Йорген Брекке - Царствие благодати

• Название: Царствие благодати
• Автор: Йорген Брекке
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-271-43932-2

В Ричмонде, штат Виргиния, жестоко убит Эфраим Бонд — директор музея Эдгара По. Все улики указывают: это преступление — дело рук маньяка.

Детектив Фелисия Стоун, которой поручено дело, не может избавиться от подозрения, что смерть Эфраима как-то связана с творчеством великого американского «черного романтика» По.

Но вдохновлялся ли убийца произведениями поэта? Или, напротив, выражал своим ужасным деянием ненависть к нему?

Как ни странно, ответы на эти вопросы приходят из далекой Норвегии, где совершено похожее убийство молодой женщины — специалиста по творчеству По.

Норвежская и американская полиция вынуждены объединить усилия в поисках убийцы…

---

— Я о вас слышала, — сказала она с улыбкой, по которой никак нельзя было догадаться, что же именно она о нем слышала. — Вы не библиотекарь.

Он не нашелся с ответом.

— Зовите меня просто Йун, — не к месту ляпнул он.

— Хотя вы похожи на библиотекаря, — продолжала свою мысль Сири Хольм. — Из всех, с кем я тут познакомилась, вы похожи на библиотекаря больше всех. Забавно, что как раз вы им и не являетесь.

У Ваттена закружилась голова. Он поискал глазами стул. Возле стола ни одного не оказалось. Тут никогда никаких стульев не стояло. Ему страшно захотелось развернуться и уйти к себе в кабинет, чтобы присесть, но вот так ретироваться без единого слова он не мог. Это выглядело бы слишком недружелюбно даже для него.

— А как должен выглядеть библиотекарь? — спросил он, не сомневаясь, что вопрос прозвучал неразборчиво.

— Дело не во внешности. Эти ваши движения, жест, которым вы ерошите волосы… не знаю, как сказать точнее.

Она засмеялась. И этот ее смех со всей убедительностью говорил, что ему не следует придавать большого значения ее словам, это простая болтовня, а они по-прежнему два чужих друг другу человека, которые только что познакомились, если, конечно, им не захочется, чтобы здесь началась какая-нибудь история. Его этот смех покорил. Он так и остался стоять, внутренне мечтая научиться тому же. Мелочам социального взаимодействия. Общение никогда ему не давалось — ни раньше, ни теперь.

Дурнота и желание побыстрее убраться к себе в кабинет куда-то пропали.

— Вы так и не ответили на мой вопрос, — только и осмелился он сказать.

— На какой вопрос?

В этот миг дверь одного из кабинетов раскрылась и появился ответ на вопрос, который он собирался повторить. Сири Хольм была не одна. Гунн Брита Дал во всем своем великолепии, библиотекарь, на чье место заступала Сири Хольм, вошла в комнату. Она укоротила свои рыжие волосы? Сегодня определенно с ней что-то было не так.

— А, привет, Йун, — сказала она не глядя, уткнувшись носом в какой-то каталог. — Я как раз ввожу Сири в курс дела. Приходится заниматься этим сегодня, поскольку в Ротволле я уже приступила к своим обязанностям.

— Понятно. А я просто шел к себе в кабинет, — отозвался Ваттен и направился было к двери. Он уже развернулся, когда почувствовал, как Сири Хольм хлопает его по плечу. Она снова засмеялась и сказала:

— Мы будем часто видеться.

Он не ответил. Просто вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь. Войдя к себе, он торопливо опустился на стул. Он не знал, что и думать, поэтому просто разгладил отвороты штанов, которые еще не просохли с дороги.

У Тронхеймсфьорда, 1528 год

Францисканец сошел на землю в Хитре, в нескольких дневных переходах от Тронхейма. Его это устраивало — в лодке он долгое время сидел почти неподвижно и уже мечтал размять ноги. Первая часть пути пролегала через остров к переправе, откуда ходил паром до большой земли. На другой стороне пролива раскинулось поселение. Если идти вдоль фьорда, то рано или поздно он придет в город. Предстоящая дорога нисколько его не смущала. Напротив, по пути он рассчитывал делать долгие остановки. Он собирался провести несколько дней в лесу, прежде чем начнет искать себе пристанище. И не потому, что в этих краях трудно найти хозяев, готовых приютить монаха вроде него. Лютерова ересь в этих землях охватила в основном знать. Богатым и власть имущим она нужна, чтобы, прикрываясь ею, выдавать свою жадность за добродетель. А простой народ по-прежнему блюдет истинную веру. Он это твердо знал. Однако важнее всего сейчас были покой и тишина, не нарушаемые даже любезными расспросами доброго хозяина. Во время остановок в пути он будет работать, работать не покладая рук.

Хочется, чтобы пергамент получился безупречным. Он его еще даже не выскреб толком. Сначала нужно соорудить раму.

В первый вечер он сделал привал на холме. С холма видно было темное море, от которого он успел довольно далеко уйти. Чтобы согреться, монах развел костер. В купленной в Бергене кожаной сумке лежали ножи цирюльника. При свете огня он взял один и стал внимательно его рассматривать. Представил себе этот нож в руках цирюльника, на вид таких мясистых и грубых, однако способных выполнить самую тонкую работу. Цирюльник все делал руками. Резал, любил, наказывал. Монах хорошо помнил, как эти руки работали. Знал, как груба кожа на подушечках пальцев. Отцовское похлопывание по плечу, нечаянную ласку у рабочего стола и дьявольскую хватку на горле. С этими мыслями он и заснул.

