Рашид Кешоков - По следам карабаира. Кольцо старого шейха

• Название: По следам карабаира. Кольцо старого шейха
• Автор: Рашид Кешоков
• Издательство: Проф-Пресс
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 1994

Кадровый работник НКВД Рашид Кешоков написал романы «По следам карабаира» и «Кольцо старого шейха», вспоминая бурные события тридцатых годов, когда советская власть сталкивалась с вековыми традициями разноязыких кавказских народов.

Каждый из романов интересен собственной интригой, таинственными обстоятельствами погонь и перестрелок. В то же время их объединяет не только место действия — Северный Кавказ и главный герой — сыщик Жунид Шукаев, но и общий сюжет, словно взятый из древних сказаний. Перед сыщиком действительно сказочных масштабов задача — найти легендарного скакуна, драгоценный перстень и украденную красавицу. Поиски карабаира стоили Жуниду Шукаеву крови и бессонных ночей, также, как и разгадка тайны перстня, но вернуть себе свою драгоценную Зулету он смог, только победив себя.

---

— А, может, ты продался за кусок хлеба с маслом? Зато они и отпустили тебя? — С угрозой в голосе наседал Рахман, как будто подслушав мысль, мелькнувшую в голове у сообразительного Петровича.

— Не я привел тебя сюда, Тау, — с обидой ответил Хапито. — И не меня освободили до срока. Так, может, мне сподручней задавать тебе такие вопросы?

— Брось, Хапито. Нечего валить с больной головы на здоровую. Давай в открытую: если ты драпанул из лагеря и ходишь под Богом, тебе лишние гроши не помешают.

Буеверов вытер рукавом рубахи вспотевший лоб. Он уже знал: сейчас последует самое главное. Они еще будут препираться и осторожничать, как все воры, опасаясь, как бы один не предал другого, а потом сойдутся и вот тогда, тогда на сцене появится он, Петрович. Только бы не пропустить ни слова…

— Говори, если имеешь дело… — это Хапито Гумжачев.

— А чем докажешь, что ты не стукач? — это Рахман.

— Ищи себе кореша в свите шайтана. Некогда мне с тобой рассиживаться…

— Постой! Хватит вилять! Скажи, сам ушел из тюряги? Тенькнули на столе стаканы, загремел стул. Это поднялся Хапито.

— До скорого…

Рахман злобно выругался, и по тону его Буеверов понял, что сейчас он все выложит, несмотря на свою хитрость, потому что нет у него другого выхода и, судя по всему, не на кого ему больше рассчитывать.

— Сядь… ладно. Сядь и слушай.

Стаканы звякнули снова, и Рахман зашептал, очевидно, перегнувшись через стол к самому уху Хапито. До Буеверова долетали теперь лишь обрывки слов и, как он ни напрягал слух, толком ничего нельзя было понять.

— … надцать косых… такое бывает… в сто лет. У белых служил, сам понимаешь… Хата есть тут, в городе… — шепот Рахмана становился все тише, все бессвязнее.

— Нет! — неожиданно громко сказал Хапито. И, понизив голос: — Мокрым делом припахивает. Нельзя мне. Завалюсь — вышка будет. Ищи кого в другом месте.

— Это твое последнее слово?

— Последнее.

— Но смотри, Хапито…

— Болтлив ты стал, — презрительно просипел Гумжачев. — Болтлив и труслив, как баба.

Как ни странно, сомнительный комплимент этот успокоил Рахмана, не сумевшего скрыть своего разочарования.

— Ладно, не лайся. Что мне было делать? Само в руки плывет, а вокруг — никого.

Хапито зашаркал чувяками, направляясь к выходу, как по звуку шагов уловил Буеверов, потом приостановился у занавески и сказал по-русски:

— А ты не суетись. Может, чего и придумаем. Где, говоришь, у тебя квартира? Пустишь на ночь, что ли?

— Вот так-то лучше, — оживился Рахман и зашептал снова.

— …спросишь Щегловых, — еще уловил Петрович и, решив, что он узнал довольно, чтобы начать действовать, крадучись, выбрался из сарая.

Рахмана он застал в «кабинете» уже одного: тот отсчитывал деньги, намереваясь оставить их на столике в уплату за шашлык и водку.

— Не спеши, Рахман, — ласково сказал Буеверов. — Спешка при ловле блох хороша. Ай-ай-ай! — покачал он головой. — Как же плохо ты поступаешь! Старых друзей забыл, людей для дела на стороне ищешь!

— Чего ты мелешь? — насторожился Рахман.

Буеверов посерьезнел, сказал жестко, не паясничая:

— С тобой здесь только что был Хапито. Ты его звал на дело. Кусок немалый, сам знаешь. Так вот — без меня вам не пофартит, так и намотай на ус, Тау…

— На пушку берешь?

— Зачем, — пожал плечами Алексей Петрович. — В моем-то возрасте? — Он обошел столик, отодвинул цветочную кадку с фикусом, стоявшую у стены, и показал Рахману на квадратное отверстие у самого плинтуса.

— С той стороны — заброшенный сарай, Тау. Я там стоял. Слышно все — лучше не надо. Так что? Берешь Петровича в долю?

