Николай Полунин - Дождь

• Название: Дождь
• Автор: Николай Полунин
• Жанр: Научная Фантастика

---

Поразмыслив таким образом, я направился к зданию районной военно-спортивной школы, благо оно находилось неподалеку. Железные ворота были заперты, но я толкнул калитку, и она подалась. Двор, занятый несколькими машинами, подальше -- микроавтобус. В клетках исходили хрипом две или три овчарки. Покамест я решил повременить с их освобождением. В рухляди между забором и глухой задней стеной я откопал лом и, войдя, принялся вскрывать все двери подряд,

Ни в комнатах, ни в столах я оружия не нашел, а сейфы были мне не по зубам. Я долго ломал дверь, обитую железом, но за ней оказалась решетка, которая тоже была мне не по зубам. Через час, грязный, злой, я вернулся на пост у входа, расколотил в сердцах стекло в двери, выдернул незапертый ящик стола, и на пол под ноги мне вывалилась тяжелая кобура с застегнутым хомутиком и запасной обоймой в кармашке. Вдоволь насмеявшись над собой, я проверил пистолет. Выдернул и вставил обойму, выбросил затвором все патроны, пощелкал курком, набил обойму вновь, вдвинул в рукоятку, поставил на предохранитель. Лихо у меня это получилось, хотя последний раз держал оружие... да, пять лет назад. В одной из комнат я нашел ремень с портупеей, перепоясался поверх свитера. Здесь же стоял графин с несвежей водой, она отдавала жеваной бумагой, но я слишком хотел пить. Остатками воды умыл лицо и руки.

Нужно было еще придумать, что делать с собаками. Я разломал замки (псы кидались, как бешеные), но двери заклинил щепочками и дал деру к калитке, едва успев прихватить ее тонкой проволокой. Вовремя: собаки уже были тут как тут. Привет, голубчики, дальше сами выбирайтесь, вы, надо думать, учены.

Я шагал по проспекту и все ждал, когда же посетит меня чувство уверенности и силы от обладания килограммом железа в виде смертоубийственной машинки. Искал и никак не мог найти я никакого логического объяснения происходящему. Как могло оказаться, что город пуст? Я поправил себя: район, ведь я видел пока только его, и то частью. Но все равно. И неработающий водопровод, и молчащие телефоны, и отключенное электричество? Это же факт. И факт, что люди не могли уйти так неслышно, не успели бы, да и пистолет в столе. Пистолетов не забывают.

Встретились три аварии. Перевернутый грузовик занимал половину полосы, кабиной лежа на газоне; вмявшееся в столб такси; жучок-малолитражка, беспомощно упертый в придорожное дерево, с тускло светящимися фарами и работающим мотором. Создавалось впечатление, что это произошло глубокой ночью, когда жизнь в основном замирает и движение ограничивается. Машины продолжали ехать, покуда не встречали препятствия -- смертельного или не-смертелыюго для них. Случись то же днем, и трудно вообразить кашу, которая была бы на улицах. Но, подумал я, существует масса мест, где жизнь ночью вовсе не замирает, и, следовательно, там сейчас как раз каша, ну да все равно. И все, подумал я, все -- все равно!

И тогда принес мне осенний ветер вкус свободы -- того одиночества и свободы, о каких только мечтать может умученный городом человек. Я глубоко-глубоко втянул в себя осенний хрусткий воздух, забрался на водительское место в пыхтящем жучке. Вообще это была удачная мысль -- с машиной. Я осторожно стронул жучка с места, недоверчиво прислушиваясь к его пыхтению, но все, кажется, было в порядке, если не считать легонько горбящегося железа правой скулы. Фара -- и то была цела.

Не видя смысла гнать, я ехал не спеша и глядел по сторонам. Пустота и тишина были вокруг и во мне, и самый звук движения распадался на составляющие. Отдельно я слышал стук -- изрядный -- клапанов и вращение вала, посвист ветра и шуршание шин на дорожном покрытии. Остался позади жилой массив, я проезжал промышленную зону. Масштабы здесь были иные, меж однотипных заборов оставалось немало голой земли, и трава на ней уже пожелтела и высохла. Земля выглядела совершенно обыкновенно, с мусором, слякотью, просверками битого стекла, словно ничего не изменилось, и снова я начал подпадать под эту картинку "просто раннего-раннего утра", но вид заводских корпусов вернул меня к действительности. Они молчали.

Молчали совсем не так, когда за внешним безмолвием, внутри, неслышно для стороннего уха, беспрестанно совершается работа. Сейчас молчали трубы, молчали рельсы подъездных путей и провода высоковольтной линии, туши градирен и торчащие несуразными грибами из почвы выходы каких-то труб, обычно клубившиеся, и стаи черных птиц кружили, как над полем вчерашней битвы. Циклопический цех автоконвейера горел с одного конца, испуская кучи дыма, но не было видно никакого движения там. Каша, подумал я, каша.

