Юлия Винер - Бриллиант в мешке

• Название: Бриллиант в мешке
• Автор: Юлия Винер
• Жанр: Детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-7516-100

Все развлечения инвалида Михаила Чериковера заключались в созерцании иерусалимской улицы из окна своей квартиры, пока в его руки при невероятном стечении обстоятельств не попали краденые бриллианты, в том числе знаменитый Красный Адамант. Это происшествие перевернуло всю его жизнь и потянуло за собой цепь неожиданных ситуаций. По мере того как развертывается детективный сюжет, читатель знакомится с характером и бытом человека, который одновременно и еврей, и русский, и притом удивительно цельная натура со своеобразной, весьма причудливой жизненной философией.

---

– А им третий мешок очень нужен, вот я им и скажу, чтобы зря не искали. Может, тогда и дадут, как ты думаешь?

Положим, с Ициком справиться не так сложно. Но вопрос, что еще может выплыть.

– А что ты еще видел?

– Больше ничего… Потом полиция приходила, искала чего-то… Потом Коби со вторым дядькой к тебе пошли…

– Так ты с этим Коби даже знаком?

– Да нет, просто он мне иногда объедки для кота дает.

– А чего полиция искала, ты знаешь?

– Не знаю… Но что-то важное… Оно, наверно, было в третьем мешке…

– Да ты же говоришь, третьего не было?

– Не было… Тогда, значит, в первом… или во втором… – И смотрит на меня исподлобья.

– Нет, – говорю ему твердо. – Это дело темное, раз полиция, и я про это ничего не знаю. И ты не знаешь. Мы люди посторонние, не наше это дело. Что мы с тобой про это можем знать? Ну, сам подумай. Что ты знаешь?

Черт его разберет, что он там еще из окна видел. Молчит, пожимает одним плечом.

– Скажи, что?

– Ничего…

– Ну вот. И мешаться нечего. И забудь. О’кей?

Молчит и вздыхает.

– Чего молчишь?

– О’кей…

– Ты теперь все понял?

– Понял…

– Теперь я могу спокойно поесть?

– Приятного аппетита… – Воспитанный такой мальчик, родители частично религиозные, стараются. – Я им все-таки скажу, на всякий случай.

И встает, чтоб уходить. Ничего он им сказать, понятное дело, не может, поскольку их в природе нет, но зачем мне, чтоб у него этот гвоздь в башке сидел? Говорю:

– Вот что, Ицик. Раз тебе прямо загорелся самокат, давай сделаем так. У тебя сколько есть денег?

– Не знаю точно… Шекелей семьдесят. А что?

– Самокат сколько стоит?

Оживился, ест меня глазами:

– Разные бывают… На улице Агриппас всего за двести пятьдесят можно, если поторговаться…

– Вот и поторгуйся. Я тебе сделаю кредит на двести шекелей, беги и купи самокат. О’кей? А потом отработаешь, будешь меня на компьютере дальше учить. А глупости эти выкинь из головы. О’кей?

– Михаэль! Ты серьезно? Прямо сейчас?

– Прямо сейчас.

2

Интересная вещь здешние кибуцы. Нас вначале от ульпана, где мы иврит осваивали, два раза возили.

С колхозом не сравнить, а все-таки колхоз, он и есть колхоз. Живут обеспеченно, ничего не скажешь, промышленное производство наладили, цветов на территории, деревьев всяких насажали. Коммунизм развели, вообще живут, как на острове, как динозавры в парке юрского периода. Меня бы туда силой не загнать, да меня бы никто туда и не взял, они больных и старых не любят. Ну, и бегут оттуда, надо сказать, со страшной силой, и именно молодые. Они натосковались, нахолодались без родителей в круглосуточных яслях, какие у них раньше были, а как подросли да в армию сходили, так и всё, уезжают учиться, и с концами.

Маленькая мышка-официанточка ресторанная, оказывается, как раз из этих, из кибуцных. Кибуц послал ее учиться на компьютерную графику, но она не потянула, отсеялась. Возвращаться не хочет, а кибуц денег больше не выделяет. Явилась ко мне сразу после Ицика, ну, никак не дадут поесть спокойно.

Чуть не час просидела и все мне про себя рассказала, дуреха такая. Не знал, как и отделаться, хотя девочка приятная, скромная, правда, из себя не очень. Сильно горевала, что ресторан закрылся, и все у меня про хозяина спрашивала, он ей за неделю должен. Невдомек ей, что хозяин в холодильнике в Абу-Кабире отдыхает, а может, уже взрезали да и погребли с молитвой. А раз невдомек, это значит, что полиция информацию придерживает, копает потихоньку, хотя в интернет давно просочилось, здесь вообще все всегда просачивается, тайну хранить не умеют.

– Да с какой же стати, – говорю, – ты у меня спрашиваешь? Я твоего хозяина и знать не знаю. Позвони ему да спроси.

– У меня его домашнего телефона нет, и в книге его нет, – говорит. – А я видела, как они с Коби в ваш подъезд заходили, ну, и я зашла и у соседей внизу спросила. Соседи сказали, к вам поднялись, я подумала, может, вы знакомые….

И эта туда же, знакомые! И эта чего-то там видела!

– Соседи сказали, они спрашивали про какие-то тряпки, вот у вас, я вижу, полно всяких тряпочек… Наш ли они, что им нужно?

– Нашли, не нашли, ты, главное, не беспокойся.

