Ульф Старк - Петтер и поросята-бунтари

• Название: Петтер и поросята-бунтари
• Автор: Ульф Старк
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1981

Весёлая и остросоциальная повесть о десятилетнем Петтере из рабочей семьи, живущей в фабричном посёлке современной Швеции.

---

И Стаффану, и мне очень понравилась сочинённая нами история. Правдоподобно, просто и складно. А мы сами выступали в ней чуть ли не героями. Было очень даже уютно сидеть вот так в этом захламлённом сарайчике и сочинять всякие небылицы. Особенно когда Стаффан вытащил из своего рюкзачка колбасу, хлеб и термос с какао. Начался дождь. По крыше барабанило, и дощатые стены скрипели от ветра.

Кажется, век бы сидел вот так в темноте, сочинял всякие правдоподобные небылицы и слушал дождь и ветер. Не помешали бы даже одна-две мышки. Прошло порядочно времени, пока к нам явился полицейский. Он, наверно, только разоспался, когда ему позвонил директор. К тому времени, когда он, наконец, открыл дверь и выпустил нас, мы успели как следует разукрасить нашу историю. Полицейский был заспанный, хмурый и промокший.

— Наконец-то. — недовольно проворчал Стаффан. — Ничего себе методы — сажать ни в чём не повинных детей в такую вот каталажку!

— Разговаривать будете потом, — буркнул полицейский. — В участке.

В участке нас держали совсем недолго. Мы говорили, а полицейский что-то там записывал, иногда бурчал что-то себе под нос, то и дело отправляя в рот ложечку желе из пакета в ящике стола и бросая тоскливые взгляды на шахматную доску с нерешённой шахматной задачей. Мы со Стаффаном говорили всё, как было условлено. И полиция, кажется, верила каждому нашему слову. Мы оба горько жаловались, как несправедливо и жестоко поступил с нами директор. Ещё бы чуть-чуть — и нас могли бы просто пристрелить, говорили мы. И ещё неизвестно: может, мы заболеем воспалением лёгких, просидев столько времени взаперти в этом холоднющем сарае, в котором гуляли сквозняки, а с крыши так и текло.

Мы до того жалобно всё расписывали, что даже сами себя стали жалеть. В общем, всё кончилось тем, что директору пришлось просить у нас извинения, хотя ему, понятно, ужасно не хотелось. Он даже дал нам на прощание по десятке за все наши незаслуженные обиды. Ну, и жаловаться ему, выходит, было больше не на кого, кроме как на Последнего-из-Могикан. Вот как получилось, что нашего Могиканина потащили в суд.

Но перед судом предстал вовсе не поросёнок, а Бродяга. Ну кто бы мог подумать?

Это лишний раз доказывает, что просто невозможно предугадать, к чему может привести то, что ты делаешь. Случайности могут быть любые. Поставишь, например, ведро с водой повыше на лестницу, ну, просто чтоб птицам было где купаться, — и тут же какой-нибудь недотёпа обязательно споткнётся о лестницу и опрокинет всю воду на себя. Или поставишь мышеловку в самое укромное местечко — и пожалуйста, уже какой-нибудь тип, будто назло, сунул туда ногу и орёт как зарезанный. Или всего-навсего спрячешь красивый камушек в пакет с рисом — и он обязательно окажется в каше, и кто-нибудь, уж конечно, сломает себе вставной зуб. Ну, прямо как нарочно! Я уверен, что весь мир мог бы полететь в тартарары только из-за того, что какой-нибудь ребёнок сорвал бы на лужайке какой-нибудь цветочек.

Когда до нас дошло, что за наши дела придётся теперь отвечать Бродяге, мы предложили, что мы пойдём опять в полицию и всё объясним. Расскажем всё, как было, и что это мы всё натворили, а поросёнок и Бродяга невинны, как ягнята. Но Бродяга сказал, чтоб мы и не думали туда ходить. Во-первых, он вовсе не желает упускать такой случай. А во-вторых, нам бы всё равно не поверили. «Правда иногда больше похожа на ложь, чем сама ложь», — сказал он, весело щурясь. Он, похоже, даже рад был, что его вытащили на этот суд. Да и Оскар с Евой почему-то отнеслись ко всему довольно спокойно.

А я уж чего только себе не представлял — я ужас как волновался. «Они просто сдерут с тебя шкуру живьём, — сказала мне Лотта, когда я ей всё рассказал. — И у меня больше не будет братика», — прохныкала она и состроила такую рожу, что смотреть жутко. Это, понятно, не могло меня успокоить. Я боялся, что всё опять станет, как прежде, начнутся ссоры, и опять они будут меня презирать. Но я зря боялся. Ева и Оскар сказали, что Бродяга прав. Мне даже показалось, что они чуть ли не в восторге от моих «подвигов». Я ничего не понимал.

