Йен Бэнкс - Бизнес

• Название: Бизнес
• Автор: Йен Бэнкс
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2003
• ISBN: ISBN 5-699-03186-3

Бизнес — тайная и почти всемогущая международная организация, истоки которой теряются во тьме веков.

Бизнес — что-то среднее между транснациональной корпорацией и масонским братством.

Когда-то Бизнесу — недолго и с катастрофическими последствиями — принадлежала Римская империя.

Теперь Бизнес хочет получить место в ООН и готовится прибрать к рукам карликовое марионеточное государство, выбирая между полинезийским архипелагом и тибетским княжеством.

И вот в фокусе политических, финансовых и, не в последнюю очередь, романтических интересов всех сторон оказывается Катрин Тэлман, Бизнес-руководитель Третьего уровня, женщина деловая, но непредсказуемая…

---

— Вы что, Тэлман, обвиняете меня в самообмане? — Мне показалось, он удивился, но не обиделся. Во всяком случае, я надеялась, что дело обстоит именно так.

— Трудно сказать, Джеб. Я пока не успела определить, что у вас на уме. Может, вы просто завзятый спорщик, а втайне со мной согласны.

Дессу рассмеялся. Он хлопнул рукой по столу и оглядел остальных. Некоторые из тех, кто сидел ближе к нам, следили за ходом нашего разговора. Зато среди менее привилегированных слоев общества, на другом конце стола, где рекой лилось пиво, никому до нас и дела не было: люди наслаждались жизнью.

После ужина Дессу, заправившись изысканным вином и бренди, переговорил с механиками, которые сидели за дальним концом стола. К нам, то есть ко мне, Дуайту и Истилу, он вернулся, сияя от удовольствия и потирая руки.

— Устройство готово! — объявил он. — Экран на месте. Желаете пострелять?

— Еще бы, — отозвался Истил, осушив свой бокал.

— Это надо видеть, — сказал Дуайт. — Кейт… ты должна поехать с нами.

— Должна?

— Йоо-хо! — провозгласил Дессу, повернулся и вышел из комнаты.

— Йоо-хо? — спросила я Дуайта, но тот лишь пожал плечами.

Всего нас набралось человек двенадцать. Мы поехали в автокинотеатр на трех легких внедорожниках. Ночь была ясной, и Дессу (он сел за руль одного из них, сменив смокинг на ватник) не стал включать фары и не велел включать их другим водителям. Сам он ехал впереди, мчась по дороге, освещаемой только луной и звездами, распугивая зайцев и обсуждая с остальными по рации направление ветра.

Мы остановились у темной громады проекционной. Пока Дессу ругал всех последними словами за то, что никто не сообразил захватить фонарик, я включила свой собственный, достав его из кармана.

— Молодец, Тэлман, — похвалил Дессу. — Всегда так хорошо подготовлены?

— Ну, обычно ношу с собой огонек.

Дессу ответил усмешкой.

— У меня есть приятели, Тэлман, которые бы сказали, что это не огонек. Это — фонарик; огонек — то, на чем жарят негров.

— Серьезно? Ваши приятели на самом деле подонки-расисты, или им просто нравится эпатировать публику?

Дессу рассмеялся, отпирая дверь проекционной.

После ночной поездки свет, который зажгли в помещении, показался очень ярким. Пощелкав тумблерами, включили еще вентиляторы, обогреватели и два больших 35-миллиметровых проектора, которые через амбразуры в стене посылали изображение на экран, теперь водруженный на место.

Сначала я не заметила ничего подозрительного: это было довольно технологичное помещение, хотя и на допотопный лад, с открытой проводкой, трубами, стеллажами для коробок с фильмами вдоль стен и огромным количеством здоровенных рубильников и толстых кабелей. У каждого из двух громоздких проекторов суетились по двое механиков, надевая бобины на валики и протягивая пленки вдоль рычажков и направляющих. Тут я увидела то, что стояло между проекторами. И не могла отвести глаз.

— Что за ч-ч-ч?..

— «Эрликон», крупнокалиберный двадцатимиллиметровый пулемет, — гордо объявил Дессу. — Станковый. Ну, разве не красавец?

Дуайт, который стоял рядом со мной, держа в руке наполовину опустошенный бокал вина, только хмыкнул.

И вправду, там, где мог бы находиться третий проектор, стоял очень серьезный пулемет. Его рифленая станина была привинчена к бетонному полу; сзади у него были две обитые войлоком скобы, в которые, видимо, нужно было упираться плечами; сверху — большой, почти круглый барабан с зарядами. Угольно-черный металл поблескивал в электрическом свете. Длинный ствол высовывался в бойницу, жерло исчезало в ночи: оно было нацелено на далекий гигантский экран.

Справа от пулемета загудел проектор. Кто-то раздавал пиво, кто-то еще — затычки для ушей.

На первой пленке оказались эпизоды воздушного боя времен Второй мировой войны. Черно-белая пленка, похоже, сохранила документальные кадры. Дессу встал к пулемету и, переведя дух, открыл огонь.

