Виталий Полупуднев - У Понта Эвксинского (Том 2)

• Название: У Понта Эвксинского (Том 2)
• Автор: Виталий Полупуднев
• Жанр: История

---

Царь невыносимо страдал, говоря эти слова, свидетельствующие о его слабости. Но иного выхода не представлялось. Боспор утратил былую мощь и внутреннюю слаженность в теперь нуждался в помощи извне. Перисаду Пятому приходилось пожинать горькие всходы всех ошибок и несправедливостей, сделанных когда-то его властительными предками. Цепляясь за власть, он пытался найти утраченную опору за морем. Его просьба об оставлении гарнизона была призывом к общеэллинской солидарности перед лицом враждебного варварского мира, перед опасностью пробуждения обозленного народа. От этого зависело будущее его готовой развалиться, одряхлевшей державы.

Диофант на мгновение встретился глазами с Бритагором. Сделав неопределенный жест волосатой рукой, он вздохнул.

- На это нужно повеление самого царя Митридата. А я его не имею.

- Если скифские полчища вторгнутся в пределы моего царства и потопчут поля и виноградники, а рабы и худшие из крестьян-сатавков помогут им разрушить города, и храмы, тогда мне уже не нужна будет ваша помощь... Она запоздает.

Вмешался Бритагор с почтительным поклоном, полагая, что его время наступило.

- Ведомо мне,- заявил он мягко, с особым жестом, выражающим придворную благопристойность, - что великий Митридат видит в тебе брата и не откажет в просьбе о помощи. Но ты, полноправный монарх и властелин своего народа и земель, не можешь покинуть Пантикапей, чтобы увидеться с царем Понта и договориться обо всем. Великий Ахеменид также отягощен делами и заботами и не имеет времени посетить Боспор...

Бритагор сделал паузу. Такое вступление благоприятно отозвалось на настроении боспорского владыки. Он стал успокаиваться, лицо прояснело, руки перестали теребить складки одежды. Благосклонно и с выжидающей доверчивостью царь устремил взор на вкрадчивого понтийца. Перисад, как и другие монархи всех времен, всегда нуждался в умных и находчивых помощниках, которые могли бы в критические минуты быстро находить выход из затруднительного положения, освобождая своего царственного повелителя от тягостной обязанности думать и напрягаться самому.

- Продолжай, достойный муж. Мне понятно начало твоей мысли, но не совсем ясен ее конец,- сказал он.

- Я хочу сказать, государь, что если ты соблаговолишь изложить свою просьбу о войсках письменно, то твое письмо будет доставлено нами в Синоду и вручено в руки царя Понта. Целый флот будет охранять твое послание в пути.

Перисад улыбнулся. Впалые щеки и высокий лоб сморщились. Стало видно, как тонка кожа на его лице. И веди в своей желчной нетерпеливости и раздражительности царь еще выглядел моложавый, то, улыбаясь, он вдруг обмяк и как-то сразу пожух, постарел.

Придворные поддержали настроение своего повелителя сдержанный ропотом удовлетворения.

- Что ж, я, пожалуй... пошлю письмо брату нашему...

Говоря это, царь взглянул на Саклея. В лисьих глазах последнего светились настороженность и напряженная мысль. Обменявшись с царем едва заметными жестами, Саклей провел сухонькой ручкой по жидкой бороде. На пальцах красными и зелеными звездочками сверкнули самоцветы.

- Почтенные посланцы, дорогие гости наши! - обратился он к понтийцам,- Ваши слова рождены мудростью и взлелеяны знанием! Но мне, как цареву писцу и радетелю дел его, хотелось бы знать - какие обещания следует изложить в письме вместе с просьбою о помощи войсками?

Бритагор пожевал мягкими втянутыми губами и поднял вверх бесцветные глаза, как бы соображая.

- Возил я письма Митридату от князей и царей,- начал он в раздумье,- и все они были написаны, как пишут братья старшему из них. Вместе с приветом и пожеланием здоровья и многих лет жизни и благополучного царствования следует просить царя Митридата, чтобы он стал предстоятелем - защитником вашим, наставником и руководителем в делах больших и малых, взял вас под сень своего щита. Нужно принести клятву в вечной верности вашей дружбе, готовности делить с ним радости мирной жизни и тяготы войн...

Он приостановился и окинул непроницаемым взором внимательные лица Перисада и царедворцев, что старались не пропустить из сказанного ни одного слова, проникнуть в суть его речи.