На следующее утро монах взял нож и пошел в лес за основой для рамки. Порядком устав, вернулся с четырьмя прямыми и мягкими в это время года ясеневыми прутьями. Концы он обстругал в форме клиньев, соединил прутья между собой и закрепил углы крепкой пеньковой веревкой, которой запасся еще в Бергене. Согнул и подергал раму, испытывая на прочность. Результатом он остался доволен. Теперь можно натягивать кожу.

Глава четвертая

Тронхейм, сентябрь 2010 года

Заветное кресло стояло на самом верху библиотечной башни. Совсем не дорогое кресло. Ваттен купил его на блошином рынке. Последующее изучение мебельных каталогов показало, что ему досталась самая дешевая модель фирмы Бухус[8]: обивка из искусственной кожи, а само кресло чересчур круглое и пуфикообразное, очевидно, ради завоевания дизайнерских наград, но все равно очень удобное. Ваттен пришел к выводу, что любой человек, если только он не имеет привычки переживать из-за таких пустяков, как мода и стиль, назовет его удачным приобретением.

Спинка кресла копировала технологию кресел Ла-Зед-Бой[9] и полностью откидывалась назад; разумеется, имелась и подставка для ног, выскакивающая на свое место, когда вы, миролюбиво что-то мурлыкая, вытягиваетесь отдохнуть. Еще пять лет назад Ваттен по неизвестной причине презирал удобные кресла, а теперь полюбил. Но важнее всего было помещение, где это кресло стояло. Не много найдется кресел, которые смогут похвастаться, будто находились в таком интерьере: среди библиотечных стеллажей, на которых свалены книги, заметки, старые листовки и рисунки — все эти слова и мысли, правда и ложь, наполнявшие комнату жизнью. Ваттену не раз случалось задремать здесь, наверху, и тогда ему снились очень странные сны. Важно оказалось и то, что кресло помещалось высоко, под самой крышей. Он страдал необычной формой клаустрофобии. Его мучили кошмары, в которых его хоронили заживо. Он видел, как его по ошибке признают мертвым и зарывают в могилу и никто не замечает, что на самом деле он не умер. Эти кошмары начались после одного действительного случая. Однажды он принял слишком много снотворного, и его сердце едва не остановилось. Он почти умер, но только почти. Преждевременные похороны были из тех навязчивых фантазий, которые обманывают все пять органов чувств. Когда Ваттена настигал этот кошмар, он буквально ощущал, как невыносимо трудно становится дышать, как пахнет сырой землей и как узок гроб; он находился в кромешной тьме и слышал тишину, разливающуюся над ним как море. Задыхаясь в гробу, он мечтал о воздухе и траве, оставшихся там, наверху. Эти галлюцинации, как правило, вырывались на свободу, если он оказывался в узком и тесном помещении. И никогда — в библиотечной башне.

Он спокойно сидел с книгой в низком кресле. Книгу он взял, чтобы сделать кое-какие заметки об Эдгаре Аллане По. Для записей у него имелся листок бумаги с небрежными каракулями последних дней. Он часто выписывал любопытные факты из книг, которые читал, или доверял бумаге размышления, над которыми хотел подумать. У этих записей не было никакой иной цели, кроме как помочь привести мысли в порядок. Сделанные заметки он иногда убирал в папку, но случалось, и выбрасывал. Не все мысли стоят того, чтобы их хранить. Он пока не определился, нужно ли положить в папку записи последних дней.

За прошедшее время сложнейшие исследования довольно убедительно показали, что Эдгар По умер от следующих причин: менингит, опухоль головного мозга, сифилис, инсульт, врожденные ошибки метаболизма (нехватка одного или нескольких ферментов), диабет, какая-нибудь редкая болезнь головного мозга, алкоголизм, передозировка лекарств, злоупотребление опиумом, холера, отравление ртутью, отравление свинцом, отравление каким-нибудь другим тяжелым металлом, самоубийство как следствие депрессии, болезнь сердца, происки врагов, обманувших, опоивших и принудивших голосовать на выборах 1849 года за своего кандидата, или бешенство. То есть однозначно определить причину смерти мы не можем.

Уф! Будем полагать, что при жизни он не часто задумывался о том, какой смертью умрет. (Хотя его творчество дает основания подозревать, будто подобные мысли все-таки его мучили.)

Ваттен некоторое время просидел, упершись неподвижным взглядом в свои записи. Вообще-то он собирался написать больше. Он задумал довольно большой текст об удивительном писателе Эдгаре Аллане По. Не без раздражения он размышлял о том, что один из величайших писателей Соединенных Штатов умер в ужасающей нищете. После смерти тело По годами покоилось под простым надгробием, на котором значилось только «№ 80», и лишь спустя десять лет он получил достойный памятник. А сегодня стоимость первого издания его первой книги «Тамерлан и другие стихотворения» оценивается в полмиллиона долларов.