Анна Коростелева - Школа в Кармартене

• Название: Школа в Кармартене
• Автор: Анна Коростелева
• Жанр: Фэнтези

Что должны знать дети при поступлении в школу? Как ее найти, как разыскать в ней директора и как ответить на один-единственный билет. А чему обучают в этой школе? Как побороть дракона, как разговаривать с камнями, как воспринять китайскую поэзию и валлийский эпос, что такое чистая латынь и на какой латыни говорили в прошлом. А еще дети учатся играть в метаморфозы - дивная игра, всем стоит попробовать. А еще в этой школе происходят разные чудеса!

---

— Местный акцент у него такой, как будто он из деревни Большие Козлы графства Крокодилшир…

— Я как-то заглянул через плечо, что он читает, — оказалось, букварь по складам…

— Неправда! — взвизгнула Крейри.

— Вы никого не можете очернить даже на три динара, — определил Мак Кехт. — Садитесь. Послушайте, как это делается.

Он сел подле Крейри и сварливо-замогильным голосом начал:

— На лице его написаны все пороки. Никого еще не доводила до добра чрезмерная склонность к сомнительным удовольствиям. При его увлечении вином долго он не протянет. Врожденная жестокость с годами будет проявляться все больше и больше. Женщине, которая согласится быть рядом с ним, чтобы подпирать его, когда он возвращается из кабака, я советовал бы обзавестись большой дубиной, чтобы отбиваться от него, когда он протрезвеет, — веско говорил Мак Кехт. — Привередливость и склонность к нытью, угрюмость и самовлюбленность его с годами будут все более и более невыносимы. — Хорошо, что у Крейри были закрыты глаза, потому что Мак Кехт, говоря все это, показывал ей козу-дерезу. — И не так прискорбна нищета сама по себе, как нищета под одной крышей с человеком, который охотно заложит и перезаложит собственных детей за кварту пива. Разве он стоит вас? Достаточно вспомнить, как он выглядит: один глаз косит, волосы с Рождества немыты, в ушах цыганка ночевала…

В это время дверь открылась, и вошел доктор Итарнан, преподаватель пиктского языка, а за ним — один из его студентов с испуганными глазами.

— Простите, коллега, что врываюсь, но у нас неприятности. Мы учимся произносить пиктские гортанные согласные, и один из моих воспитанников, кажется, повредил себе горло…

— Пиктская фонетика косит всех, как мор. В этом семестре уже третий случай, — спокойно сказал Мак Кехт. — Пойдемте, — он кивнул студенту и увел его в подсобную комнату. Оттуда донесся какой-то хрип, легкое позвякиванье инструментов и смех Мак Кехта. Наконец они вышли, Мак Кехт вручил студенту бутылочку темного стекла, объяснил, как пить лекарство, и запретил ему три дня разговаривать, в том числе и по-валлийски.

Когда дверь за будущим пиктологом закрылась, доктор Мак Кехт вновь повернулся к сидящей на столе Крейри.

— Ну как? — спросил он.

Крейри сглотнула, приложила руку к сердцу и не веря себе сказала:

— Не может быть… кажется, прошло.

Горонви, шансы которого сразу повысились, радостно подбежал к ней, чтобы снять со стола.

— Да, — сказал Мак Кехт, — шестнадцатый способ Авиценны осечек не дает.

— Доктор Мак Кехт, — подошел Гвидион, терзаемый изнутри очередным медицинским вопросом. — А что вы дали пить Дильвину?

— Какому Дильвину?

— Дильвину, сыну Олвен? Который сейчас приходил? Который повредил связки?

— А, это и был Дильвин, сын Олвен? Не знал его раньше. Очаровательный молодой человек. Пить я ему дал настойку эвкалипта с календулой, двадцать капель на полчашки воды три раза в день.

* * *

…Гвидион пристал к доктору Диану Мак Кехту, как моллюск-блюдечко к скале, он целыми днями ходил за ним с вопросами, поджидал под дверью, и наконец Мак Кехт понял, что если этого Гвидиона как-то не приблизить к себе, то скоро его будет просто не отодрать.

— Пойдемте ко мне в лабораторию, — сказал он однажды, и Гвидион замер. — Я собираюсь кое-что сказать вам.

Гвидион поднялся вслед за Мак Кехтом по внутренней лестнице. В лаборатории Мак Кехт на минуту исчез за ширмой, явился оттуда одетый во все белое, пурпурное и оранжевое, с распущенными волосами, и очень торжественно сказал:

— Гвидион, сын Кледдифа, если таково твое желание, с этой минуты ты становишься моим учеником и будешь терпеть все тяготы, ужасы и невзгоды, которые влечет за собою это положение.

— Я, правду сказать, хотел бы всего-навсего лечить овец…, — пробормотал Гвидион, остолбенев.

— Ничего. Мне тоже случалось иногда лечить овец, — усмехнулся Мак Кехт.

Так для Гвидиона начался период ученичества у Диана Мак Кехта.