Бритагор был опытным дипломатом и придворным, умел, говоря, следить за действием своих речей и быть готовым всегда переменить позицию и искусным оборотом придать своим словам смысл, противоположный первоначальному. Он прошел горькую школу долголетних интриг при дворе понтийских царей и более чем кто-либо мог сказать, что сумел долго удержаться вблизи трона и не потерять головы лишь благодаря старой, испытанной тактике отвечать на оскорбления поклонами, а на едкие замечания - непроницаемым и почтительным молчанием. Тем молчанием, в котором больше всего ложной многозначительности, всегда сбивающей с толку противника.

- Следует также выразить в письме...- продолжал он, прекрасно зная, что ему внимают, как оракулу Митридата, и что его голос доносится до берегов далекой Малой Азии, где его слушает весь синклит Митридатовых мудрецов и советников,- следует выразить свою готовность отдать царю сильному в дар плоды земель ваших, сокровища ваших домов и храмов, животы друзей, подданных и рабов... И обязаться ежегодной поставкой в Синопу хлеба не менее ста тысяч медимнов...

Он выпрямился, смело взглянул в лик боспорского царя и, подняв руки, как для молитвы, заключил:

- Тогда царь Митридат, получив послание ваше и подарки, решит судьбу вашу и, если помогут вам боги, возьмет на себя бремя забот по защите и управлению земель и народов, вам подвластных!

После чего, смиренно опустив глаза, с глубокой почтительностью склонил голову.

При последних словах Перисад заволновался, стал крутить головой и бросать вокруг недоуменные взгляды, полные немых вопросов. Пятна алой краски выступили на скулах, а руки нервно переплелись пальцами. Пальцы извивались и хрустели на весь зал, казалось, царь ломал их, как сухой камыш.

- Как? - хрипло спросил он.- Такие обещания?.. Я же независимый монарх! Не унижает ли это моей царственности, не означает ли отказа от самостоятельности?

Бритагор сделал успокаивающий жест.

- Твоя диадема, государь,- заявил он твердо,- священна для Митридата и неприкосновенна для кого бы то ни было! Царь Митридат - царь над царями, он не лишает братьев диадем, но укрепляет их на головах союзных с ним царей! Твоя собственность на земли, рабов, города и племена варваров, так же как и права князей твоих,- не пострадает. Зато ты навсегда избавишься от всех волнений и забот, не потеряв ничего в силе, власти, величии и богатстве. И уже степные скифы, буйная хора, строптивые рабы не будут тревожить твое царское сердце. Железная рука Митридатовых войск задушит своеволие и бунтарство. И кровь врагов твоих золотом потечет в твою казну... Я сказал именем царя моего и его повелением. Имеющие уши - слышали и внимали.

Все склонили головы. На лице Перисада отразилась задумчивость. Издерганный постоянными страхами, утомленный собственным недоверием ко всем окружающим, он мечтал о покое, об обеспеченной безопасности, обо всем том, что так проницательно разгадал понтийский посланец. Жажда укрепиться на зыбкой почве своего неудачного царствования, опереться на могучую длань заморского великана проснулась в нем с такой силой, что уже сейчас, после слов Бритагора, он ощутил не раздражение, но необыкновенное, давно утраченное успокоение, некое душевное просветление, сладость вновь обретенного душевного равновесия и тишины.

Усилием воли он превозмог приступ внезапной слабости, стряхнул с себя ту мгновенную одурь, которая, как сладкая отрава, готова была затянуть его в омут опасного самоуспокоения. Ведь он - царь! Перед ним стояла толпа внимательных придворных, за стеной шумела жизнь, судьба царства зависела от его решения.

После короткой душевной борьбы, скрытой под личиной раздумья, царь расправил сутулую спину, словно сбросив с плеч тяжелую ношу, и, смотря вдаль, произнес с медлительностью:

- Именем бессмертных богов и предков наших, при их благоволении и помощи - да будет так: мы обдумаем сказанное тобою, посланник брата нашего Митридата, принеся перед этим умилостивительные жертвы богам, дабы через откровения и жертвенные гадания узнать их волю.

- Внимание в повиновение! - хором отозвались аристопилиты.

Саклей, бегая быстрыми глазами по лицам гостей и царя, усиленно соображал. И в его голове все яснее вырисовывались истинные причины прибытия Диофанта и его хитрого советника Бритагора. Дело в том, что Митридат отлично знал о положении в Тавриде, выслушивал от послов неоднократные просьбы Перисада о помощи, получал много раз сказочно богатые дары. Зачем же требуется еще одно послание? Да еще с такими далеко идущими обещаниями и обязательствами? Видимо, понтийский царь спешит стать крепкой ногою в Тавриде и, пользуясь затруднительными обстоятельствами на Боспоре, хочет загнать эту заблудшую овечку в свое стадо... Что ж! Перисад слаб, дела боспорские совсем плохи. А Митридат сумеет защитить права и достояние богатых я знатных от посягательств не только Палака, но и мятежной черни!