Виталий Полупуднев - У Понта Эвксинского (Том 2)

• Название: У Понта Эвксинского (Том 2)
• Автор: Виталий Полупуднев
• Жанр: История

---

Савмак понял, что случилось страшное, и закричал жалобно. Аримасп, волоча перебитый зад, подполз ближе и, задрав морду кверху, завыл.

- Нет,- кричал в исступлении мальчишка,- не Скилур, а я отомщу за тебя, дед! Это я убью того, кто тебя ударил! Твоя душа будет спокойна в стране теней...

Незнакомая ранее боль пронизала его душу. Он плакал над трупом, образы мести черными тенями проносились в голове, быстро сменяя друг друга. Ему казалось, что он бежит па запад, в дикие степи, и возвращается обратно с войском царя кочевых скифов. Потом он решал бежать немедля в деревню, поднять народ, настигнуть в степи убийц и перебить их. Грозил кулаком и говорил несвязное.

Немного успокоившись, почувствовал не то усталость, не то безразличие. Разыскал лопату и начал рыть глубокую яму. Он бросал комья земли, не зная, что одновременно роет могилу и для своего детства, что оно умерло навсегда в этот страшный день его жизни. Впереди его ждало нечто совсем иное, не похожее на все пережитое и виденное до этого.

5

Аримасп повизгивал и лизал мертвую руку Баксага.

Мальчишка был крепок телом. Вырыв яму, без особого труда перетянул в нее труп деда. Продолжая всхлипывать, закидал могилу сырой землей. Боясь, что ночью прибегут степные волки и выроют покойника, выдернул из крыши и стен хижины жерди потолще и положил их на могилу.

Теперь он остался один. Аримасп не шел в счет, так же как и все еще гудевшие негодующие пчелы. Он осмотрелся. Как внезапно рухнуло все то, что казалось таким устойчивым, вечным. Хижина, ульи, дед, лежащий сейчас под слоем земли, безгласный, холодный... Что дальше?

Дуплянки с медом оказались целыми. Лишь одна упала, и маслянистая пахучая жидкость вытекала на землю, привлекая пчел. Вот и тот жбанок, что дед приготовил с вечера для отправки старшине.

Подумав, подросток взял в руки жбанок и, бросив последний взгляд на могилу, на издыхающего Аримаспа и печальные руины пасеки, вздохнул и решительно зашагал прочь от дорогого ему места, от всего, что составляло до сих пор мир его интересов.

Отойдя шагов сто, Савмак остановился, поставил ношу на траву, упал на колени и, подняв кверху руки с большими ладонями и тонкими запястьями, торжественно протянул, как бы читая молитву:

- Прощай, дед, я отомщу за твою смерть! Ты будешь доволен мною в стране теней!

Слезы опять заволокли все. Мальчишка не выдержал, упал ничком и долго плакал, причитая. В ярости бил кулаками о землю и потрясал ими, угрожая убийцам.

Через час со жбанком в руке он размашисто шагал по пыльной тропе, что вилась между полынниками, потом спускалась в песчаные овраги и, наконец, выходила на поля, на которых ровно и тяжело волновалась нескончаемая, как степь, пшеница. Тучные колосья почти поспели для жатвы. Вдоль дороги стояли древние дубы, обвешанные выгоревшими на солнце тряпками, пучками травы и колосьев. Эти дубы имели магическую силу. Они охраняли поля от дурного влияния чужих глаз.

Жар лился потоком с дымчатого от степных пожаров летнего неба. Солнце сияло, жгло. В небе трепетали жаворонки. Савмак обратил внимание, что на дороге виднелись следы нескольких лошадей. Следы веяв в ту же сторону, куда шел и он.

Зеленоватые любопытные глаза все подмечали. Они щурились от яркого света, но стали круглыми и вспыхнули огнем, когда остановились на блестящем предмете, что лежал в пыли у дороги.

Савмак, несмотря на большой не по летам рост, сохранил все ухватки мальчишки своего возраста. Чуть не уронив жбанок, он кинулся вперед и схватил цепкими пальцами находку,

- О-о,- протянул он в восторге,- какой красивый!

Но тут же не мог удержаться от восклицания крайнего удивления. Он держал в руке тот самый великолепный нож, который уже видел на поясе фракийского сотника. Со смешанным чувством изумления, страха в скорби он воззрился на хищную головку золотого кобчика с рубиновыми глазками, и опять ему показалось, что они мигают, эти словно живые глаза, таят в глубине насмешку. Кобчик будто узнал Савмака и готовился что-то сказать ему. Вот-вот раскроется острый клюв.

С суеверным ужасом Савмак отбросил драгоценную находку, как бы обжегшись об нее, даже обтер пальцы о рубаху. Хотел было убежать от проклятого оружия. Ведь этой золотой головкой фракиец нанес удар Баксагу. Прочь, прочь от такой недоброй находки! Это подарок злых духов!