Слух о новом нашествии Последнего-из-Могикан на директорский сад и о вызове Бродяги в суд распространился в Дальбу с быстротой лесного пожара. Все только про то и говорили. Говорили, будто прокурор пытался убедить директора Вальквиста не возбуждать дела, но директор упёрся на своём. Для него наш добряк Могиканин был воплощением всего зла на земле. Будь его воля, он бы быстренько превратил «злодея» в ветчину, заливное из свиных ножек, ещё раз в вотчину, в копчёную колбасу и в сочные отбивные. Он считал, что Последний-из-Могикан — социально опасная личность, что он особо опасен для женщин и детей, что он не лучше бешеной собаки и что его надо просто-напросто пристрелить. Говорили даже, будто директор жаловался, что поросёнок пытался цапнуть его за ногу. Некоторые считали, что директор потому так беснуется, что это поросёнок Бродяги, а Бродягу Вальквист просто терпеть не может, с тех самых пор невзлюбил, как Бродяга работал у него на фабрике. Кое-кто считал, что директор просто делает из себя посмешище. И находились, по-моему, люди, которые получали от этого удовольствие.

Суд был назначен на пятницу после обеда. Это было последнее судебное заседание перед летними каникулами, а потом весь суд должен был разъехаться кто куда — отдохнуть, покупаться и позагорать. Публики собралось — не протолкнуться. Со стен на нас смотрели с портретов старые уездные судьи. Лица у них у всех были ужасно кислые, они бы, по-моему, с удовольствием показали всему этому сборищу язык. На возвышении за длинным столом посередине сидели судья и присяжные. Слева, ближе к публике, за особым столом — прокурор и директор. Справа за таким же столом должен был сидеть Бродяга. Мы со Стаффаном уселись рядышком. Сердце у меня прямо готово было выскочить, даже в ушах отдавалось. А вдруг Последнего-из-Могикан приговорят к смерти?! Вдруг Бродяга загремит в тюрьму?!

— Вызывается обвиняемый Лейф Андерссон! — торжественно объявил судья.

— Я боюсь, — шепнул я Стаффану на ухо.

— Да ну, брось, — сказал Стаффан ободряюще. — Ничего страшного. Если Бродяга попадёт в тюрьму, мы уж как-нибудь сумеем его вызволить. Ну, а нашему Могиканину ничего не грозит, покуда я жив.

Когда вошёл Бродяга, публика оживилась. Рядом с ним вышагивал Последний-из-Могикан — пятачок вверх, хвост крючком. В публике засмеялись, даже присяжные и хмурые старики на портретах и те повеселели. Один только директор Вальквист не веселился. Он громко и презрительно фыркнул.

— Попрошу тишины! — повелительно сказал судья. — Что это значит, господин Андерссон? С животными в это помещение вход воспрещён.

— Я подумал, что самое лучшее прихватить его с собой, чтобы господин судья и уважаемые господа присяжные могли своими глазами убедиться, похоже ли это животное на хищника-людоеда, — вежливо объяснил Бродяга.

— Сидеть! — скомандовал он Последнему-из-Могикан. — И дай лапку судье.

Последний-из-Могикан уселся, к всеобщему восторгу, на задние ноги, поднял правую переднюю и замахал ею в воздухе. Судья перегнулся через стол. Я подумал: сейчас протянет поросёнку правую руку. Но он ограничился тем, что велел швейцару вывести животное в приёмную. Я испугался, что Последний-из-Могикан рассердил судью и только напортил всё Бродяге.

Бродяга уселся за свой стол, и суд начался. Прокурор, маленький седой человечек в чёрном костюме и со вставной челюстью, произнёс обвинительную речь. Слюна так и брызгала у него изо рта. По-моему, это было очень противно. Но директор смотрел на него с удовольствием.

— Итак, данная свинья, принадлежащая Лейфу Густаву Андерссону, причинила значительные повреждения насаждениям в саду директора Вальквиста. Она же, кроме того, вела себя угрожающе в отношении директора. Следует считать доказанным, что названная свинья тем самым выказала легко возбудимый и агрессивный нрав, каковой может быть квалифицирован как социально опасный. Обвинение поэтому настаивает, во-первых, чтобы свинья была умерщвлена, во-вторых же, чтобы ответчик был приговорён к возмещению истцу убытков, причинённых данной свиньёй. Всякому владельцу свиньи надлежит осуществлять соответствующий надзор за своим животным и следить, чтобы оное не причиняло вреда чужой собственности. Ответчик Андерссон со всей очевидностью пренебрёг этим своим гражданским долгом.

Я ни черта не понял из того, что он сказал. Что-то страшное, непонятное и жутко учёное. Наверно, надо очень долго учиться, чтобы научиться говорить так непонятно, подумал я.

Я совсем скис, потому что главное я всё же понял: что Последний-из-Могикан должен быть умерщвлён. Что же теперь говорить Бродяге, подумал я. И что тут вообще можно сказать? За окном светило солнце, и покачивалась еловая ветка. Выпрыгнуть бы в окно — и делу конец. Я прямо задыхался — такая там была духотища и затхлость, да ещё вся эта запутанная трепотня…