– Полиция тоже, – говорит, – обыск делала, всех работников спрашивали, и меня тоже спрашивали.

– Что же они такое искали? – интересуюсь, а у самого творог комом в пищеводе встал. Неужели и она в курсе?

– А я не поняла. Они не сказали, спросили только, может, я видела, может, кто-нибудь что-нибудь прятал, а мне смотреть некогда, поворачиваться надо, а в тот вечер народу было особенно много.

Слава тебе Господи.

– Ну и ладно, – говорю, – полиция сама разберется.

– И Коби найти не могу… – И покраснела вся. – Сотовый его телефон не отвечает, а домашнего я не знаю… И фамилии не знаю… Может, у вас Коби номер есть?

– Это кто же такой, – говорю, – Коби?

– Официант, рыжий такой, со мной вместе работал… Он к вам приходил с хозяином. Хозяин его потом во дворе бил… За что он его бил? Он так кричал, бедный… – И у самой в глазах слезы.

– Вот уж понятия не имею, – говорю. – И номера у меня никакого нет.

Вряд ли у нее с этим Коби было что-либо серьезное, вон, даже фамилии его не знает. Ну, поплачет немного, не мое дело.

Надоела мне эта тягомотина. Знать она ничего не знает, и в полицию ее наверняка больше не потянут, опасности для меня не представляет. Прямо выгнать неудобно, ну, ладно, думаю, сейчас она сама уйдет, и предлагаю:

– На вот, подкрепись, а то ты худенькая какая, – и подаю ей бутерброд, который себе к кофе заготовил.

Она было руку протянула, и отдернула.

– Ой, – говорит, – что это вы, сыр вместе с колбасой.

– А ты что, – говорю, – религиозная?

– Нет, просто я не голодная, спасибо. И вообще мне пора.

И ушла. Тогда только удалось дозавтракать спокойно, но аппетит уже не тот.

3

Я-то думал, буду сидеть один, скучать-тосковать и обдумывать дальнейший план жизни, но вместо этого настоящий посетительский день.

Снял я панно недоделанное со станка, выбрал лоскуты которые потолще, ворсистые такие, чтоб ничего не прощупывалось, чистенько закатал в них камушки, завязал узелки. А завязал на этот раз умно, камушек не в узел, как раньше, а между двух узлов, так, чтоб выковырять легко, не распуская все изделие. Кто не знает, тому ни в жизнь не догадаться, а я сразу увижу – где у меня как бы три узелка подряд, там средний и есть камушек.

И только натянул основу, опять звонок в дверь. С Азамом вроде договорились на вечер, значит, это либо нянька, либо Татьяна сподобилась. На случай, если нянька, поехал открывать в кресле, чтоб сразу составила себе правильное представление. Да и Татьяне не вредно напомнить. Хорошо, что камушки успел закатать.

Да еще как хорошо!

Это из полиции ко мне явился, правда, в штатском. Добрались наконец-то.

Все путем, вежливо, удостоверение в дверях показал, хочу, говорит, задать вам несколько вопросов. Ну, давай, задавай, я готов, все дни обдумывал. Хотя поджилки, конечно, трясутся.

Как положено обеспокоенному гражданину, спрашиваю, по какому, мол, поводу.

Сейчас, говорит, все выясним по порядку. Имя-фамилию записал, книжечку назад листнул и спрашивает:

– В полицию звонили, жаловались?

Тут я, прямо с самого начала, чуть ошибку не допустил. Чуть было не сказал, нет, мол, с какой стати. Но спохватился вовремя и говорю:

– Вон оно что! Это вы только сейчас отреагировали? Верно, звонить я звонил, но толку никакого.

– Один раз звонили? Когда? – А сам в книжечку смотрит.

– И один-то раз зря. Когда? Давно уже, больше месяца. Сколько мы тут мучений приняли! Как вечер, стереосистема ихняя бум-бум, трах-трах, да песни орут, а после столы-стулья убирают, опять полночи грохот… Вот, а вы явились, когда уж и ресторан закрылся. Так что спасибо, уже не нужно, и без вас стало тихо.

Но трудно надеяться, что теперь уйдет. Не ушел, конечно, а продолжает:

– И больше не звонили?

– Да что толку-то? Больше не звонил.

– Так, – говорит и в книжечку пишет. – Следовательно, у вас к ресторану отношение было плохое?

– Я, – говорю, – по ресторанам не хожу и отношения к ним не имею.

– Я вас про данный конкретный ресторан спрашиваю.

– Да он закрыт, какое к нему отношение. Дай Бог, чтоб и не открывался.

– А раньше? Когда был открыт? Вы хотели, чтоб он закрылся?

– Я хотел, чтоб было тихо.

– И что для этого делали?

– А что я мог сделать? Их просил да вам звонил, и ничего не помогло.

– А что помогло? Почему он закрылся?

Это он подкапывается узнать, не я ли в полицию сообщил, то есть не видел ли я чего.

И вот тут очень важно соблюсти правильную меру. Я еще из России усвоил, что по своей инициативе с информацией высовываться нечего, даже с самой безопасной. Однако они уже много кого опросили, и разные обстоятельства им известны. Если совсем ничего не расскажу, сразу подозрение. Значит, рассказать надо, но очень, о-очень аккуратно. По большей части строго придерживаться фактов, но при этом все, что сказал Ицик, и что официанточка, и что соседи снизу могли сообщить, все это надо держать в уме и соответственно излагать.