу дать мне адрес Омара Садыка, — обратился к Паритову Арсен, — и подписать протокол.

— Значит, это был допрос? — спросил Умар. — А по какому случаю?

— Мы не теряем надежды найти и наказать человека, ударившего вашу жену, — сказал Жунид. — Вы допрашивались как свидетель.

— Но я ничему не был свидетелем…

— Это не имеет значения. Кто знает: возможно, нам помогут те сведения, которые мы сегодня от вас получили.

Паритов пожал плечами и подписал протокол, предварительно пробежав его глазами.

— Адрес Садыка вот, — сказал он, доставая из верхнего нагрудного кармана пиджака сложенный вдвое клочок бумаги. У него свой дом.

Уже в машине Сугуров сказал Шукаеву после некоторого молчания.

— Ничего я не понял, Жунид Халидович. Просто голова кругом идет. Ювелиры, бриллианты, допотопный процесс во Владикавказе. Вы что-то, видимо, знаете?

— Ничего я пока не знаю, Арсен, — честно признался Жунид. — Но кое-какие подозрения у меня имеются, чтоб ты знал, как говорит старик ювелир. Будем вместе их проверять. Но, чтобы твоя молодая горячая голова оставалась трезвой и ясной, я тебе сейчас ничего не скажу, кроме того, что ты должен делать в Махачкале и Дербенте. В управлении узнаешь все, что возможно об Омаре Садыке, поскольку у него патент на мастерскую, о нем должны быть сведения. Потом, не обнаруживая, что ты из милиции, придешь к этому Хану и попытаешься выяснить, что он знает о Чернобыльском и Паритове. Да, нужно привезти оттуда фотографию Омара Садыка. Она должна быть или в управлении, или в его личном деле в финансовых органах, выдающих патенты. Это обязательно. Не забудь. Ну, и вообще… Смотри по обстоятельствам… Фигура Садыка меня очень и очень интересует… Арсен Сугуров уехал вечерним поездом.

* * *

Заметка в «Терских ведомостях» за 1914 год, которую искал Жунид, попалась ему на глаза далеко не сразу. Он переворошил кучу пожелтевшей бумаги, от которой исходил легкий запах прели и пыли, начитался всяких курьезных рекламных объявлений.

Доктор Исбах фон Краузе писал, что в течение трех месяцев с помощью безвредных пилюль гарантирует роскошный бюст плоским женщинам, вдова Агриппина Атаманчикова предлагала «по недорогой цене» уроки вязания, а девица «иностранного происхождения» Альбина Тутти искала место гувернантки в «добропорядочном семействе».

Редакционная заметка в разделе полицейской хроники гласила, что у известного и уважаемого в городе ювелира С. И. Чернобыльского при невыясненных обстоятельствах похищен бриллиант голубой воды в двадцать шесть с половиной каратов, якобы один из двух знаменитых бриллиантов персидского шаха, подаренный последним в начале XVIII века богатой французской путешественнице, посетившей Иран. Затем бриллиант попал к русскому купцу Лаврентьеву и был куплен. Ротшильдами.

Сейф, в котором бриллиант хранился у последнего его владельца Чернобыльского, оказался нетронутым. То есть, как тотчас решил Жунид, либо у похитителя были и ключ, и шифр к сейфу, либо бриллиант вовсе не был похищен.

Заканчивалась заметка просьбой ко всем читателям газеты, которые могли пролить свет на историю похищения, сделать это за вознаграждение в пять тысяч рублей, положенное ювелиром С. И. Чернобыльским.

Жунид отложил подшивку, расправил затекшие плечи, встал и подошел к окну, выходившему на улицу, примыкавшую к городскому парку.

По брусчатке шли колонны красноармейцев. Где-то вдали, за поворотом улицы запевал удалявшийся высокий мужской голос: «Броня крепка, и танки наши быстры…»

Жунид достал папиросу и с досадой стал разминать ее пальцами, табак крошился на подоконник. Люди идут на фронт, а он копается в древних газетах и за три недели поисков ничего еще не добился. Собственно, зачем он связался со всеми этими делами сразу? Поручено ему и Дараеву было расследовать убийство инкассатора в Дербенте и ограбление кассира шахарской фабрики, а он, почувствовав явную связь между несколькими преступлениями, происшедшими в марте — мае, схватился одновременно за все. Может, не стоило этого делать?