* * *

Архивариус Нахтфогель никогда не приглашал студентов на свой предмет раньше одиннадцати вечера. Поэтому на палеографию первый курс всегда шел гуськом в чернильных сумерках, светя себе фонариками и свечками. Когда они добирались до места, архивариус Хлодвиг выходил их встречать в теплых тапочках и в халате и, усадив всех за длинным столом, методично начитывал лекцию о материалах и орудиях письма, о разлиновке, переплете, водяных знаках, об истории почерков и тайнописи. Заканчивал он далеко за полночь. Он учил их по одному росчерку отличать руку Годрика Ушлого от руки Годфрика Дошлого, классифицировать сотни заставок, виньеток и буквиц в манускриптах, отличать подлинники от подделок, стилизованных единорогов от львов, львов от ехидн, ехидн — от гарпий, а гарпий — от фурий.

— Вы что, не видите, что это грубейшая подделка? Рукопись претендует по почерку писца на девятый век, а в заставке у нее при этом использована берлинская лазурь! — кричал архивариус. — Дилан, сын Гвейра, когда была изобретена берлинская лазурь?..

— В XVIII веке, — отлетало у Дилана от зубов. — Но ведь здесь упоминается Спиноза, так что девятым веком это все равно никто не датирует…

— А кто просит вас углубляться в содержание! Вы на палеографии! Вы должны уметь датировать рукопись, не читая текста!..

* * *

Профессор Курои, сын Дайре, высился над учениками, как гора, поросшая лесом. У него была мощная грива седых волос, сквозь которые пробивались новые черные пряди — Курои всегда молодел к середине февраля и затем вновь старился, подчиняясь некоему неведомому годовому циклу, — нос с горбинкой, тяжелые веки, тяжелый взгляд и в особенности тяжелая рука. Вел он практические приложения истории Британских островов, которые с самого начала вызывали у Гвидиона живейшее беспокойство. Этот курс шел параллельно теоретическому курсу «История Британских островов», который, приглушенно хихикая и потирая руки, читал по вторникам профессор Мерлин.

Раз в неделю, в дождь и в ведро, Курои здоровенным пинком вышибал обыкновенно своих учеников в древние эпохи для лучшего усвоения деталей быта. Но и Курои, человек отнюдь не сентиментальный, на первых порах пожалел и без того перепуганных первокурсников и при самой первой встрече не стал отправлять их поодиночке ни на базарную площадь Эборакума, впоследствии Йорка, ни ко двору короля Конхобара в Эмайн-Махе, ни на пустое место, где впоследствии возник Лондон, как было у него принято. Он вообще для первого раза не стал их никуда отправлять.

— Сейчас мы с вами посмотрим некоторые сны, — сказал он, — а в конце урока обсудим увиденное.

Под его сумрачным взглядом все тут же уронили головы на руки и слаженно заснули. Через час класс протирал глаза в некотором ужасе.

— Итак: что мы с вами только что видели? — не дав им опомниться, спросил Курои.

— Резню между какими-то ужасными первобытными людьми, — робко сказала Телери, дочь Тангвен.

— Стыдитесь! — воскликнул Курои и принялся порывисто расхаживать по классу. — Неужели вам ничего не говорит их одежда? Подумайте!

Все подумали.

— А… это была одежда? — спросил Горонви.

— Позор! — пророкотал Курои. — Вы видели сражение между доблестным кланом МакДональдов и блистательным кланом МакГлашенов Лисмора за спорные пастбища Гленши.

Все напряженно припомнили странные тряпки, намотанные на участников события, и поняли, что да, они действительно были клановых цветов.

— Кем был человек, который начал бой?

— Начал? Да разве в этой каше разберешь, кто там что начал?

— Который рассек противника пополам?

Девочки побледнели при воспоминании — как о рассеченном противнике, так и об этом заросшем щетиной человеке с совершенно безумным взглядом.

— Это был Энгус, сын Дугласа, знаменитый вождь клана МакГлашенов, — стыдил их Курои. — Чему только вас до сих пор учили? Безобразие! Теперь вспомните человека, отрубившего головы троим, в следующих один за другим поединках, в середине сражения. Кто это был?

— Какой-то выродок, — сказал Дилан, сын Гвейра, и никто не предполагал, что тут может быть иной ответ.

— Это был Мередах О’Дали, великий лирический поэт, которого клан МакДональдов приютил в изгнании. Тончайшая лирика разлуки, пронзительный гимн берегам Ирландии… Я не знаю, чем там с вами занимается коллега Оуэн на уроках поэзии, но мне стыдно за вас! Теперь: человек, который, как вы помните, спрыгнул со скалы, зайдя МакДональдам в тыл, раскроил голову их дозорному и затем сразился один против восьмерых. Кто это был?

Все живо вспомнили это перекошенное лицо, залитое грязью и кровью, но, наученные предыдущим опытом, помалкивали.

— Это был крупнейший мыслитель своего времени, Аластар, сын Фергуса из клана МакГлашенов, светило богословия и выпускник нашей школы!!! — окончательно добил их Курои. — Последний вопрос: где, по-вашему, самое безопасное место для современного человека в прошлом?