Неожиданно пришли в голову рассказы деда о том, что оружие врага приносит успех в бою, что собирать мечи и копья на поле боя обычное занятие победителей. Он переборол страх и несмело взялся одной рукой за рукоятку, как бы боясь, что золотой клюв вопьется ему в пальцы, другой зажал ножны и вытащил клинок, ослепивший его ярким холодным блеском.

- Ух! - только и смог произнести он.

Что-то настороженно-злое чувствовалось в изгибе отполированной стали. Безупречная правильность, огненная острота и стремительность изогнутого лезвия вызвали внутреннюю дрожь и вместе какое-то особенное восхищение, еще не испытанное до этого Савмаком. Нож в самом деле был редкостный, выкованный в мастерской талантливого оружейника.

Мальчишка с размаху вонзил клинок в землю и выдернул его, раздувая ноздри.

- Вот это нож!.. Это - его нож, того, кто убил деда. Фракиец его потерял, а я нашел!

Сделав свирепое лицо, Савмак опять и опять взмахнул оружием, как бы поражая невидимого врага. Он забыл в этот миг, где он, образы конных копьеносцев, шум битвы, ослепительный блеск и звон мечей заслонили действительность. Ему грезилось, что он скачет верхом на буланом коне, машет мечом, сражается. С кем? Не то с теми грабителями-степняками из дедовых рассказов, которые зорили селения сатавков в давние времена, не то с красивыми царскими всадниками.

- Вот вам за дедову руку! Вот! - беззвучно кричит он первым.

- А это вам за смерть деда и за пасеку! - шепчет он, обращаясь ко вторым.

Уловив чутким ухом скрип колес и фырканье лошадей, ретивый вояка возвратился к действительности. Словно проснувшись, огляделся вокруг и увидел, что его нагнала двухколесная арба, запряженная лохматыми лошаденками. Он хорошо знал эту немудрую упряжку и арбу со скрипучими колесами - дисками, выпиленными из цельного дубового ствола. Они принадлежали старшине селения. А управлял лошадьми дядя Дот, самый захудалый из всех крестьян селения. Дот давно уже потерял свое хозяйство, живет в землянке за селом и работает по найму за кусок хлеба.

Быстро спрятав нож па пазуху, мальчишка вскочил на ноги, взял ношу и посторонился.

- Откуда ты, малолеток, и куда? - спросил хрипло, равнодушным тоном Дот, поворачивая свое серое, испитое лицо с жидкой бороденкой. На его голове смешно сидело подобие шапки, сшитой из сурочьей облезлой шкурки, вместо меха покрытой слоем черной грязи.

Савмак поклонился старшему и скороговоркой, чтобы отделаться, ответил:

- Иду с дедова пчельника, несу мед старшине. Вот в дуплянке.

- Мед? - возница сплюнул и пожевал сухими, запекшимися губами.Что ж! Это кстати, у старшины как раз гости... Эгей!

Он махнул хворостиной, подгоняя потных от зноя лошадей. Савмак сморщился от ударившей в нос пыли. Оводы и мошки, что сопровождали упряжку, закружились вокруг него.

- Дедушка умер! - не выдержал Савмак.- Нету дедушки!.. Убили его чужие люди!.. Наехали и убили!..

Крестьянин вскинул голову, с любопытством вгляделся в лицо паренька и теперь заметив, что тот выглядит странно, щеки измазаны грязью и давлеными комарами, глаза напухли.

- Как умер? - переспросил Дот, натягивая вожжи. - Кто его убил? Какие чужие люди?

- Эти убили, - почти выкрикнул юнец,- что на конях, с мечами! Забыл, как они называются... Мед захотели забрать и... убили деда,

- Да что ты говоришь? - встревожился Дот. - Наехали и убили?.. Да как же так?.. Постой!..

Но мальчишка, всхлипывая, махнул рукой и кинулся вперед со всех ног,

- Чудно... - протянул крестьянин, смотря вслед Савмаку. На его морщинистом лице появилось выражение озадаченности и внутреннего усилия. - То, что Баксаг стар и мог умереть, не удивительно. Давно старика зовут теня предков... Но его убили... С мечами и на конях... Может, степняки опять появились? Тогда они и деревни не минуют, пожгут, пограбят... А может, фракийцы?

Последнее предположение точно обожгло его. Дело не новое, что наемники хуже разбойников безобразят в селениях.

Медленно и скудо мысли проникали в голову поселянина, вместе с ними нарастала тревога.

"Надо поспешить старшине и народу сказать. Да и этого дурня расспросить, как и что. Может, и выдумал".

Дот, как и все селяне, считая Савмака не совсем нормальным. Не дураком, нет... Дурачки - те другие. Савмак относился к разряду "порченых", шалых, то есть никчемных ребят, изуроченных проказами тех мелких духов, что пробираются ночами в дома крестьян и проникают в животы беременных женщин. Конечно, Савмак был изурочен еще в утробе матери. Вырос большим, в покойного отца, а дурачится как маленький, бегает по степи, сидит на курганах, что-то шепчет. Может, он от деда какие секреты узнал и водится с духами, но это дело темное...