Она началась. Аварии на дороге, горящие дома, горящие машины, сгоревшие дома и машины; на реке, прижавшись бортом к быкам моста, полузатонула баржа с песком. Снова -- машины, машины. Поначалу я высматривал следы, какие-либо признаки возможного человеческого присутствия, но вскоре мои собственные дела отвлекли меня. Вот почти и центр. Столь велик родной город, что и у центра есть окраины. Здесь, на площади, я притормозил. Серебристый молоковоз высадил витрину и завяз в ней. Это был продовольственный магазин, и возле него я остановился. Я давно чувствовал голод, воспоминания об утренней ветчине подернулись дымкой. Из разбитой витрины, где все было перевернуто, по тротуару раскатились кочаны капусты. Я положил щеку на руль и просидел так минут пять, прикидывая свои задачи на ближайшее будущее. Затем, чуть не порезавшись о кривые языки разбитого стекла, пробрался в магазин. Откупорил бутылку минеральной воды и с наслаждением напился. В машину -предварительно выбив остатки витрины -- перетащил два круга сыру, хлеб, яблоки. Все это, перегибаясь через откинутое сиденье, уместил сзади. Там еле осталось место для ящика воды. Мне нужна другая машина, подумал я, отъезжая. И проблема бензина... Сколько будет проблем. Кроме одной -- свободного времени. А значит, и все остальное решится.

Вдруг я увидел, что мне было нужно: возле булочной стоял фургон с открытыми дверцами. Ага. Водить грузовик мне раньше не приходилось, но справился удовлетворительно -- после того, как очистил внутренность от лотков и перегрузил свои припасы. Слава богу, лотки были пустые, рука не поднялась бы вываливать хлеб на мостовую. А может, и поднялась бы. Наверное, поднялась бы. Привычные мерки надо пересматривать, ведь в самом деле, я теперь могу быть сколь угодно расточительным и не истрачу миллионной доли обрушившейся на меня собственности. Нет, даже не в этом. Качество. Качество стало другим. Ежели действительно общества нет боле, то и мораль его умерла вместе с ним, и вы знаете, меня это не огорчает. По крайней мере в данную минуту.

На очереди у меня был хозяйственный магазин -- взять свечей, чтобы не сидеть первую ночь в моем новом мире впотьмах. Я не стал долго раздумывать. Развернулся и, медленно подавая назад, выдавил витрину. Керосинки, как хотел, не нашел, зато свечей набрал штук сто. Посомневался, и, взломав замки, проник в склад, но там из нужного мне сейчас тоже были одни свечи. Я взял их три коробки и с тем отправился домой. На своей улице подобрал сумку. Она лежала нетронутая, как я ее оставил. Уже был вечер, и я сентиментально пожалел бросать сумку мокнуть под вероятным ночным дождем. Осторожно объехав разбитые машины, подогнал фургон к подъезду. Разгружаться полностью не стал, захватил лишь сотню свечей в початой коробке и еды на ужин.

Я отомкнул дверь и вдруг понял, что порога не переступлю. Ни за что. Эти стены, эти вещи, что ждут меня там... Все -- мое, и все -- будто кошмарный сон. Будто напоминание, укор прошлого, такого еще близкого, но уже недостижимого, мертвого, по-настоящему мертвого. В городе, на улицах, занятый, я не чувствовал этого, а тут... Выронил все, выскочил на улицу. Нет, домой я больше не ходок. Потом, может быть... потом, да.

Я нашарил монтировку под сиденьем в фургоне и немного постоял, прикидывая. В конце концов, если выбирать, то выбирать лучшее. Во втором подъезде жила семья, глава которой свил роскошное трехкомнатное гнездо. Я заходил к ним однажды по какому-то соседскому делу. Дальше прихожей меня не пустили, но и прихожая мне понравилась. У них, кстати, жила сиамская кошка.

Едва я, намучившись, распахнул дверь, эта самая кошка метнулась мне под ноги и -- хвост трубой -- сбежала вниз по лестнице. Внутри меня ждала награда. Расставив и засветив в густых сумерках множество свечей, я смог по достоинству оценить содержимое квартиры-гнезда. Холодильник, уже, разумеется, потекший, предоставил мне гораздо более изысканный ужин, чем я обеспечивал себе сам. В баре нашлось, чем запить еду. Я вдавил клавишу импортного комбайна -- шкала осветилась: он имел автономное питание. На всех диапазонах молчало, ни одна искусственная радиоволна не блуждала сейчас между планетой и тем слоем в атмосфере, который заставляет ее отражаться. Сперва я было принялся крутить ручки, слушать, замирать от внезапных писков и шорохов, но уже через четверть часа примерно бросил это, искренне изумляясь своему порыву. Ведь мне все стало ясно еще в городе. Я подумал. Нет, утром. Чуть ли не в самый первый момент, я только не мог тогда понять, откуда это чувство. А ясно уже было. Не знаю, чем объяснить. Ничем, наверное, и не объяснить. Как и вообще все. Все это.