Даже несмотря на то, что в ушах у меня были затычки, а дуло орудия находилось за пределами помещения, грохот меня оглушил. Дессу шевелил губами и безумно скалился, издавая, как я думаю, очередные «йоо-хо», но его голос полностью тонул в канонаде. Хотя над тарахтящим орудием работала вытяжка, забиравшая большую часть дыма, проекционная очень скоро провоняла кордитом и наполнилась сероватым дымом. Бесформенный мешок, свисавший из-под магазина, дрожал и раскачивался, словно в нем метались перепуганные кошки.

Все столпились вокруг амбразур и смотрели на экран. Я слегка потеснила Дуайта, который не преминул обхватить меня за талию. Наклонившись ко мне, он прокричал:

— Усраться можно, а?

Слева от меня стена проекционной будки освещалась чередой запинающихся вспышек. Трассирующие пули, прорезая темную бездну автостоянки, устремлялись к белому небу воюющей Европы, где пикировали и кувыркались «мустанги» и «мессершмиты», а «летающие крепости» в боевом порядке рвались сквозь облака. Ветра почти не было, и в лучах прожектора клубился дым. Потом пушка умолкла.

На минуту воцарилась тишина, которая сменилась одобрительными возгласами, аплодисментами и свистом. Сияющий Дессу отошел от лафета, растирая плечи; его лицо блестело от пота. Приняв поздравления, он пожал руку Истилу и кое-кому из механиков. Его жена, надевшая толстую куртку поверх облегающего серебристого платья, приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать мужа.

Как только пулемет перезарядили, вытряхнули мешок с гильзами и сменили пленку, к орудию встал Истил.

По всей видимости, нас ожидала историческая последовательность событий: теперь на экране бушевала война в Корее, мелькали «сейбры» и МИГи. Пулемет тарахтел в ритме учащенного сердцебиения. Я смотрела на экран. На нем стали появляться дырочки с рваными краями.

— Вы у нас впервые, Тэлман, — сказал Дессу, когда Истил закончил. — Хотите пострелять?

Я посмотрела на него, пытаясь определить, чего от меня ждут: согласия или отказа.

— Очень любезно с вашей стороны, — ответила я. В первый проектор вставляли новую катушку. — Наверное, мы уже дошли до Вьетнама?

Дессу отрицательно покачал своей круглой головой.

— Там воздушных боев не густо. Мы сразу перейдем к арабо-израильскому конфликту.

Мне преподали очень краткий урок стрельбы из пулемета. В основном наука сводилась к тому, что надо крепко держаться, не закрывать глаза и что есть силы давить вот на этот рычаг. У орудия был довольно примитивный прицел, похожий на мишень для игры в дартс, сжатую до размеров ладони. От пулемета пахло маслом и дымом, да к тому же веяло жаром, как от радиатора. Я уперлась плечами в обитые войлоком скобы и почему-то вспомнила упоры для ног на гинекологическом кресле. Должна признаться, во рту у меня пересохло.

На экране замелькал обратный отсчет: 5 + 4 + + 3 +2 + 1 +; маленькие стрелки, идущие назад, отмеряли оставшиеся секунды. Потом мы оказались над песками Синайского полуострова, снятого в цвете, а небо заполонили МИГи. Я сощурила глаз, прицелилась и нажала на рычаг. «Эрликон» вздрогнул и толкнул меня так, что пальцы чуть не сорвались с рычага. Трассирующие пули бросились в атаку на экран и исчезли за ним в кромешной тьме.

Я попыталась прицелиться в самолет, который мелькал прямо передо мной, но это оказалось непросто. Все же, подумалось мне, если снаряды проходят сквозь экран, а не рушат опорную конструкцию, это уже неплохо. «Эрликон» отгремел и умолк. Сначала я решила, что его заклинило, но потом сообразила, что истратила весь боезапас.

Пошатываясь, я спустилась с лафета: в ушах звенело, руки отваливались, плечи болели, все туловище ныло.

Дессу быстро схватил меня за локоть.

— Эй-эй-эй, Тэлман, все в порядке?

— Отлично, — рассмеялась я. — Полный кайф.

— Во-во.

В финале экран уже был продырявлен в центре. Еще трое по очереди подходили к пулемету; и Дуайт, и миссис Дессу отказались. Потом Дессу опять вышел на огневой рубеж, застрекотал проектор, и прежде чем снова разразилась пальба, зрители, толпившиеся у амбразур, разразились и восторженными, и негодующими криками.

На экране возникла физиономия Саддама Хусейна, непроницаемая, мрачная, с застывшим выражением. Из «эрликона» в нее полетели 20-миллиметровые пули.

На этой короткой пленке Хусейн выступал в разных ипостасях: он проводил военный совет, шагал вдоль ликующей толпы, инспектировал войска и так далее. Потом в сотне футов над пустой стоянкой опять замаячило его лицо.

Дессу метил прямо в глаза, пока серебристая ткань экрана не превратилась в клочья, которые, свесившись вниз, трепыхались в воздухе: темная сторона — серебристая, темная — серебристая. Широкий лоб, мясистый нос, густые усы были продырявлены. В конце концов, простреливая полосу между воротом и кадыком, Дессу, должно быть, задел какую-то часть конструкции — посыпались искры, и две очереди внезапно срикошетили в ночное небо ярко-красной римской пятеркой. Пушка опять замолчала; исполинское лицо, никак не исчезающее с экрана, теперь лизали язычки пламени; лоскуты ткани скручивались и падали, а иные взлетали ввысь, подхваченные потоком воздуха.