— Старая лисица! — Рахман чертыхнулся и сел за стол. — Давай еще водки! И за твой счет…

2. Странная кража

Служебная командировка Жунида Шукаева. «Держи вора!» Встреча у Покровской церкви. Ориентировка об убийстве инкассатора дербентского отделения. Госбанка. Мельхиоровое кольцо. Допрос заведующего «Ювелирторгом». Побег Цыганова. Судебно-медицинский эксперт Зулета Нахова.

Жунид Шукаев ехал в Зеленский район. Потрепанный «козлик» жалобно скрипел рессорами на ухабах разбитого проселка, позади привычно клубилась пыль, догонявшая машину, когда шофер тормозил, объезжая глубокие рытвины, и беспрепятственно проникала внутрь сквозь изрешеченное пулями ветровое стекло. Стекло давно пора было сменить: дырки старые, — пожалуй, год прошел с тех пор, как однажды ночью Жунида обстреляли на опушке моздокского леса, — да шоферу все недосуг, он едва успевает выспаться между поездками. Такая уж беспокойная должность у его начальника.

Жунид чихнул и, не оборачиваясь, сказал своим спутникам, сидящим сзади:

— Вздремну я, братцы. Разбудите, как будем подъезжать К Черкесску.

Через минуту он уже тихо посапывал, откинувшись на спинку сиденья, — на всю жизнь осталась привычка засыпать сразу, в любом положении, в любое время суток, и так же неожиданно просыпаться, отдохнувшим и свежим, — качество незаменимое при его профессии.

Жунид за эти годы изменился мало, по-прежнему сухопарый и моложавый — на вид не дашь ему тридцати четырех, — хотя в висках уже серебрится предательская сединка, а у глаз и в уголках сухих губ легли морщины, придающие его открытому лицу сосредоточенно-строгое выражение.

Жунид Халидович Шукаев теперь руководит третьим отделением ставропольского угрозыска, которому обычно поручалась борьба с преступностью среди кочевых цыган, хотя бывали и другие дела, когда отделение выполняло роль «скорой помощи».

Сопровождает Шукаева небезызвестный среди юристов Северного Кавказа Вадим Дараев, ныне начальник следственного отдела при Ставропольском управлении НКВД, ведающий, кроме того, делами так называемой «особой категории». Через пять лет после их разлуки, то есть после отъезда Шукаева из Краснодара, Вадим Акимович закончил заочный юридический институт в Москве и попросил своего друга помочь ему перебраться в Ставрополь, чтобы работать вместе. Жунид в ту пору тоже находился в столице на курсах повышения квалификации сотрудников угро и без особого труда добился приказа о новом назначении Вадима.

Рядом с Дараевым — лейтенант Арсен Сугуров, выходец из оседлых цыган, двадцатишестилетний красавец, с тонкими иссиня-черными бровями вразлет, правильными точеными чертами несколько бледноватого для цыгана лица и густой кудрявой шевелюрой, с трудом умещавшейся под фуражкой. Около года он работает с Шукаевым и сумел стать для последнего совершенно незаменимым человеком, ибо, помимо знания языков, — цыганского и черкесского (немного говорил он и по-татски), — обладал еще целым рядом примечательных черт, как нельзя более устраивавших Жунида. Как говаривали в старых романах, словно отлитый из бронзы, Арсен, казалось, вовсе не знал усталости: мог не спать несколько ночей подряд, оставаясь бодрым и деятельным, легко и просто сходился с людьми, никогда не задавал лишних вопросов, схватывая все на лету, не брал в рот спиртного и слыл убежденным женоненавистником.

Тут они были даже похожи. После развода с Зулетой Жунид проникся неизъяснимым презрением ко всему слабому полу, без каких бы то ни было исключений, и не глянул за эти восемь лет ни на одну женщину Нельзя сказать, что жизнь бобыля, которого ничего, кроме работы, не интересует, так уж пришлась ему по вкусу. От природы общительный, относившийся к категории мужчин, испытывающих постоянную внутреннюю потребность кого-то опекать и о ком-то заботиться, он удовлетворился своей привязанностью к Вадиму и Арсену и гнал от себя смутную тоску по иной жизни, овладевавшую им в те редкие дни и часы, которые он проводил в одиночестве в неуютной холостяцкой квартире.

Он знал, что Зулета живет и работает в Черкесске: после окончания заочной медшколы, а затем и вуза она — судебно-медицинский эксперт при Черкесском управлении Мысль о том, что, возможно, ему, Жуниду, она обязана выбором нелегкой специальности, наполняла его безотчетной гордостью, хотя он ни за что не признался бы в этом даже самому себе и был уверен, что бывшая жена и ее судьба ни в коей мере его не интересуют.

Однако у каждого человека, пусть абсолютно одинокого должно быть некое тайное или явное прибежище, где он мог бы «отдохнуть душой» и забыть хотя бы на время повседневные дела и заботы. Именно таким прибежищем был для него сын, не по годам рассудительный человечек с темно-карими глазами, который скоро станет «совсем взрослым», пойдет в школу.

Маленький Заурчик очень похож на мать, но есть в нем и черты отцовские — большущие, открыто и серьезно глядящие на мир глаза и мягкие ямочки в уголках губ.

Пока Зулета училась, а Заур жил у его родителей, Жуниду видеться с сыном не представляло никакого труда, и он был счастлив, что за мальчиком есть глаз и уход: старый Халид боготворил внука. Теперь же, с переездом Зулеты в Черкесск, все осложнилось, и Шукаев испытывал страстную тоску по Зауру, которого не видел уже несколько месяцев.