Шукаев не успел мысленно ответить себе на не дававший ему покоя вопрос, потому что вошел Дараев.

Лицо у Вадима Акимовича было усталое и злое. Он сел на диван, отодвинув подшивки и даже не глянув на газеты.

— Проклятье!..

— Чего ты ругаешься?

— Я уже побывал в семи школах, просмотрел сотню учебников с вырванными страничками — эти лоботрясы из четвертых классов пачками выдирают страницы. Суета сует и томление духа!..

— Среди них есть семьдесят восьмая?

— В том-то и дело, что есть. В трех. Все три семьи я уже проверил. Это в разных концах города. Люди вполне порядочные, у всех твердое, надежное алиби. Никто из членов этих семей не мог совершить убийства.

— Надо продолжать, — спокойно сказал Шукаев.

— Легко сказать.

— Не скули, Вадим. Надо. Я дам тебе в помощь Маремкулова, его Гоголев куда-то посылал, а с сегодняшнего дня он снова в моем распоряжении.

— Много от него проку. Давай Семена лучше. Жунид вздохнул.

— Не могу. Семен мне понадобится самому. Вот приедет Арсен…

— Ладно. После обеда отправлюсь опять по школам. Абдул — так Абдул. А что это? — он ткнул пальцем в подшивку.

— «Терские ведомости». Владикавказская газета.

— Я вижу, что газета. Но за каким чертом она тебе понадобилась?

— Еще сам не знаю. Во всяком случае, кроме неясных подозрений, у меня ничего конкретного нет. Да и тебе сейчас совершенно лишнее — забивать голову. Ищи мне «Родную речь». И поскорее.

— Ладно, идем обедать.

— Нет. Ты иди, я потом. Мне еще нужно кое-что просмотреть.

Когда Дараев ушел, Жунид достал из шкафа папку с материалами по краже в ювелирном ларьке и стал искать протокол допроса продавщицы Фатимат Паритовой. Он перелистал все бумажки, скрепленные скоросшивателем, с начала и до конца, потом повторил всю процедуру наоборот, уже медленнее и внимательнее, перелистал с конца, — протокола не было.

— Что за чертовщина? — Шукаев сел на диван, медленно вглядываясь в каждый листок, просмотрел еще раз — результат тот же: протокол допроса Паритовой бесследно исчез. На металлическом креплении скоросшивателя не осталось даже следов вырванных страниц. Он бросил папку на диван и поспешил к шкафу. Открыл дверцу и стал рассматривать папки, в беспорядке лежавшие на полке. Разве так они лежали вчера?.. Вот эта сдвинута, а первая и вторая поменялись местами… Может быть, брал Вадим? Да нет, он ушел чуть свет. Не вставал же он ночью, тайком?

Потратив еще полчаса на проверку остальных четырех папок, Шукаев обратил внимание, что протокол допроса Итляшева был измят и надорван, как будто его тоже пытались вынуть из скоросшивателя, но почему-то не сделали этого. Что-нибудь помешало? Или кто-нибудь помешал?

Жунид положил папки на место и стал лихорадочно соображать. Кто мог войти сюда беспрепятственно? Прежде всего — сам Гоголев, Дараев и Арсен. Отпадает. Секретарь Виктора Ивановича? Едва ли. Старик работал в управлении более двадцати лет. Безупречен. Кто еще? Практически любой работник аппарата — с разной долей риска, конечно.

— Новая заковыка, — вслух сказал Шукаев. — Помимо нас еще кому-то небезразличны документы по этим делам…

Он снова вернулся к шкафу, осторожно изъял из папки протокол допроса Итляшева и отнес в техэкспертизу, попросив провести срочный дактилоскопический анализ. Еще через сорок минут выяснилось, что на бумаге были отпечатки пальцев нескольких человек: Итляшева, читавшего протокол, прежде чем подписать его, Дараева и его самого. Значит, либо никто из посторонних не касался листка, либо касался в перчатках.